Я оторвал глаза от содержимого своего котла и увидел, что Снейп стоит напротив моего столика. Когда он успел подойти и как я мог его не заметить? Взгляд зельевара можно было бы назвать враждебным, но эта враждебность, скорее, отражала крайнюю степень его недовольства. Совершенно очевидно, что неправильно сваренное зелье являлось меньшей из моих проблем.
— Если бы, — начал декан, и несмотря на его тихий, обманчиво спокойный голос, я ощутил, как у меня по коже ползут мурашки, — вы были студентом любого другого факультета, я бы поднял вопрос о вашем исключении. Мало того, что вы без разрешения пользовались ингредиентами, которые вам не принадлежат, вы еще и варили из них наркотический состав, вызывающий серьезную биохимическую зависимость и, как следствие, синдром отмены. Я предупреждал вас, чтобы вы этого не делали, и не потому, что жалел составляющих, а потому, что знаю, к чему приводят подобные опрометчивые и безответственные шаги. На целых два месяца вы утратили контроль над собственной жизнью и работой своего организма: ими управляло сваренное вами зелье. Вы добровольно, безо всяких на то причин сдались на милость какого-то варева!
Снейп замолчал, разглядывая меня так, будто я был интересным, но отвратительным экземпляром его коллекции уродцев. Мне нечего было ответить — он был прав, а я нет.
— Все, чего вы достигли, обратившись к этому зелью, можно обрести без него, — продолжил Снейп. — Учитесь этому, а не обманам своих чувств… — Он снова помолчал, а потом добавил: — Курсовая работа, которую вы сдадите мне в мае, будет касаться стимуляторов. Тему сформулируете сами. Описания составов, формулы, воздействие отдельных ингредиентов на организм, побочные эффекты, антисыворотки, синдромы отмены и способы их снятия — минимум двадцать стандартных свитков.
Я не посмел возразить, услышав о таком чудовищном объеме, поскольку за эти минуты напредставлял себе значительно более худших наказаний.
— Вы исправили формулу? — спросил меня зельевар, выдержав небольшую паузу.
— Нет, — понуро ответил я. — Я не нашел ошибки.
— Исправите ее к следующему занятию и покажете мне, — он махнул палочкой, опустошив мой котел. — Ваши субботние занятия с профессором Флитвиком продолжатся, наши с вами — закончены.
— Это из-за стимулятора?! — воскликнул я, в отчаянии уставившись на Снейпа. Тот помедлил и ответил:
— Нет. Просто мне больше нечему вас учить.
— Как это нечему! — возмутился я. Ничего себе отговорка! — Вы всегда находили все, что хотели… и еще я не умею менять отношение к воспоминаниям… Пожалуйста, сэр, вы же сами знаете — я пока мало что могу!
Это было не совсем верно, поскольку довольно значительный и важный пласт моей памяти оказался Снейпу недоступен, но я был готов рисковать разоблачением, учитывая позицию Дамблдора, которая в данный момент лучше всего характеризовалась как "невмешательство". Снейп задумчиво направился к своему рабочему столу.
— Я поговорю с директором, — сказал он, наконец. — Зайдите ко мне в субботу вечером, в то же время. И будьте осторожны с Амбридж. Ясно?
— Да, сэр! — ответил я, старательно подавляя вспыхнувшую радость. Все мое уныние улетучилось в мгновение ока. Казалось, я уже забыл, каким измотанным был весь прошлый год из-за субботних занятий у двух преподавателей, и каким беспощадным бывал Снейп на наших уроках. Поднимаясь в Большой зал на обед, я недоумевал, зачем он сказал, что ему больше нечему меня учить? Ведь если следовать учебникам и книгам по окклюменции, мы не прошли и трети материала! Может, это все-таки было наказание, и мне удалось его уговорить? "Наверное, он хотел, чтобы я его попросил", пришел я к выводу, усаживаясь за наш стол, где уже почти никого не было. Еда остыла, но я не обратил на это внимания, поглощенный мыслями о новых субботних уроках и о том, что представляет собой эта Амбридж, если Снейп предупредил меня быть с ней осторожнее.
Входя в класс, где нам предстояло заниматься защитой, я воображал, что под плюшевым видом чиновницы скрывается железная леди, однако то, на что я бессознательно надеялся, не оправдалось. Большую часть урока мы сидели и читали зануднейший учебник по теории магии, тогда как Амбридж благосклонно посматривала на нас, прохаживаясь по рядам и делая замечания тем, кто отвлекался на что-нибудь другое. Отвлечься здесь было проще простого — лекции профессора Биннса по сравнению с этими уроками казались едва ли не верхом ораторского искусства. Опираясь на прошлый опыт, я знал, что если мне что-то не нравится, смириться с присутствием этого в жизни будет практически невозможно, поэтому я постарался внушить себе, что все, что написано в этом учебнике, рано или поздно как-нибудь да пригодится. После этого дело пошло чуть легче. Однако ни от кого из нас не укрылось, чего на самом деле хотела министерская чиновница, особенно после того, как изнывавший от скуки Пирс поднял в конце занятия руку и спросил:
— Скажите, а на экзаменах у нас тоже будет только теория?
— Мистер?..
— Пирс.
— Мистер Пирс, — сказала Амбридж, остановившись у нашей парты и глядя на него так, будто он был трехлетним несмышленышем. — Конечно же, на экзаменационном задании у вас будет и практическая часть, но информации, предоставленной в этом учебнике, одобренном, к слову сказать, министерской комиссией по образованию, вполне достаточно, чтобы вы прекрасно сдали С.О.В. Тем более, — обратилась она ко всему классу, — все вы, без сомнения, талантливые, сообразительные и здравомыслящие молодые люди. На экзаменах вам будет значительно проще, если вы досконально изучите теорию, не тратя драгоценное время и силы на практические занятия…
Чего-чего, а здравомыслия слизеринцам было не занимать. Никто не стал возражать на абсурдное утверждение о том, что практику можно освоить, вообще не практикуясь. Я начал подозревать, что Фадж и впрямь принял сторону Темного Лорда, иначе как можно было объяснить столь странную позицию министерства? Вместо того, чтобы обучать студентов защищать свою жизнь, оно пыталось превратить нас в ходячие мишени в грядущих боях, каковые, я не сомневался, вскоре начнутся. Слизерин, разумеется, был застрахован от них не больше, чем остальные факультеты, если даже Малфой по своей наивности полагал иначе. Однако все мы молча записали домашнее задание, убрали учебники в сумки и потянулись прочь из класса, провожаемые слащавой улыбкой новоявленного преподавателя теории защиты.
— Ну и как она вам? — поинтересовалась Полина, караулившая нас неподалеку от дверей. Пятикурсники Равенкло побывали на уроке Амбридж днем ранее, но Полина не стала делиться впечатлениями, заявив, что такое надо почувствовать на своей шкуре.