Не сдержавшись, я крякнул, и что мне там делать, поражать джигитовкой местных вождей, чтобы они склонились на нашу сторону? Так не получится, уровень мастерства не тот, разве что клоуна изображать. Вот же спасибо тебе, господин Кенгриф Сток, за столь огромную заботу о моей политической карьере. Я и видел его всего-то пару раз, один раз так вообще мельком. Крупный мужчина с львиной гривой волос и тяжелым пронизывающим взглядом. Тайная Стража занимается и разведкой и контрразведкой Империи.
— Конечно, ты можешь отказаться, Артуа — произнесла Янианна.
Конечно, я не могу отказаться, милая, только попроси меня, и я один войной пойду на этих вардов, это ведь действительно так тебя заботит, положение на северных границах Империи.
— Я обязательно поеду, и сделаю все, что смогу. Хотя с трудом представляю, что я смогу там сделать. —
— Почему-то всем, в том числе и мне кажется, что ты можешь добиться всего, чего захочешь. Проблема не в этом… -
— И в чем проблема, Янианна? -
— Главная проблема в том, что я не хочу отпускать тебя на целых два месяца, Артуа. Я боюсь, что ты не вернешься, а еще что вернешься, но не один, или, что вернешься один, но уже позабудешь меня. —
— Мне тоже не хочется уезжать и причины у меня схожие — тоскливо протянул я — ты тоже можешь позабыть про меня, найти кого другого…. И пояса верности здесь не в ходу…. -
— Какие еще пояса верности? — недоуменно протянула Янианна.
Пришлось вкратце объяснить ей и предназначение, и устройство такого приспособления.
— Артуа, ты все это серьезно? — я с самым серьезным видом покивал головой, рассмешив ее до слез. Наконец, она успокоилась.
— Мне он не понадобится, милый. Вот тебе-то он бы как раз и не помешал —
улыбнулась Яна, затем ей в голову пришла новая мысль — Артуа, дорога опасная, северные территории всегда были неспокойными. Ты сможешь подобрать себе рыцарские латы в императорской оружейной и…..
Тут, не выдержав, расхохотался я, представив себя во главе отряда в полном доспехе с длинным копьем руке и развивающимся на шлеме плюмажем. Латы сверкают на солнце, забрало закрыто, бедный конь понуро несет седока, мечтая о том, чтобы сбросить его вместе со всем железом. Утром мне помогают взобраться на коня, вечером заботливо с него снимают…
— Варды согласятся на все, что угодно, увидев меня в таком грозном виде. Вы только прикажите, леди Янианна, меня облачат в доспехи, отнесут в кузню и заклепают.
Когда вернусь, их снимут, и даже пояс не понадобится…. -
— Артуа, я же забочусь о тебе — обиделась Янианна.
Я оборвал свой идиотский смех.
— Герцог отбывает через две недели — наконец произнесла Яна.
Немного подумав, я принял решение.
— Мы отправимся через три. И, если даже не догоним его по дороге, он не заждется нас в Тромере. Мы поедем с заводными лошадьми и сможем покрывать большее расстояние за дневной перегон. —
Янианна согласно кивнула головой, еще одна неделя перед разлукой это не так много и все же….
— Тебе что-нибудь понадобится? Деньги, люди, еще что-то? -
— Нет, денег достаточно, а люди у меня свои и мы доверяем друг другу. Только одна просьба и ты знаешь, о чем она. —
Яна кивнула головой.
— Не сомневайся, Артуа, мне не нужен никто кроме тебя. Ты только возвращайся поскорее, сразу же, как только сможешь. Поверь, мне очень не хочется отпускать тебя, но эти люди, и граф Сток и другие, убедили меня, что именно ты очень сможешь помочь герцогу. Ты ведь все знаешь и все можешь…. -
Очень приятно слышать такие слова от любимой женщины, но совершенно очевидно, что за всем этим кроется интрига, чтобы спровадить меня под благовидным предлогом. Два месяца срок достаточный, чтобы сердцем юной императрицы смог завладеть другой мужчина, более ей подходящий. И не поехать я не могу, Янианна искренне верит в то, что говорит….
С самым мрачным настроением я ехал в голове отряда по дороге ведущей строго на север. Остальные, видя мое состояние, старались не беспокоить меня по пустякам, и я был очень им благодарен.
К вечеру мы достигли Мойс, совсем небольшой городок, известный своими кружевами. В принципе, мы смело моги бы двигаться еще часа три, но для первого перехода вполне достаточно. Это следующие дни пути по большой части нам придется вставать биваком, поскольку скорость нашего передвижения несколько выше, чем обычная и очень часто остановки на ночлег будут приходиться на чистое поле или лес. Расположение постоялых дворов на всех имперских трактах рассчитано на обозы. Мы же практически постоянно движемся рысью, благо у всех имеются заводные лошади.
Мое новое приобретение, молодая резвая кобылка, названная в честь моей первой лошади этого мира Мухоркой, была не аргхальской породы, но мало в чем им уступала. Ворону, тому, что с хвостом, она тоже очень нравилась.
В Империи существует семь трактов, расходящихся от столицы семи лучевой звездой. На трех из них я уже был.
По Сверендерскому тракту впервые прибыл в столицу, по нему же возвращался после визита в Золотой каньон.
По Трондетскому мы туда добирались, а по Мулойскому я ездил добывать себе дворянство. По Тромерскому мы двигались сейчас, и мне оставалось побывать еще на трех. На самом коротком — Гроугентском, всего три дня пути нашим темпом до города
Гроугент, морского порта, расположенного на берегу Тускойского залива.
Море, Господи, как же я люблю море, его вечную красоту и его вечную изменчивость. Море может ласково плескаться у самых ног, а может разгневаться и биться о прибрежные скалы громадными валами. Или кружить бедные кораблики, оборвав на них все, что можно оборвать и забрать их, в конце концов, в свою пучину. Но как же сладко пахнет берег, когда т не был на нем уже несколько месяцев. И вот, еще не видишь его, он еще за горизонтом, но уже чувствуешь его запах.
И они стоят друг друга, море — чтобы в него уходить, и берег — чтобы на него возвращаться.
Я не видел моря уже более двух лет, с тех пор как покинул его берега и отправился в стольный град еще на первой Мухорке…..
Следующий тракт следовал на юго-восток и назывался Караскерским. О нем я еще ничего не мог сказать, кроме того факта, что проходил он через плодородную степь, занимавшую всю юго-восточную часть Империи.
И последний тракт, Коллейнский, доходил до города Коллейна, расположенного у самых Суломских гор. Я как-то спросил у Анри, не родом ли он из тех самых мест, слишком уж созвучно — Коллейн и Коллайн. Нет, ответил он, я родился в окрестностях Южного Мулоя.
Мне сразу же вспомнилось, что, возвратившись ранним утром в свой дом после его именин на берегу озера, я застал его сидящим за столом, на котором были разложены бумаги. Эти бумаги были документами на собственность его родового поместья, и являлись моим главным подарком. Поместья Анри лишился еще в далеком детстве, когда остался без родителей. Опекуном Коллайна стал герцог Пулойский, который и позаботился о том, чтобы прибрать имение в свои руки. Герцог дал Коллайну неплохое образование, но не по доброте душевной, просто Анри и родной сын герцога были сверстниками, и преподаватели обучали их в равной степени.
