конденсаторы "особо большой мощности", сверхжаростойкое покрытие для неких гиперзвуковых изделий, проект "Гроб Магамета" по созданию бесфрикционных подшипников и опор на основе бездефектных постоянных магнитов особого состава. В соответствии с расчетами получалось, видите ли, что бездефектность увеличит их силу на порядок, и так оно и оказалось. А потом как-то вдруг выяснилось, что за Гельветовым со товарищи остается целый след из технологий, рассредоточенных по различным, разрозненным в силу собственной своей секретности конторам и производствам. И, разумеется, хоть и не вдруг, но нашлась-таки умная голова, усмотревшая в этом непорядок, совершенно нетерпимый в условиях нашего передового планового хозяйства. Дело надо было централизовать, оформить, а исследования – направить, расширить и углубить. С ударением на второе "у". С невероятной, прямо-таки пугающей по сравнению с присущими нам темпами скоростью предсказание сбылось. Сверкнуло, громыхнуло, – и оказался он начальником лаборатории Неравновесных Систем, рядом с ними – два старых сподвижника, в голове – сумбур, а впереди – перспективы головокружительные, но в высшей степени туманные.
– Да нет, – сказал ему ненадежного вида очкастый юноша, которого ему почему-то усиленно рекомендовали в качестве наилучшего специалиста "по всяким подобным штукам", – ничего у вас из этого не выйдет. Лучше даже и не пытайтесь.
– И не такое делали, – может быть, с излишней уверенностью заявил Гельветов, – и ничего…
Но на нового знакомого его безотказный понт не произвел ни малейшего впечатления, он только, прикрыв глаза, грустно покачал головой.
– Не такое – может быть, а вот это – нет.
– Почему?
– Да потому что, – он махнул листочком, на котором легким изящным, почти женским почеркам без помарок были начертаны строчки знаков, понятных только двум людям в мире, – это же ужас какой-то!
– Я что, – мрачно осведомился свежеиспеченный завлаб, – напортачил чего-то?
– Нет, – Игорь, как звали нового знакомого, опять-таки только непонятно качнул головой, – не в этом дело. Метод – это нечто, дикое конечно, недоведенное, слепленное на живую нитку с массой пропусков, на чистой интуиции, но, безусловно, нечто особенное. После Теории Множеств ничего столь фундаментального, такой основополагающей темы пожалуй, и не было. Даже теорию алгоритмов и теорию бесконечных автоматов, пожалуй, не сравню. Но… вы же меня не для того позвали, чтобы выслушивать дифирамбы от специалиста? У меня, можно сказать, руки чешутся как можно скорее зарыться в новый э-э-э-э… раздел, покопаться, разобраться и все такое прочее, – но от меня же не это требуется? От меня требуется всего-навсего сделать заключение: разрешима ли задача, и если да, – то каково решение. Отвечаю: то, что у нас вышло согласно вашему потрясающему методу, рассчитать нельзя. Просто-напросто слишком велик объем вычислений.
– Так ведь на это, – подозрительно сказал Гельветов, – есть, кажется, ЭВМ?
– Да? – Тихо, с едкой горечью спросил новый знакомый, – и на чем же вы, позвольте спросить, собираетесь считать? На "Стреле-2"? На "Урале"? На "БЭСМ-6"? На мифической "ЕС-1050"? Понимаете? Машина вроде бы как есть, а в то же время она является не более, чем мифом? Встречались с такими п-парадоксами? Или на каком-нибудь краденом на загнивающем Западе агрегате? Те, что есть, загружены двадцать восемь часов в сутки, да и те устарели на десять лет…
– Дадут. – Решительно рубанул ребром ладони воздух Гельветов. – Закажем – и дадут.
– Не-ет, – все с той же зловещей, медлительной негромкостью покачал головой Игорь, – не дадут. Просто потому что не могут. Ты привык, что в этой стране, если уж оч-чень нужно, то даже когда нет, то все равно все-таки есть. А если очень-очень нужно, то даже когда совсем нет. И в этом есть своя правда, – только не в этом случае. Времена все-таки меняются.
– Все это ля-ля. В данном случае ты должен сказать, что для этого требуется, а можно ли это добыть, и как добыть, – не мое и не твое дело.
– Нечто мало-мальски подходящее делает фирма "Край" – и только она. Работает на заказ. Экземпляры – считанные по номерам. Нам – не продадут, не дадут украсть, и не помогут никакие подставные лица и фирмы. Это раньше на Западе были наивными такими, розовыми идиотиками, которых даже накалывать-то было, говорят, совестно, а теперь – все! Они четко знают, чего нельзя более-менее, а чего – вообще, и в таких случаях умеют обставиться.
– Так. А специалистов – никак нельзя?
– Можно. Наверное – не самых лучших, но все-таки можно, – Игорь Иртенев говорил все тем же терпеливо-безнадежным тоном, – вот только что они тут будут делать? Им не из чего сделать, и нечем, а кроме того – они не знают устройства. Не потому что плохие, а потому что никто не знает. Не в человеческих это силах, уважаемый Валерий Владимирович.
– Вы все какими-то парадоксами норовите.
– Ой, ну… – математик сморщился, как от необходимости в сотый раз переделывать докучное, ненужное дело, – вот представьте себе, что вам необходимо построить реактивный истребитель в двенадцатом году. В середине прошлого века. В средние века. В каменном веке. Что у вас выйдет, будь вы хоть разспециалист? Ничего. В первых двух случаях вы, может быть, несколько поспособствуете прогрессу, хоть и не слишком, а в других – не сделаете ничего. Для того, чтобы сделать новый станок, нужно иметь станки только немного менее совершенные. Это тем более относится к ЭВМ. То есть гораздо более. Не слепишь даже одного уникального экземпляра на коленке. Если обратиться к моему примеру, – у нас каменный век.
– Ну уж…
– Ладно, – перегнул. Средние века. Послушайте, Валерий Владимирович, – мы заняты таким делом, в котором врать себе и друг другу – антипатриотично.
– Да. Только начальству об этом лучше не говорить.
– Я и не говорю. Не годится тратить даром драгоценное время. – В голосе вовсе молодого еще человека послышался Гельветову какой-то надлом, и понял он, что новый знакомый носит в душе след чужого идиотизма, как носят след вражеской пули. – Это же оно, родимое, издало приказ, чтобы процессоры, превосходящие по параметрам ИБМ, – не принимались бы даже и к рассмотрению.
– Как это?
– А вот так! Вы что, – правда не слыхали этой замечательной истории, или притворяетесь?
– Да
