Зато остальные наслушались от него таких вещей, что не будь он благородного происхождения, его давно уже утопили бы в болоте.
Сейчас он смотрелся очень забавно, с перемазанным лицом, испуганными глазами и повисшими на усах какими-то ингредиентами похлебки.
Кушать фер Бренуа будет, и мы доставим его к месту назначения крепеньким и со здоровым румянцем на лице, чтобы он мог говорить долго и подробно, не падая при этом в обмороки от изнеможения.
Будет отказываться, накормим насильно и не беда, что до полиэтиленовых пакетов еще добрых пара, тройка веков, так как кожа вполне сможет их заменить. Рассказывали мне, что когда в тюрьме объявляют голодовку и зашивают себе рот, кормят кашей именно так. И мы накормим этим самым неблагородным образом.
Если же ему захочется уйти из жизни тихим и незаметным образом, рад буду подсказать несколько вполне надежных способов.
Первый и самый простой: откусил себе пол-языка и сиди, кровь глотай. Можешь даже по сторонам улыбаться. Не так уж и много ее у человека, вся в желудке поместится, пива больше влезает. Вот только вряд ли он на это решится.
— Чемир — негромко позвал я. Все уже угомонились, кое-кто даже успел заснуть, так что шуметь не стоит.
— Да, Ваша милость — незамедлительно откликнулся он.
— В котле еще что-нибудь осталось? Господин фер Бренуа добавки просит.
Я же отправился проведать Мухорку, благо идти было два шага. Что-то не нравится она мне в последнее время. Одышка у нее появилась, и взгляд какой-то невеселый.
То ли приболела, то ли еще что. Ладно бы последние пару дней. Так нет, недели две уже точно. Неужели эти знатоки конских зубов с возрастом ошиблись?
Я вылил в прихваченную с собой плошку всю воду из фляжки. Что такое пара кружек для лошади, которой и ведра будет мало. Но хоть что-то.
"Ты же понимаешь, не было у меня другого выхода. Пришлось убить твою сестренку. Какие у нее были глаза, будто все понимала. Но человека то мы спасли, и далеко не самого плохого человека".
Мухорка чуть слышно всхрапнула, будто соглашаясь со мной.
Не будет у меня сегодня тренировки, настроения нет и заставить себя не смогу.
Когда возвращался обратно, меня окликнул Горднер.
Что-то не спится ему, плечо, наверное, болит.
Горднер сидел возле костра в накинутом на голое тело камзоле. Сквозь повязку на плече просочилась кровь. В очень неудачное место угодила пуля. При малейшем движении он морщится, не в силах себя сдержать.
Я осторожно, стараясь, чтобы он не смог этого обнаружить, потянул в себя воздух.
Говорят, при гангрене из раны исходит сладковатый запах. Не знаю, лечится ли гангрена в мое время, но здесь это верная смерть. Средство только одно — ампутация. Но это когда дело касается одной из конечностей…
Горднер горько усмехнулся:
— Артуа, я делаю это через каждые пару минут.
Рука его непроизвольно погладила рукоять пистолета, лежащего рядом с ним. Да, этот человек ни за что не станет обузой, не тот характер. И он не будет отсрочивать неизбежное.
— Артуа — вновь обратился ко мне Горднер, отвлекшись от каких-то своих мыслей, вероятно не слишком веселых, подбородком указывая на фер Бренуа. Смотрите-ка, а наш язык, оказывается, вошел во вкус, уплетая похлебку. Вряд ли на него так слова мои подействовали. Хотя как знать.
— Фер Бренуа обязательно нужно доставить в Мулой. Обязательно. И еще, пообещай мне, что если такое не будет возможным, он не останется в живых.
— Обещаю — твердо ответил я. Потому что убить бедную лошадь мне было значительно труднее.
Глава 47. Заклинатель змей
Всю ночь меня мучили кошмары, и все они были связаны со змеями. Стоило мне закрыть глаза, как ко тут же мне устремлялась змея, появившись буквально из воздуха, и быстро ползла в мою сторону с очевидным намерением укусить за ногу.
Я вздрагивал, просыпался, судорожно оглядывался вокруг себя и снова проваливался в сон. Ближе к утру, проснувшись в очередной раз от очередного кошмара, я так и не смог заставить себя заснуть.
Под утро подул легкий ветерок, потянувшись с недалеких гор, и заметно посвежело. Ветер разогнал липкую жару, перемешанную со зловонием болотных испарений, и принес запах свежести и зелени.
Встав на ноги, я огляделся. Так, Горднер наконец-то уснул, Крижон жив, а фер Бренуа на месте. Все в порядке, если это можно назвать порядком.
Горднер уснул полусидя, боясь потревожить раненное плечо, и во сне, когда он не мог себя контролировать, лицо его стянуло страдальческой миной. Крижон спал на спине, и распухшую ногу было хорошо видно даже в предрассветной полумгле. Его лицо тоже не являлось символом умиротворенности.
Фер Бренуа…. Так, этого не может быть. Нет, я слышал о таком и даже есть подобное выражение…
На его груди, удобно свернувшись кольцами, спала змея.
Однажды, в угоду моему любопытству, черт понес меня в террариум.
Не знаю, правильно ли будет назвать так собрание змей со всей планеты, и не сразу вспомню, в какой стране это было, да и не в этом дело. Дело в том, что змея, свернувшаяся на груди у фер Бренуа, очень напоминала виденную там гюрзу.
Такое же толстое и кургузое тело, притупленная морда, выпирающие щеки, разве что пятна, расположенные вдоль ее хребта были более яркой окраски. Так вот, именно такую змею Чемир вчера назвал цецидом, и именно такая гадина укусила Крижона.
Фер Бренуа спал, ничего не подозревая, и во сне его лицо смотрелась значительно лучше, потому что пропало выражение брезгливости, даже какой-то гадливости, когда он смотрел на нас. Да и язык его был таким же гадким, как и выражение его лица.
Что делать? Можно конечно просто пройти мимо, направляясь туда, для чего я собственно и встал. Вчера, после случая с Крижоном, я оставил это дело на утро, не хотелось делать такое секундное дело у всех на виду. Но еще меньше хотелось удаляться от костра и от людей в темноту.
Фер Бренуа в любой момент может пошевелиться и потревожить цецида. И черт его знает, не придет ли тому в голову, что ему угрожает опасность. А при укусе в лицо или грудь вряд ли мы сможем спасти нашего языка, даже если полностью обложим его печенками всех наших убитых лошадей.
Крижон значительно крупнее фер Бренуа, змея ужалила его в ногу, и жара уже схлынула, что, говорят, тоже влияет на опасность умереть от укуса. Сейчас еще холоднее, но вот все остальное…
Мешкать нельзя, где гарантия того, что через пару мгновений фер Бренуа не повернется на бок, потревожив змею, или даже прижмет ее к земле.
Черт, черт, черт. А что наш караульный, неужели заснул?
Сон на посту по тяжести второе преступление после предательства. На мой взгляд, даже неисполнение приказа не такое страшное дело. Приказы бывают разные, иные и вовсе выглядят воплощением тупости и самодурства, а вот сон на посту… Не даром во время военных действий за такой проступок можно поплатиться жизнью и это правильно.
