Бренна внимательно прислушивалась к разговорам ирландских матросов и солдат. В свое время бабушка научила ее более-менее пристойно говорить по-гэльски. За прошедшие с тех пор годы многое забылось, однако теперь, слушая разговоры Скотти, она начала припоминать те уроки. Правда, многие слова или их произношение оказались ей незнакомы, но ко времени, когда прямо по носу замаячил берег Белфаст-Лоу, Бренна понимала почти все.
В глазах ее снова защипало, когда из тумана возник Белфаст — бурно растущий город с населением в несколько тысяч жителей, судя по обилию дымков из труб. До боли знакомый силуэт Кейв-Хилла как часовой возвышался на север от города. Школьницей Бренна часто бывала там по выходным в обществе старших кузенов, уже имевших водительские права. Давным-давно, еще в неолит, тогдашние обитатели этих мест вырыли в его массиве пять рукотворных пещер — зачем, не знал уже никто. Бренне и ее двоюродным братьям эти пещеры представлялись волшебными… Трое ее кузенов погибли в уличных беспорядках; двоим из них не исполнилось и двадцати.
К югу от города, милях в трех от порта, Бренна разглядела Круг Великана — один из самых впечатляющих древних памятников Ирландии. Стоящие по окружности радиусом почти в триста футов камни окружались земляным валом высотой пятнадцать футов и шириной двадцать. В центре высился дольмен — страж захоронения времен каменного века. Интересно, подумала она, для чего используют это место вожди ирландских кланов железного века? В последующие столетия оно сделалось излюбленным местом для скачек…
Когда Даллан мак Далриада дал команду бросить якорь, в порту уже собралась толпа. Он окликнул по имени кого-то на берегу. Толпа зевак изумленно ахнула, когда король Далриады спрыгнул за борт — вода доходила ему почти до пояса — и, выбравшись на берег, стиснул руку высокого мускулистого ирландца с цепью кланового вождя. Бренна навострила уши, вслушиваясь в их разговор.
— Что привело тебя в Белфаст? — спрашивал высокий вождь. — Не иначе — беда.
— Воистину беда, и еще какая, брат. Весь Дунадд мертв.
Лицо высокого ирландца заметно побелело.
— Да поможет нам Дагда, что случилось? Не чума, надеюсь?
Даллан мак Далриада покачал головой.
— Хуже. Саксы.
Высокий вождь удивленно нахмурился.
— Саксы?
— Да. Саксонские псы, за каждой лживой улыбкой их таится подвох. Но это, я имею в виду заговор саксов против ирландских интересов, не единственная новость. — Он оглянулся и махнул рукой Моргане. К этому времени матросы спустили за борт лестницу, и дамы смогли спуститься в подогнанную к борту плетеную, обтянутую кожей лодочку. — Помнишь мою дочь?
— Еще бы! — Тот обнял Килин и чмокнул ее в щеку. — Ты с каждой встречей все взрослее, детка, взрослее и прекраснее.
Килин тоже поцеловала его изрядно заросшую щеку.
— Я рада видеть тебя, Брадайг мак Арт.
Бренна встрепенулась и внимательнее посмотрела на Брадайга. Вот он, значит, какой — вождь, чья цитадель и в двадцать первом веке носит название «Форт МакАрт». Впрочем, долго думать об этом ей не дали, ибо Даллан мак Далриада принялся представлять своих спутников.
— Братец, моя дочь на этой неделе вышла замуж, и брак этот может оказаться самым выгодным за всю историю нашего клана. Честь имею представить тебе Медройта, короля Гэлуиддела и мужа моей малышки, а также Моргану, королеву Айнис-Меноу, сестру покойной матери Медройта.
Брадайг мак Арт едва не упал. Он переводил взгляд с Медройта и Морганы на Даллана и обратно.
— Ты в своем уме, братец? — вскричал он, когда обрел наконец дар речи. — Ты выдал ее замуж за бритта?
— Спасибо за ласковый прием, — ледяным тоном произнесла Бренна на почти безупречном гэльском. — Я счастлива, что у моего племянника появилось столько благовоспитанной родни.
Фраза эта произвела в буквальном смысле слова оглушительный эффект. Толпа стихла. Брадайг мак Арт стоял с открытым ртом, и даже у Даллана мак Далриады на лице не было ничего, кроме изумления. Килин с ехидной искоркой в глазах взяла мужа за руку и повернулась к отцовскому кузену.
— Твоя грубость бросает тень на весь наш клан, — заявила девушка тоном почти таким же ледяным, как у Бренны. — Возможно, я соглашусь ступить под твой кров — когда ты научишься вести себя как подобает! Идем, муж мой, — продолжала она на языке бриттов. — Я не желаю оставаться больше на земле Белфаста, где меня оскорбляют мои же соотечественники.
Она шагнула прямо в воду, и Медройт, бросив на Брадайга еще один уничтожающий взгляд, бросился за ней следом, подхватил на руки и понес к трапу, все еще свисавшему с борта Далланова корабля. Моргана повернулась, чтобы идти за ними, но остановилась, услышав протестующий крик Брадайга:
— Погодите! Королева Моргана, король Медройт! Молю вас, простите, если я задел вашу честь! Мы так долго враждовали, что подобная новость не могла не потрясти меня!
Моргана повернулась обратно — ирландский вождь с пылающими от стыда щеками протягивал ей руку. Выждав подобающую паузу, она с торжественным видом шагнула назад и приняла рукопожатие.
— Брадайг мак Арт, — сказала она, призвав на помощь Бреннины познания гэльского, — я всем сердцем надеюсь, что отныне и во веки веков сыны и дочери Ирландии будут относиться к бриттам как к родне и соотечественникам.
— Воистину, — задумчиво кивнул вождь, — этот союз открывает любопытные возможности.
Тут и Медройт вернулся из воды на берег и протянул руку Брадайгу. Они обменялись рукопожатием на равных, как два короля, и ирландец снова извинился — сначала перед Медройтом, потом перед Килин, ледяной взгляд которой несколько оттаял после этого.
— Добро пожаловать в крепость — там расскажете обо всем: и что случилось в Дунадде, и как вы заключили союз с бриттами, и что это за саксонское коварство такое.
Впрочем, Даллан мак Далриада поведал ему страшные новости еще по дороге в расположенную в центре города крепость. Медройт тем временем покосился на Моргану.
— А я и не знал, тетя, что ты говоришь по-гэльски.
Бренна ухмыльнулась про себя, предоставив ответ Моргане.
— Тебе еще много обо мне предстоит узнать, племянник. Зато теперь наша новая родня не будет больше недооценивать нас.
Раз пробужденное, гостеприимство Брадайга мак Арта не знало границ. Вождь не пожалел на стол ни славного ирландского пива, ни дымящихся ломтей свинины и дикого кабана, ни фаршированных яблоками гусей, ни горячего, только из печи хлеба — темного ирландского хлеба, к которому Бренна привыкла с детства и которого так не хватало ей в шотландской лаборатории Беккета.
