Под одеялами оказался здоровенный странного вида чемодан — солидный, добротный и неописуемый словами — он как раз и мешал ящик деревянный дернуть. Не без труда, крякнув от натуги, вывернул этот чемодан и поставил его к рюкзаку. Только собрался раздербанить кучу всякого разного добра и, наконец, подтянуть наверх таинственный деревянный ящик с приклеенным сверху листом, исписанным типографским готическим нечитаемым шрифтом, как прямо из под рук высыпались сверкающей струйкой латунные патроны, до того таившиеся в неприметной зеленой сумке. Подхватил один, удивился — пулька была непривычного вида, тупорылая и сам патрончик хоть и походил на виданные раньше, но явно отличался от всего, ранее менеджером виденного.
И тут же вздрогнул, услышав незнакомый голос, сказавший радостно «Рот фронт, камарад!» Понял, что верно подоспели те, кто по машине стрелял и сильно огорчился — делиться придется. Делиться не хотелось категорически.
Высунулся из‑за машины. Точно, двое незнакомых — один молокосос кукольного вида, второй матерый жучара. Молокосос — явно офицер — радостно лыбится и держит на уровне головы сжатый кулак, такое, если Лёха не ошибался, означало у спецназа «Замри».
Но паренек этот не походил на спецназ и потому потомок только кивнул ему головой и оповестил стоявшего тут же Семёнова, что нашел ружье и патроны. Дояр ничего не ответил, вместо него полез с вопросами второй незнакомец — жилистый въедливый даже внешне мужик. Его интересовало — может ли это ведро прострелянное ехать. Ну чудак, одно слово — сам без глаз что ли? Любому же ясно, что таратайка свое отъездила, о чем Лёха тут же и поведал в доступной для понимания форме.
Радость у кукольного командира увяла, кулак он опустил и уже спокойным голосом сказал, что машину надо откатить сейчас же подальше в лес, а не разводить тут на виду ярмарку — барахолку. Спорить с этим не приходилось, это менеджер признал сразу. Переглянулся с командиром, тот мотнул головой, чтобы Лёха взялся за руль и, соответственно, рулил. Остальные быстро закинули второй труп назад, ухватились за авто, приготовившись толкать.
Потомок аккуратно отпихнул тяжеленного и словно оставшегося без костей мертвого водителя, так, чтобы не замарал Лёхе одежку своей кровищей, взялся за руль, таки тут же испачкав ладошки в вязкой и липкой крови, которую на черном рулевом колесе не увидел, а забрызгано было густо — и вывернул в нужную сторону. На тихое «раз — два — взяли!» раскачали и стронули с места тяжеленный этот агрегат. Но катилась машина тяжело, трудно и пока оттартали поглубже в лес — чтоб хотя б дорогу не видно было — употели. Только тут Лёха спохватился, что придется за вещами, выдернутыми из багажника бежать, но хитро ухмыльнувшийся Жанаев подмигнул ему узким глазом и потомок успокоился — пока он тут брезгливо тыркал превратившегося в мешок с водой водителя, бурят запихал все обратно в багажник, сообразил.
— Какие у вас планы? — тем временем спросил игрушечный командир у Семёнова.
— Мы выполняем приказ командования — доставить к своим этого старшину ВВС — кивнул невозмутимо на Лёху дояр.
— Вот к своим вы его и доставили. Поступаете в мое распоряжение — приказным тоном сказал юнец.
— Вы не полномочны отдать такой приказ, товарищ лейтенант — спокойно и даже где‑то философски заметил Середа.
— Полномочен — парировал молокосос, оказавшийся лейтенантом.
— Отменить приказ имеет право только командир — или начальник, его отдавший, либо вышестоящий прямой начальник. Вы в нашем случае не являетесь прямым начальником — тем же рассудительным тоном пояснил артиллерист.
— Если военнослужащий, выполняющий приказ, получит от старшего командира новый приказ, который помешает выполнить первый, он докладывает об этом начальнику, отдавшему новый приказ, и в случае подтверждения нового приказа выполняет его. Это если вы решили Устав цитировать. Я вас слышал, предыдущий приказ понятен, в настоящий момент я здесь старший командир — усмехнулся молокосос. Середа открыл рот, желая продолжить светскую беседу, но сказать ничего не успел.
— Эта, мужики, хватит пар пускать, нам нужна ваша помощь, у нас двое тяжелораненых, а машину взять не вышло — хмуро буркнул жилистый.
— Военнослужащий в целях успешного выполнения поставленной ему задачи обязан проявлять разумную инициативу — глянув на Семёнова пошел на попятный Середа.
Лёха только глазами захлопал. Совсем недавно ходил в кино, там как раз бондарчуковский фильм шел и в подобной ситуации советский офицер и по совместительству герой–любовник враз застрелил засомневавшегося в его командирскости постороннего морячка. А тут даже за оружие никто не схватился и разговор велся спокойно. Игрушечный лейтенантик в отличие от практичного Лёхи стал что‑то смотреть в салоне. А вот менеджер тут же снова полез в багажник. На этот раз все прошло куда быстрее, потому как и Семёнов и Жанаев помогали, а вот Середа что‑то с лейтенантиком возился. Когда гора груза была разложена у машины, Лёха обратил внимание на то, что и артиллерист и лейтенант увлеченно рассматривают что‑то, видимо вытащенное из кожаного портфеля, что стоял у их ног. И больше всего это что‑то было похоже на карту. А жилистый, суконец, тоже в багажник лазит — и вроде как этак по–хозяйски.
Тут до Лёхи дошло, что ситуация осложнилась. Хоть он в армии и не служил, но дисциплинка в фирме имелась и ее служивший раньше манагер из соседнего отдела ругал куда как более жесткую, чем в армии. То есть теперь они попали под начало этого фарфорового красавчика только потому, что у лейтенантика этого звание выше. И значит теперь командовать будет этот малолетка.
Такой расклад потомка озадачил и обеспокоил. А еще впридачу Семёнов вроде как свое выполнил — сбагрил проблему старшему. Оно бы и ничего, но проблемой был сам Лёха и такой подход отдавал излишне личным делом.
— Как же вы вдвоем двоих тяжелораненых перли? — негромко спросил Семёнов жилистого мужика.
— Нас больше было. Двое пару дней назад без вести пропали. Да к тому же заболел один из наших. Лихоманка какая‑то привязалась. Так что у нас один тяжелораненый, а другой — заболевши — так же хмуро отозвался мужик.
— Хотели, значит, машину захватить и на ней дернуть? — показал понимание ситуации Семёнов.
— Ага.
— Хреновая у вас засада получилась — заметил дояр.
— Да немец ушлый попался, вишь с каким иконостасом сидит. Еще той войны, видать, хватил. Мы деревце на дорогу свалили, вроде как ветром рухнуло, так сообразил сволочь сразу. С маху ухитрился проскочить, битая волчара.
— Понял, как они проскочили, так и пошло все наперекосяк. Хорошо — вообще не ушли.
