- Что, боярин, распродал железо-то?
- Что ж не продать, железо доброе, всё купцы разобрали. Сам-то как, дед Дмитрий?
- А-а... Сынов вот учил-учил, а нынешней зимой обоих и не стало. Одного горячка прибрала, другой на стене лег.
- Господь дал, господь и взял. Кого во младые лета берет, тот и нагрешить не успевает много. Погоди, а чего второй-то на стене оказался? Не было вроде набега?
- Это у тебя не было. А к Туле они с рязанской стороны подходили. Невеликое войско, говорят.
- Дела... Как же ты теперь?
- Вот так же. Молотобойца нанял, учить его еще и учить. Дом, что младшему выстроили, продал. Один теперь векую. Выпьешь, за помин душ христианских?
- И выпью, и до завтра еще в городе останусь, на помин души пожертвую. Хорошие люди были, и души светлые, и головы умные, а уж руки... Сколь им было-то?
- Кириллу шестнадцать, Пантелею осьмнадцать. Он, Пантелей-то, уж жениться собирался, я думал, снова дом как дом будет. Как Еленка моя преставилась, будто у меня рука отмерла. Теперь уж и самому, верно, недолго осталось. Да что я всё о себе - ты как, всё холостой бродишь?
Да, развезло Дмитрия, видать на старые дрожжи пошло. Не то, чтоб лыка не вязал совсем, но по глазам видно. Да перепад настроения похож именно на эффект от выпитого - очень уж резкий.
- Не до женитьбы пока, строюсь, да работы кузнечной хватает. Холопы-то - умельцы навроде твоего молотобойца, сила есть, а с остальным туго.
- Неужто сам молотом машешь?
- И машу, и копаю. Хорошо, Василия хоть немного научить сумел, а иначе пришлось бы, как в Литве да Польше иным шляхтичам, с сабелькой на боку землю пахать.
- Что за Василий такой? - Да Михаила сын, знаешь - косматый такой, чуть пониже меня ростом?
- Эт который на Аграфене женат? - Да.
- Знаю. Так его Васька, значит, в холопы запродался?
- Зачем в холопы, навроде делового он, помощником.
- Надо ж, и что, много от него проку? - Да уж немало. Умен парень, да и я учу.
- Э, да чему ты научишь-то? Будет еще один кузнец деревенский, и только. Ну покажешь ты ему приспособы свои, да и всё. Сам-то ты булат делать не умеешь?
- Куда уж мне. Вы с Никодимом молчите, а мне для опытов нужен уголь, только не древесный, а который из земли добывают. Вроде, он пожарче горит, и в домнице не спекается.
- Уголь ему хитрый подавай... Пошли-ка в кузницу.
Ибрагимыч поднимается, и теперь я точно вижу, что пьян он порядочно. Качает его заметно, хотя об углы и не бьёт.
- Уголь тебе не поможет, вот смотри, тут ковать надо. Берешь полосы, их подобрать надо умеючи, да и куешь. Глянь сюда, вишь каково железо становится? Пантелей не добил тогда, татары пришли, и пришлось на половине дело бросать. Да еще надо за жаром следить, не перегреть, не недогреть. Иначе пропала работа.
- А как же вутицу делали? Слыхал я, и на Москве, мол, сейчас такую не делают.
- Тут, паря, такое дело... Повыбили умельцев, говорят, еще когда Батыга налетел. Кого повыбили, кого угнали. Их и так немного было, а опосля татар и вовсе, считай, не осталось.
- Знаешь, Дмитрий Ибрагимович, я ведь пробовал кой-какие придумки. Вот погляди-ка, еще на старом месте сварил. Бегом к своей заплечной суме, ведь специально нес показать образцы. И похвастаться, и вдруг что полезное скажут?
- И впрямь недурно. Хотя узор какой-то непонятный, не видел такого раньше. Сабли не ковал?
- Нет пока. Ты сейчас сказал, что неплохо, а я под Рождество только, хотя ковал прошлым летом.
- Что, ждал, пока расцветут?
- Морозов ждал. А то прошлой зимой попробовал было, так трескаться пошли. А ведь тоже лучшее, что получилась.
- Хех, именем дорожить, конечно, надо. И что разобрался - хорошо. Только вот что ж за узор такой? Не пулад, не шамшир, я такого вовсе не видал. Как ковал-то?
- Не поверишь, Дмитрий Ибрагимович, вторую варку делал, да печь для того выстроил особую. И то, получал то просто железо доброе, то такое вот. То в печи горшок лопнет, то целый выну, а там - только железо чуть получше. Думаю, с дутьём что-то не то. Хотя, с Василием в два меха качали - и то нехорошо выходило. Уж и уголь березовый брал, и чего только не делал. Эти-то полосы не от умения, случайно получились.
- Что за горшки? Не слыхивал про такое.
- Да тут показывать надо. Можно и рассказать, только долго, и рисовать много придется.
- Раз нечаянно вышло, другой раз, да научишься. Разберетесь с Василием. Ты ему, кстати, много платишь?
- За прошлый год рубль заплатил, за этот тоже. Но, как голова у него светлая, думаю в долю от прибытка взять. На него можно хозяйство оставлять, почти что как своя рука он мне. Вровне со мной не будет, я всеж поболе знаю, но за надежность добавлю. Рубля три-четыре, если налета не будет.
- Ну, налета не жди, если только большая рать опять к Туле не подступит. Или совсем малая ватажка к твоей усадьбе прискачет. Но те и осаждать не станут - похватают, кто зазевается, да и утекут. Татары вообще не любят подряд на одно и тоже место наскакивать - добыча мала.
- Откуда знаешь, Дмитрий Ибрагимович?
- А меня, Олег Тимофеевич, где только не носила нелегкая, довелось и казаковать даже.
- Ну и как, много повидал? - Да уж хватило.
- А скажи мне, дед Дмитрий, отчего ты так про Ваську выспрашиваешь?
- Да не в обычае у бояр так подручных брать. А еще думаю, как ты с одной-то рукой, хоть и правой, управляешься?
- С одной-то тяжко. Где бы вторую взять, да чтоб умелую? Хотел еще холопов прикупить, или кого из переселенцев зазвать - так всё, почитай, на торгу за хлеб и выложил.
- Умелую руку не вдруг найдешь, а в холопы и вовсе.
- Ну, подручным холопа делать и верно, не стоит. Я бы в долю взял, навроде Васьки. Рубль в год, да в прибыли доля, да корм, да жильё. Ты, дед Дмитрий, ежели такую задумку имеешь, так прямо скажи, я не чучело, да и на дворе не Масленица, хороводы водить.
- Задумка-то есть. Только сомневаюсь, уживемся ли? Молодые всегда по-своему сделать норовят.
- Зря сомневаешься, к уменью да опыту твоему со всем почтением отнесусь.
На следующий день сходили мы к тульскому приказчику, да и выписали Ибрагимыча из городских книг. Препон особых не было - стар он уже, много тягла с него не возьмешь. Правда, подмаслить пришлось. А еще через день, выехали обратно в поместье. По дороге заглянул к соседям-помещикам, договорился о том, что часть оброка они сменяют у меня на готовые железные изделия. Доспешные пластины, например, здесь нужны всем, а кузнец есть далеко не в каждом поместье или деревне.
Прибытие третьего "розмысла" - Дмитрия Ибрагимовича - особого шума не наделало, но увеличило скорость и напряженность работ. Раньше доглядывать за работой могли только мы с Василием, и оставались безнадзорные участки. Не то, чтобы работа вообще останавливалась, нет - просто велась вполне по-холопьи, с такой легкой прохладцей. Ту же стену взять - частокол поставили, башни вроде срубили - а внутренние и верхние площадки делались уже неторопливо. Соответственно, все участки приходилось периодически объезжать для раздачи руководящих втыков. А ведь еще есть действительно непростая кузнечная работа, часть которой могу выполнить я один - Василий пока не тянет по умению. Теперь попроще стало, кто-то один из нас постоянно был в кузне, другой занимался лесом и строительством, третий мотался между рудокопами, углежогами, и подготовкой сырья - сушкой, обжигом, сортировкой, дроблением исходных компонентов на шихту и сварочный флюс. Так как и сами не только приглядывали, но и вкалывали, то к концу июня закончили начерно стену - частокол, подмостки, и башни, всё без крыш и навесов от стрел, и сосредоточились на собственно жилищном и заводском строительстве.
