Затем Коллайн долго пребывал в свите герцога, надеясь все же получить поместье обратно, но тщетно, дальше обещаний дело так и не пошло. Наконец, они здорово рассорились, и Анри пустился в свободное плавание, которое продолжалось несколько лет, пока не влип в какую-то историю, в подробности которой так меня и не посвятил. Но я не очень беспокоился на этот счет, поскольку знал его как человека чести.
Поместье это, рассказывал Анри, представляло собой захудалую деревеньку с клочком неплодородной земли и с большим каменным домом, давно пришедшим в полное запустение.
Когда я застал Коллайна в его комнате с документами, подтверждающими его право собственности на имение, на глазах у него блестели самые настоящие слезы. Я попытался незаметно ретироваться, но Анри попросил меня остаться. Немного помолчав, он спросил.
— Почему? -
— Что почему, Анри? — мне действительно был непонятен его вопрос.
— Почему ты сделал это, де Койн? Ведь я знаю, что ты никогда ни о чем не просишь Ее Величество, об этом даже в обществе немало пересудов. Почему ты попросил ее именно об этом? Ведь герцог достаточно весомая фигура и Ее Величеству не совсем удобно лезть в такие дрязги, тем более что дело касается какого-то мелкого барона? -
Я помолчал минуту, обдумывая ответ. Янианна, когда услышала об этой просьбе, немного взволновалась. Ведь дело обстояло именно так, как мне только что сказал Анри.
Она тоже задала мне вопрос, зачем мне все это нужно. Еще Яна сказала, что для меня лично она сделала бы все, что угодно, но здесь человек совершенно чужой и даже почти не знакомый. Я ответил, что Анри человек, который, не задумываясь, спас мне жизнь, рискуя собой на грани собственной смерти. И вот у этого человека есть мечта всей жизни, и что я даже не прошу, я просто спрашиваю, возможно ли это в принципе.
— А у тебя какая мечта всей твоей жизни? — спросила она.
— Хочу быть твоим единственным мужчиной, ровно столько, сколько мне отпущено той самой жизни — не задумываясь, ответил я….
— Ну, во-первых, ты не прав, Коллайн. Смотри, какое замечательное кольцо она мне подарила — и я в очередной раз полюбовался перстнем, который действительно мне очень нравился — во-вторых, я ведь не просил Янианну, я просто поинтересовался, есть ли возможность вернуть поместье его законному владельцу. Оказалось, что это возможно, вот и все. —
Анри с сомнением покачал головой. Уж кому, как не ему знать о той самой возможности.
Чтобы переменить тему разговора, я задал вопрос сам.
— Что ты теперь намереваешься делать? Немедленно отправишься в имение? -
Коллайн покачал головой
— Не сейчас. Сейчас очень много дел, требующих немедленного разрешения. Хорош же я буду, отблагодарив тебя таким образом — …..
Мы едем уже неделю и три дня, и еще через пару должен показаться Монтенер, далеко не самый мелкий город, в котором у меня уже был в собственности заводик, скорее даже мастерская, по производству все тех же зеркал. В нем я запланировал сутки отдыха. Пока все движется по графику, и мы даже немного опережаем его. Справа блестит широкая полоса Арны, полноводной реки, пересекающей всю Империю с севера на юг, протекающую рядом со столицей и впадающую в Тускойский залив. Гроугент как раз и расположен в устье этой реки.
Арна величаво несет свои воды, иногда разваливаясь широкими плесами. После Монтенера река изменится, рассказывал Нектор, неоднократно бывавший за время службы и здесь. Течение будет более быстрым, река станет изобиловать перекатами и порогами, становясь несудоходной для крупных судов. После Монтенера останется половина пути к Тромеру, месту, откуда начнется наша экспедиция в стойбища вардов. И дорога изменится, покрытие из каменных плит только до Монтенера, затем начнется обычная, одно название что тракт.
— И пыли будет! — страдальчески сморщился Нектор. — Еще начнутся Майронские леса, прибежище множества негодяев и разбойников. Они огромные, эти самые леса, настоящие чащобы и бродить в них можно бесконечно. Поговаривают, что в них скрывается целое разбойничье королевство со своим королем. Дорога проходит по самому краю леса, а с другой стороны течет Арна. Когда я служил егерем, наш полк несколько раз пытался навести в них порядок, но это задача для целой армии. —
— А пираты на ней имеются? — спросил я, поглядывая на реку.
— Пираты? — переспросил Нектор, на секунду задумавшись — нет, ни разу об этом не слышал.
В Монтенере мы задержались до следующего утра, прибыв в него сразу после полудня. Времени достаточно, чтобы отдохнуть, привести себя в порядок и так далее.
У меня при себе была бумага, имевшая личную печать и подпись Ее Величества, а также печать Имперской канцелярии, документ грозный на вид и по содержанию. Как обычно, предъявителям такого документа предписывалось оказывать всяческое содействие, немедленную помощь в случае необходимости и я даже смог бы получить с ее помощью довольно значительную сумму денег у местных наместников. Причем документ у них не оставался, а только лишь на полях делалась пометка с датой и суммой выданных денег.
Посмотрев бумагу на свет, я не обнаружил никаких степеней защиты, ни водяных знаков, ни вкраплений разноцветных волосков, словом вообще ничего. Бумага высшего качества и только лишь. При необходимости ее легко подделать, мне бы это и в голову не пришло, но сам факт такой возможности….
Когда Коллайн заинтересовался моим поведением, я объяснил ему, какой она должна быть, эта самая бумага. Тогда можно будет делать и бумажные деньги.
— Бумажные деньги? Какой в этом смысл? — проявил скептицизм Анри.
— Не скажи, со временем все к этому и придет. Ты видел когда-нибудь монету в сто золотых имперских крон? -
Коллайн отрицательно помахал головой.
— Таких монет нет, де Койн. Представляешь, каких размеров она должна быть. —
— Вот ты сам и ответил на свой вопрос, Анри.
Например, я выпущу банкноту и напишу на ней номинал — сто золотых имперских крон. Конечно, отпечатаю ее не я, а Имперский банк, который и укажет, что обеспечивает купюру полновесным золотом самой высшей пробы. Когда покупатель совершит крупную покупку, торговец сможет при необходимости посетить банк и обратить такие бумажные деньги в соответствующее количество звонких монет. Но какой ему смысл носиться с целым мешком металла, когда он и сам сможет расплатиться этой же купюрой при необходимости, или разменять ее на несколько более мелких, достоинством в десять или пятьдесят крон.-
— Но бумажные деньги крайне недолговечны, они могут порваться, сгореть, попросту потерять свой вид. —
