— Не могу знать, мистер Ченг!
Минуту Ченг рассматривает меня, косится на ошарашенных телохранителей и веско цедит:
— Давай уговоримся так, Чоу Сеунг. Если четыре раза из пяти подряд сможешь набирать «сто сорок восемь» из «ста пятидесяти» на дистанции сто — подарю тебе пистолет… — Мистер Ченг даже снимает очки, чтобы придать дополнительный вес своим словам. — А если то же самое, но — «сто сорок девять» — разрешу называть себя «дядя Ченг». Время тебе — две недели.
Да, дополнительный вес такому обещанию даже придавать было не нужно!
— Слушаюсь, мистер Ченг!
В этом месте, видимо, уместно будет описать ошеломленных… нет… обалдевших… снова не так… охреневших — да, именно это слово! — охреневших телохранителей. Я и сам понимаю, что называть «дядей» одного из реальных боссов этого крупного портового города будет крутовато. Особенно, для почти шестнадцатилетнего сопляка. Вся надежда на «детям многое прощается».
* * *
— А твоя на сколько бьет, Балалайка?
— На семьдесят метров…
— Тюююю! А мой — на сто один!
— … на семьдесят метров из ПМ. Как «замечательно» сочетается «Макаров» и целевая стрельба — ты ведь знаешь? Рассказывать не надо? А твой, наверно, из какого-нибудь «Кольта»…
— Кхм… Ну, ладно. А по очкам?
— Семьдесят восемь — семьдесят девять из восьмидесяти.
— Ну, примерно так же… Что еще раз доказывает — не в пистолете дело, а в том, кто из него стреляет!
— Конфуций?
— Ченг. Просто Ченг.
* * *
Сначала я подумал… А потом еще раз подумал… А потом я подумал еще раз и — на этот раз — очень-очень тщательно подошел к этому процессу.
И на экзаменационных стрельбах через две недели «заработал» на пистолет, но похерил сомнительное счастье называть мистера Ченга «дядей Ченгом».
Ну, да — убедившись, что могу доводить результативность стрельбы из «Беретты» до сухого счета в пяти попытках из пяти, я решил «слить» экзамен…
А оно мне надо — запанибратское обращение с таким сложным человеком? Пользы от права называть «дядей Ченгом» босса местных «нехороших парней» — никакой. Ну, разве что самолюбие потешить, да взрослого человека посмешить. К тому же, мне и «товарища Ченга» хватает по выходным (плюс один час до полуночи в пятницу… ловко он меня тогда «нагрел» с призом за английский и немецкий — на разницу в часовых поясах я внимания тогда и не обратил!).
А вот проблем, о которых я могу только догадываться — можно огрести очень много. И именно тот факт, что я даже не могу внятно сформулировать их все — говорит о том, что рановато мне пока идти в «племянники» к боссу Ченгу. Вот где-то так… коряво, но основной смысл понятен.
«Слить» экзамен оказалось нетрудно. И получилось все так естественно — комар носа не подточит! Мои помощники — кузен и какой-то троюродный брат — видели и, наверняка, докладывали, кому следует, о моих результатах. Но. Экзамен проводился на природе, за городом. То есть — легкий ветерок, изменяющаяся освещенность… какающие птички.
А ведь я тренировался и изнасиловал три «Беретты» и один «Кольт» (ресурс у них и так был не ахти — повезло еще, что в руках не взорвались… но тут отдельная благодарность помощникам, новым родственникам, помогавшим чистить пистолеты после тренировок — они вовремя замечали трещины, сколы и вздутия в стволах и в механизмах) не на природе, а в тире в черте города — огороженный со всех сторон. Полный штиль в «огневой зоне», мощные лампы, освещающие мишень, удобная «огневая точка» — со столиком, лампами, наушниками и чаем со льдом, таскаемого улыбчивой молоденькой помощницей «сержанта Бауэра» — того самого шрамированного европейца с увечной рукой. И — да — никаких птичек!
Отдельных слов заслуживает та самая, видимая только мне, «спица-конус», выходящая из стволов моих пистолетов. Здесь, на природе, она была ЖИВОЙ. Слегка изгибалась, следуя за слабыми порывами ветра, колебалась, диаметр конуса «гулял».
Так что, в итоге, «наградной пистолет» от мистера Ченга в таких тяжелых погодных условиях я честно заслужил. А вот слишком панибратское общение — нет. Достаточно было позволить себе совершить во время экзамена пару мелких и незаметных небрежностей.
* * *
Я быстро и уверенно вливался. Видимо, благодарить нужно пластичную подростковую психику — я спокойно принимал все сваливающиеся на меня факты, больше похожие на чудеса, сказку и абсурд. Новая жизнь… чертовски нравилась! Я был доволен. И о том, что было, не жалел. Да и о чем жалеть-то? Даже мои воспоминания о том, что, якобы, было, как оказалось — подделка!
Постоянные тренинги и учеба, инициированные неугомонным мистером Ченгом и скрашиваемые его своеобразным чувством юмора? Ну, надо быть крайне глупым человеком, чтобы не оценить пользу от всего того, что я узнал и чему научился (или вспомнил). Ну, кто еще в моем возрасте уверенно и бегло говорит на четырех языках, снайперски стреляет из пистолета, гоняет по залу учителя-китайца по кемпо и аж минуту держится против разозленной Йонг!
Что-что? Роанапра — фактически, преступная столица этой части мира? Ну, и что? Это же замечательно, что все «сливки» преступности со всей юго-восточной Азии собраны в одном месте, а не размазаны по всему материку!
Что? Семья Чоу — вовсе не прачечную, гостиницу и два ресторанчика (и до черта закусочных) держит? Ну, ТАК даже интереснее: быть усыновленным обычными прачками, и быть усыновленным Семьей, занимающейся какими-то темными делишками — это, знаете ли, две большие разницы! Тем более, здесь, в Роанапра. Это еще и увлекательно! Это ж мечта всех мальчишек… чтоб им там в школах не втирали про сверкающие латы благородства, милосердия и гуманизма, и чтоб они там не писали в сочинениях на заданную тему! Романтика большой дороги — и никуда от этого не деться!
Как-как? Где-то в джунглях Мьянмы и Таиланда обыкновенных русских школьников, Витю К. и Татьяну П., то ли покусали какие-то особые комары (или осы, или мухи-мутанты, или змеи-пришельцы), то ли подменили на боевых андроидов, и теперь у Вити (и у Тани, судя по информации от Ченга), как в сказке, проснулись суперспособности? Ну, как-либо возражать против этого бонуса было бы с моей стороны очень уж глупо! Тем более, «андроид» Йоган получился хорошо и в пубертатном возрасте не «застынет» — волосы и ногти растут, тело воспринимает загар, царапины и синяки заживают.
Сестра-андроид Таня? В последний раз я ее видел в джунглях, когда нас тащили террористы, и дальнейшая ее судьба мне была известна только со слов Громова и Ченга. Но беспокойство о ее судьбе было… слабым. Точнее, не было этого беспокойства вовсе.
