Стоп! Что-то он такое рассказывал про прежние времена, когда местные язычники еще не смирились с нашим появлением здесь и ратнинцы даже на работу в поле ходили с оружием. Вроде бы тогда существовала так называемая «Младшая стража» – подростки, которые дежурили на наблюдательных пунктах, ходили в дозоры… Предложить деду возродить старую традицию? А что? Может и получиться. Ну а военная дисциплина может снять опасения по поводу детской дури с оружием. Скажем, не позволять близнецам постоянно и бесконтрольно таскаться с самострелами, а только по делу и под присмотром.
Подводим итог. Опасения по поводу безопасности – сняты. Выгода для среднего уровня определена. Есть, кстати, и еще выгода для всей семьи – три лишних стрелка на ежегодной облавной охоте. И, наконец, моральное удовлетворение для высшего руководства тоже, будем считать, вычислено правильно – старики традиции любят. Ну-с, сэр Майкл, посмотрим, как сработает управленческая теория за восемьсот с лишним лет до ее создания!»
Подъезжая к селу, Мишка попытался представить себе реакцию баб у колодца. В том, что там обязательно кто-нибудь будет, сомневаться не приходилось.
«Вот ведь угораздило вырыть колодец почти возле самых ворот. Есть ведь еще несколько по всему селу, но толпятся всегда именно возле этого. Любой вход-выход, въезд-выезд – на глазах у „женсовета“.
Сегодня повезло особенно – в тусовке оказался кто-то из тех, кто наблюдал его вчерашнее возвращение.
– Михайла! А эта тоже на тебя охотилась? Когда ж ты сено-то привезешь? Все мясо да мясо.
«Блин! Знают даже за чем ездил. Ну что за наказанье каждый день тут фейсконтроль проходить?»
Дед, как будто сговорился с бабами, задудел в ту же дуду:
– Да когда ж ты сено-то привезешь? Я тебя зачем посылал? То волки, то лоси, чего завтра ждать? Жар-птицу? А еще хотите новых самострелов наделать, так тогда и вообще никакой работы не станет – одна стрельба!
– Жар-птицу не обещаю, – бодренько отозвался Мишка, – но причину привез.
– Что привез? – не понял дед.
– Ты вчера говорил, чтоб причину нашли: для чего еще два самострела делать?
– А! Ну и для чего?
– Сколько мы стрелков на облавную охоту выставляем? Одного? А если еше близнецы с самострелами да я, сколько выйдет? Четыре. Значит, и доля в мясе и шкурах другая.
– Не-а, Михайла, не угадал! – Дед отрицательно помотал головой. – Эта причина один раз в году бывает, а я говорил: на каждый день! За свежатинку, конечно, спасибо, а сено все равно возить надо. Только гляди половца подстреленного не привези: от него ни шкуры, ни мяса. Ну разве что убьешь не до смерти да Юльке подаришь для ученья. Помрет – не жалко.
– Есть и вторая причина, деда!
– Ну-ну, – дед благосклонно покивал, – излагай.
– Ты вот все говоришь, что молодняк надо тщательнее к воинскому делу приучать. И не только владению оружием учить, но и порядок соблюдать, и приказам подчиняться, и всем заодно действовать, а не каждый по себе. Так?
– Говорил, не отказываюсь.
– А еще ты рассказывал, что поначалу, пока местных не приструнили, жили каждый день, как на войне. Даже в поле работать с оружием ходили. И тогда, ты говорил, мальчишки помогали. На страже стояли, в дозоры ходили. Даже название было – «Младшая стража». Так?
– Ну-ну, дальше давай. – Дед, кажется понял, к чему клонит внук, и заинтересовался.
– Так вот: почему бы нам старые порядки не возродить? – принялся ковать железо, пока горячо, Мишка. – Для начала ты нас троих поучишь: как на страже стоять, как засады устраивать и все такое прочее – что сам посчитаешь нужным. А чтоб не таскались целый день с самострелами, держать их у нас в оружейной кладовке. Выдавать только на время учебы, а потом забирать. Получится с нами троими, тогда можно будет и других ребятишек на учебу поставить и «Младшую стражу» возродить. И для дела польза, и знания твои втуне пропадать не будут.
Дед помолчал, поскреб в бороде и неожиданно улыбнулся:
– Уел, поганец! Уел. Кхе! Быть по сему! Дозволяю! Но глядите у меня: учить буду по всей строгости! Кхе! А за сеном завтра все равно поедешь!
* * *
К глубокому разочарованию членов «женсовета», Мишка на следующий день привез из леса именно сено. И еще через день – тоже. И целую неделю подряд возил, пока не переправил в село все стога с лесной поляны.
А мать от лекарки перевез дядька Лавр. Несмотря на ее слабые протесты, поднял на руки, как ребенка, вынул из саней и внес в дом. Дед, не то действительно сердитый, не то скрывая за злостью какие-то другие эмоции, нараздавал «всем сестрам по серьгам»: обозвал сына косоруким, хотя тот нес Анну-старшую, как величайшую драгоценность, шуганул младших двойняшек Сеньку и Ельку, заставил Марью – вторую старшую сестру Мишки – заново перестилать постель…
Мишка с Анной-младшей, чтоб не попасть под раздачу, торопливо запрягли Рыжуху и укатили со двора. Мишка, «на автомате» управляя санями, вспоминал, каким было выражение лица у Лавра, когда он нес мать через двор. Специально, наверно, не подъехал к самому крыльцу, чтобы подольше подержать ее на руках. Не отрываясь смотрел только на нее, и наплевать ему было на то, что на них пялится все семейство. Наверно, нес бы так и нес, версту, две, три… Увы, таких обширных подворий не бывает.
«Вот были бы мы язычниками… Был вроде бы когда-то такой обычай – брать за себя жену погибшего брата, растить его детей, как своих. Сколько ни талдычь о таинстве брака, целесообразность старого порядка так просто не отбросишь. А когда еще такая любовь…
Да и не только в любви дело. Невозможно вот так прийти и сказать людям: раньше вы жили неправильно, а потому будете теперь жить так, как мы вам укажем. Кому-то новый порядок действительно придется по душе, кто-то костьми ляжет, сопротивляясь нововведению. А большинство, если деться некуда, вроде бы и подчинится, но на самом деле начнет коллективным разумом и. практикой многочисленных проб и ошибок изобретать некий симбиоз старого и нового. Те же князья, вроде бы поголовно крещенные, христианство насаждают, если надо, огнем и мечом, а имена – сплошь языческие: Всеволод, Ярослав, Игорь… Что ж простым-то людям? В окрестные селения попам без княжеских дружинников лучше и не соваться, да и у нас тоже, хоть и церковь есть, и христианами все считаемся… Велесову бороду во время жатвы из последних на поле колосьев заплетают, обереги на одной веревочке с православным крестом носят, а уж вышивки на одежде да узоры на утвари – сплошь языческие. Да и праздники: и Купала, и Велик Медвежий день, и Макошина неделя… Коммунисты тоже все эти Масленицы, Троицы, Рождество (аж две штуки) и прочее вытравить не смогли. Впрочем, как и демократы Первое мая, Восьмое марта, День Победы. Не так-то это все просто».
