— Конечно, я ходил его встречать.
— Вот. Был анархист, революционер, а теперь очень умеренный человек.
Я про себя подумал, что если история пойдет, так как в моем варианте, разочарование господина Костанди будет жестоким. Впрочем, кое-что, возможно, он заработать и успеет. Не все знают, что большевики не сразу закрыли все «буржуазные» газеты. Некоторые выходили аж до осени 1918 года. А эсеровские и меньшевистские даже дольше.
— Ну что же, давайте займемся работой.
Мы с Мишей стали думать над названием. Сперва я предложил просто и без затей — «Новая газета».
— Не пойдет. Есть «Новое время», а это буржуазное издание. Может «Единство»?
— А давай — «Рабочая окраина».
— А что красиво и со значением.
Вот так мы вписались в газетное дело. Миша взялся с энтузиазмом, заявив, что работать в бульварном «Петроградском листке» ему надоело. Оттуда же он перетащил нескольких журналистов, остальные согласились работать за гонорар. А в принципе идея была верной — ребята из «Листка» знали, как писать для народа. С организационными делами трудностей не было. Костанди попросту купил какую-то желтую газетенку, расположенную, кстати неподалеку, на Стремянной улице. Так что мы даже любимый трактир могли не менять. Тираж стремительно полез вверх и — и вскоре достиг двухсот тысяч — и это был явно не предел. Костанди разошелся так, что даже приобрел автомобиль — «Рено». Авто не имелось даже у «Петроградского листка», не говоря о «Правде». Я предложил ноу-хау, распорядившись написать на бортах логотип нашего издания. Так в этом мире пока почему-то никто не поступал.
Кстати, пристроил я туда работать и Светлану. Она совершенно спокойно отнеслась к тому, что я, так сказать, поменял цвет с черного на красный. Другие анархисты, кстати, тоже. Они были сторонниками Кропоткина, так что никаких принципиальных разногласий с большевиками у них не наблюдалось.
Единственное что их напрягало — так это большевистская партийная дисциплина. Так что они смотрели просто — если кто хочет лезть в это дело — так флаг ему в руки. Дескать, всё равно когда настанет время пойдем в одном строю…
Товарищ Сталин также отнесся к нашей затее, в общем, положительно.
— Это неплохая идея. Нам может пригодиться популярное левое издание, не связанное с партией.
Про себя я подумал, что такое издание, скорее всего, может пригодиться самому Сталину в его внутрипартийной полемике. В самом деле — можно ведь напечатать в нашей газете статью, разумеется под псевдонимом — а потом размахивать газетой на партийной дискуссии — дескать, видите — что пишут…
Строго по графику, 26 июля начался VI съезд РСДРП. Только на этот раз он был вполне легальным. Мероприятие произвело на меня сильное впечатление. В мое время считалось, что большевики были структурой вроде военной части — командир приказал, а остальные берут под козырек и бегут исполнять. Конечно, я уже убедился, что это, мягко говоря, не совсем так. Но я не мог представить, НАСКОЛЬКО это не так. Споры на съезде кипели как чайник, причем позиции различались очень серьезно. Одни предлагали прямо сейчас выйти из зала и даже без перекура двигать делать революцию. Позиция других сводилась к тому: ребята, а может, мы как-нибудь без резких действий обойдемся? Типа народ всё одно рано или поздно пойдет за нами. А ведь делегаты представляли конкретные организации с разных концов страны. И озвучивали их мнение, а не своё. Как мне пояснили в кулуарах, с этим было строго. К тому, кто начал бы нести отсебятину, по возвращении в родную организацию могли применить разные виды партийного воздействия — в том числе и дубинами по ребрам.
Но более меня умилило то, что множество времени было потрачено на базары о перспективах революции в Европе. Ну, в натуре, самое время!
Главным событием съезда было принятие в партию Троцкого. Причем, сразу же пропихнули наверх, правда, в отличие от моей истории, не ЦК, а только в кандидаты.
Вообще-то биография Давыдыча пока что шла идентично моей истории. Напомню, что большевиком он до этого не был. Меньшевиком, впрочем, тоже. Он известным веществом болтался между этими течениями.
Революцию Троцкий встретил в США. Судя по материалам, которые я читал в моем времени, в Америке он собрался осесть насовсем. Но когда у нас началось, он таки сорвался в Россию.
Правда, тут вышел облом. В Канаде британские власти сняли его с парохода и пихнули в концлагерь. Через некоторое время, правда, выпусти, и Троцкий добрался до Питера. Но он опоздал — все места были уже заняты. Давыдычу не удалось попасть даже в Исполком Петросовета. Троцкий пытался затеять какую-то свою структуру, но успеха на имел.
Пришлось идти на поклон к Ленину.
Тот предложил Давыдычу и его друзьям (числе которых был Луначарский) что-то вроде испытательного срока — дескать, идите, ребята, и занимайтесь пропагандой среди рабочих. Троцкий взялся за дело с энтузиазмом. Он постоянно мотался в Кронштадт. Я там в этом времени несколько раз бывал. Место было веселое. С самой революции там образовалась Кронштадтская коммуна, которая вообще никому не подчинялась. Ещё бы! Большинство морячков сочувствовали анархистам. Но, впрочем, Троцкого они тоже отлично принимали.
Но главной его вотчиной был цирк «Модерн». Это деревянное здание располагалось в Александровском саду на Петроградской — там, где в моё время находился театр «Балтийский дом». Митинги там шли каждый день — и посещали их, в основном, рабочие с Выборгской стороны.
Я несколько раз бывал на выступлениях Троцкого. И убедился — все многочисленные хвалебные высказывания об ораторском таланте Троцкого не передают того, что я увидел в реальности. Как оратор он был велик. В моём времени я не видел никого, кто доставал был ему хотя бы до колена. И народу нравилось. Атмосфера в зале напоминала мне ранние концерты Кинчева. Разве что люди смирно сидели, а не прыгали. Но эмоциональный накал был тот же самый. А ведь, в отличие от Кинчева, у Давыдыча не было музыкального сопровождения, аппаратуры и даже простого микрофона. Да и в цирк ходили не сопляки, а вполне солидные рабочие. Кстати, работницы тоже ходили. Некоторые являлись семьями, вместе с грудными детьми.
Зрелище было феерическое. Электрические лампы этого времени давали неяркий и желто-красный свет. К тому же никаких ограничений для курильщиков не существовало. Поэтому дыма было не меньше, чем на концертах рок-групп восьмидесятых.[26]
А на арене зажигал Троцкий… Я даже исправил упущение того времени — договорился с киношниками, которые это сумели заснять. Заодно и записали аудиоряд. Может, повезет — и я сумею дожить до звукового кино…
