И с этими словами написала на небольшой грифельной доске пару примеров.
Катенька возмущенно сказала.
— Вот еще, буду я тут вам примеры решать, пусть вон эта деревенщина решает.
— Хорошо, — тут же согласилась мадам Боже, — Николя, подойдите сюда и решите эти примеры.
Николка встал, подошел к доске и медленно вывел правильные ответы, а потом рассказал, ход решения.
Катенька вспыхнула.
Этот парень в грубой одежде и вонючих сапогах, который несколько дней назад, работал батраком, научился складывать дроби за несколько минут, а она не может этого сделать уже неделю. Нет! Такого выдержать нельзя.
— Мадам Боже, — пожалуйста, я тоже хочу решить несколько задачек.
Катенька вскочила и нетерпеливо переминалась, пока гувернантка писала примеры. Потом, девушка, закусив губу, стояла в раздумье у доски, но все же после подсказки, смогла справиться с заданием. Она торжествующе посмотрела на Николку и села место, не заметив взглядов, которыми обменялись мадам Боже и Карл Францевич.
Они занимались еще с час и потом для Кати занятия были завершены. Сегодня ее ждала только прогулка и вечернее музицирование. Для Николки же занятия только начинались. Карл Францевич не зря заявился с утра пораньше. Илья Игнатьевич велел ввести Николку в курс всех хозяйственных дел имения. Спокойный рассудительный саксонец без особого удивления воспринял приказ нанимателя. За прошедшие годы он уже привык, что решения Ильи Игнатьевича оказываются верными и приносят прибыль. Когда же он увидел, как легко в уме решает задачки молодой парень, то не выдержал и начал задавать ему свои. И оказалось, что там, где ему надо брать в руки счеты и неоднократно перекидывать косточки на спицах, Николка вмиг решает это все в своей голове. Так, что он резко умерил свой снисходительный тон, с которым обращался к недавнему батраку. Он нюхом почуял, что этот паренек далеко пойдет, и в скором времени, если ничего не случиться может стать ближайшим помощником Вершинина.
Сегодня, когда Николка пришел на кухню, отношение к нему было совсем другое.
— А вот и Николай Егорович подошли, — почти пропела одна из поварих, — а мы то гадали, когда вы будете. Вот садитесь здеся, чичас супчику вам налью. Похлебайте, а я покась вам второго накидаю.
Удивленный таким отношением к себе кухонного состава, он не знал, что, где-то за минут десять до его появления на кухню заглянул один из слуг и громко сообщил:
— Не поверите, что счас видал. Этот то Николка, из комнаты под ручку с Карлой вышел. А тот с ним так уважительно разговаривал. Не то, что вчерась со мной, сразу без разговоров в харю дал, вон синячину какую подвесил. Не иначе, как учуял, что барин к Николке благоволит. На цирлах теперь вкруг него ходит. Так, что смотрите, с Николкой поласковее быть надобно.
Оставшуюся часть дня у Николки заняло хождение по имению, ознакомление с хозяйственными книгами. К вечеру он уже кое-как общался с Карлом Францевичем на немецком языке, отчего последний пришел в восторг, потому, что с остальными работниками он говорил только на ломаном русском языке и, несмотря на то, что он уже пятнадцать лет жил здесь, иногда его не понимали, чем приводили обычно спокойного саксонца в ярость.
Вечером, уставший, до нельзя, парень добрел до людской, где все уже собирались спать. Заждавшаяся бабка наложила ему миску каши и он, обжигаясь, ел ее под жалостливым бабушкиным взглядом.
— Замотал тебя вконец Карла нерусская, — причитала она, — что же барин из тебя сделать хочет. Вон ужо и меня народ сторониться стал, думают, с чего это барин так высоко тебя вознес, может, наушничаешь ты ему.
Николка молча доел кашу и сказал:
— Собирайся бабушка, нам с тобой Карл Францевич отдельный апартамент выделил. Теперь там будем жить.
Бабка ахнула и всплеснула руками.
— Господи боже ж ты мой, что на свете деется, не думала никогда, что до такого доживу, в какой то партамен отправляют! Николка, а в этой партаменте хоть крыша есть?
Внук улыбнулся.
— Да, не волнуйся ты, комнатка это маленькая, каморка, рядом с дворницкой. Но зато там мы только вдвоем будем жить, а не как здесь на полатях вповалку спать.
— О-хо-хо, грехи мои тяжкие, — ворчала Глафира, собирая свои немногочисленные тряпки, — За что господь мне такие испытания посылает под старость лет.
Времени это много не заняло, и вскоре они покинули людскую и направились к задним дверям господского особняка. Дворник уже спал, но дверь была открыта, и Николка повел бабушку в узкий коридор, по которому прислуга разносила дрова к печам, и все прочее, включая продовольствие для кухни, чтобы проза жизни не мозолила глаза хозяевам и их гостям. Он открыл неприметную дверь напротив другой из которой доносился богатырский храп дворника. Действительно это была каморка, небольшая комнатка с двумя топчанами небольшим дощатым столом, печи в ней не было, но в одной из стен был виден печной щит. Бабка сразу направилась к нему и удовлетворением отметила, что он горячий.
— А Степка дело свое знает, — похвалила она истопника, — глянь, как жарко натопил. Давай-ка внучок, перетащи топчан к щиту, — деловито добавила она, я рядом с ним буду спать.
Николка вмиг перетащил топчан, с удовлетворением отметив, что в комнате стало немного просторней и можно без труда усесться за стол.
— Внучок, — вновь обратилась к нему бабушка, — может, расстараешься насчет горшка, а то ночью прижмет, не знаю куды и бежать, еще сломаю здесь чего.
Николка внутренне поморщился, но, подумав, все же решил отправиться на поиски подходящей посудины. Поиски увенчались успехом, он вскоре обнаружил старое деревянное ведро, с замерзшей в нем водой. Оно было поставлено в угол за топчаном. На этом приготовления ко сну были закончены, бабушка повалилась на топчан к теплому печному щиту и захрапела.
Николке не спалось, он уселся за стол и уставился в небольшое оконце, в котором кроме черноты ночи не было видно ни зги.
Он сидел и обдумывал прошедший день, сегодня он узнал очень много нового и сейчас обдумывал все вновь и вновь. Но почему-то мысли все время возвращались к хрупкой фигурке Катеньки Вершининой и ее презрительной усмешке, когда она отсела подальше от него во время занятия. Николка попытался понять, почему его так это волнует, но объяснения этому волнению не нашел. Но, тем не менее, когда он засыпал перед его внутренним взором стоял ее силуэт, белые худенькие плечики и темные локоны, падающие на них.
Следующим днем у мадам Боже произошел примечательный разговор с помещиком.
— Илья Игнатьевич, — обратилась она к нему, — вы поручили мне провести занятия по математике с этим молодым человеком. Хочу вам сообщить, что еще одно, два занятия и мои скромные познания в этой науке будут исчерпаны. Я все же занимаюсь воспитанием и образованием девушек, так, что если вы намерены продолжать образование вашего крепостного, то вам придется нанимать ему настоящего учителя.
