— Вот он! — Сергей ткнул пальцем в экран.
— Точно?
— Да. У него шрам характерный над бровью. И рост должен быть не ниже метр восемьдесят.
— Метр восемьдесят два, — подсказал молодой комитетчик. — Дан Лонгвэй. Просит называть себя просто Лонгом.
— Да, старый знакомый, — скривился полковник. — Хитрый лис. Ничего против него собрать не можем, осторожный, гад. А этого, жертву, вы сможете опознать?
— Не знаю, далеко было.
— Если он полный, то это Ли Ксиаодан, — подсказал Демиденко. — Жена его вчера обратилась в милицию, он исчез без следа, не предупредив ее.
— Где он у нас?
— В другой картотеке.
Они повернули ноутбук, что-то поколдовали, затем снова развернули его к Володину. Тот присмотрелся и кивнул головой:
— Похож. Только один глаз у него был заплывший от синяка.
— Хорошо, спасибо вам большое. Если мы завтра выдернем вас и попросим показать вас это место, не откажите?
— Конечно нет.
Они распрощались. Оставшись вдвоем, офицеры посмотрели друг на друга. Ли Ксиаодан владел небольшим автосервисом, и, кроме того, был одним из немногих, кто сотрудничал с нами, регулярно поставляя информацию о настроениях своих соплеменников.
— То, что его вычислили, это очень странно, — высказался полковник.
— Может кто-то из наших сдал? — Предположил лейтенант.
— Из наших?
— Ну не из чужих же. Про китайскую агентуру у нас знают немногие, но чем черт не шутит?
— Пока бог спит, — продолжил пословицу Крайнов. — Надо бы поработать в эту строну. Займись.
— Хорошо.
— Идеи есть?
— Конечно.
— Тогда работай.
Оставшись один, Крайнов задумался. Месяц назад его вызвали в Москву. Там его и еще с десяток руководителей областной федеральной службы лично инструктировали директор ФСБ и начальник генштаба. То, что они предложили, было очень сложно, но идея была хороша. Вот только выполнять придется ему. А грань между успехом и провалом слишком мала.
Когда Семенов плюхнулся на сиденье рядом ним, Лонгвей поморщился. От капитана как всегда пахло спиртным. Тот это заметил.
— Привет. Чего нос кривишь?
— Ты опять пьяный?
— И что?
— Как тебя при такой пьянке еще прав не лишили?
— Не лишат, потому что у меня их нет. Еще в прошлом году отобрали. А на этой машине, — он кивнул на стоящую в стороне служебную «Волгу» со спецномерами, — меня хрен кто остановит. Ну, что, ты мне мораль будешь читать, или по делу поговорим?
— Давай по делу.
— Тут у меня список поставок боеприпасов к подводным лодкам за этот год. Тут все — и торпеды, и снаряды, и ракеты. А это данные по строительству военных кораблей в Комсомольске-на-Амуре.
— Хорошо.
Лонг достал из кармана деньги, отсчитал нужную сумму. Потом чуть подумал, и добавил еще триста долларов.
— Твои данные по реконструкции того форта под Владивостоком подтвердилось. Так что это тебе премия.
— О, бухнем на выходных!
— Ты ничего не нашел для меня из строительных частей?
— Есть у меня на примете один старший лейтенант.
— Лейтенант? — Удивился китаец. — Что он может знать?
— Да, он всего лишь старший лейтенант, сосед по дому, квартира у него на одной со мной лестничной площадке. Звание у него не сильно важное, но зато он сидит на документах. Молодой, а ранний, женился чуть ли еще не в школе, уже двое детей, дочь болеет, в общем — не очень парню хорошо. Но там бабки нужны серьезные.
— Это не проблема.
— Да? Тогда сколько я буду иметь, если вы подцепите его на крючок?
Лонг назвал сумму, но когда капитан поморщился, ободрил его:
— Если получим от него действительно интересную информацию, то получишь еще столько же.
Затем Лонг задал вопрос, который интересовал его последнее время:
— Слушай, капитан, а почему ты так охотно продаешь нам свои секреты? Ты не думаешь, что если начнется война, то сам попадешь под наши жернова?
— Нет, не думаю. Мне осталось служить полгода. И я сразу рву на родину, в Тамбов. Мне уже в печенках сидит этот Дальний Восток с его зимами без снега, штормами, этой влажностью. Три года гнию здесь заживо. Два переливания крови делал от чирьев. Так что мне по хрену, что будет тут завтра!
Спустя два дня старший лейтенант Николай Потылицын собрался с женой на рынок. Старший сын, пятилетний Вадим шел рядом с матерью, а Николай толкал коляску с дочерью, трехлетней Полиной. Они купили мясо, начали набирать овощи, фрукты. Один из торгующих, китаец с широкой улыбкой на круглом лице, положив в пакет яблок, одно подарил лично Полине.
— На, дочка, кушай.
Та в ответ слабо улыбнулась и не смогла удержать в руках яблоко. Китаец, подняв яблоко, озабоченно покачал головой:
— Болеет, да?
— Да, — призналась жена Николая, Марина. — Главное, врачи не могут определить чем. Говорят — анемия непонятной природы. Все анализы нормальные, а ребенок тает.
— О, у меня на родине есть родственник, он врач! Диагностика по пульсу, лечит иголками, травами. Скоро он приезжает сюда, будет лечить людей. Он сразу вашу болезнь найдет и вылечит. Скажи своя телефона.
— А он точно поможет? — Спросил Николай.
— Поможет. Говори своя телефона.
Полина продиктовала номер своего телефона.
— А меня Ли зовут. Запомни — Ли с рынка.
Через три дня вечером раздался звонок:
— Это Марина? Это говорит Ли, с рынка. Врач приехал, куда нам приехать?
Марина назвала адрес, и через полчаса к ним в квартиру вошли двое, высокий китаец со шрамом над левой бровью, и низкорослый, широкоплечий мужчина с седой головой. Второй оказался как раз тем доктором, первый — переводчиком. Доктор минут пять держал запястье Полины в своей руке, прикрыв глаза, как будто вслушивался. Затем он отпустил руку, кивнул головой и сказал что-то на китайском языке. Его рослый соотечественник перевел:
— Это по западному называется анемия. Страдает вилочковая железа.
— А вылечить это можно? — Спросил Николай.
— Можно, но тут два пути. Иглоукалывание, долго, в течение двух месяцев. И есть еще один бальзам на основе вытяжки из мускусного мешка кабарги. Его нужно пить в течение года, это чтобы болезнь не вернулась. Но стоит он очень дорого!
— Сколько?
Цифра, что назвал переводчик, перехватала у супругов дыхание.
— Это мне нужно год служить, что бы его купить, — сказал лейтенант.
Между тем доктор жестами велел Марине освободить стол, она сняла скатерть, постелила простынь. Раздетую по пояс Полину положили на стол, и доктор начал втыкать в шею и район груди золотые иголки. У родителей невольно вытянулись лица. Они и не думали, что в живого человека, тем более в их дочь, можно втыкать иголки на такую глубину. Между тем, девочка, словно не ощущала боли, она быстро уснула. Полина спала и когда ее тело освобождали от иголок. А вечером она впервые за два года попросила поесть.
