А утром Николка уже забыл о вчерашней неприятности. Ведь его сегодня ждала настоящая учеба. Впервые он понял ее притягательность, еще когда постигал таинство чтения с отцом Василием, когда непонятные и странные закорючки и палочки, вдруг начали складываться в слова и предложения. Это было так увлекательно, что Николка сидел бы день и ночь за книгами, но надо было работать. И вот сейчас по капризу барина он сможет учиться! Когда он шел в барский особняк, его переполняло удивительная смесь восторга и страха, и он не понимал, чего испытывал больше.
Дворник, сидевший у парадных дверей, видимо был предупрежден о его приходе, потому, что без звука пропустил его вовнутрь.
Когда Николка зашел в учебную комнату, мадам Боже, была уже там. Она внимательно его оглядела и сразу начала говорить с ним по-французски, стараясь не выходить за те слова, что они выучили вчера.
Как она и подозревала, ее новый ученик за ночь не забыл абсолютно ничего. И она с неожиданным для себя энтузиазмом, впрочем, достаточно подкрепленным материально Вершининым, начала обучение. Через двадцать минут уже было забыто, что Николка простой крестьянин, он абсолютно точно перенимал все ее жесты и произношение, и почти ничто не говорило, о нем, как о неграмотном невежественном человеке. Вот разве что только знаний у него почти никаких не было.
Через полтора часа, вспотевшая преподавательница, спросила:
— Молодой человек, а как у вас дела обстоят с письмом.
Николка опустил голову.
— Вы знаете мадам Боже, у меня никак не получалось писать буквы, я уж как только не старался, не получается и все. Отец Василий махнул рукой на меня, сказал, что руки-крюки.
Мадам Боже задумалась.
— Ты знаешь Николя, я все же думаю, что это дело поправимо. Просто твои пальцы не привыкли к таким тонким движениям. Но думаю, что если ты будешь, усерден и каждый день начнешь заниматься чистописанием, то все получится. Я дам тебе образцы прописей, и каждый день два часа ты должен будешь их копировать. Договорились?
Ученик радостно закивал головой.
— А сейчас, — продолжила мадам Боже, — мы сделаем перерыв, после которого у нас будет математика. Не знаю почему, но Илья Игнатьевич вчера распорядился, чтобы математику ты учил вместе с Катенькой.
Надо сказать, Илья Игнатьевич не был сторонником женской эмансипации, он про это ничего не знал, как и того, что женщины могут стать математиками. И, конечно, ему в голову не приходило, что его любимая дочка должна будет сидеть целыми днями со счетами. Но вот деньги, деньги, как говориться счет любят, и Илья Игнатьевич хотел, чтобы Катенька не только знала цену деньгам, но и умела их считать.
А вот Катенька, почему-то совсем не хотела этого, и только хлопала широко раскрытыми глазами на попытки мадам Боже, что-то ей втолковать.
А сейчас Илья Игнатьевич не без основания, рассчитывал, что Катенька не захочет показаться глупой в глазах деревенского юноши, которого она сама решила чему-то учить.
Как раз сейчас за утренним чаем и проходил его разговор с дочерью. Катенька, сегодня, была совершенно другой, чем вчера, и со смущением вспоминала вчерашние события.
Ей все время казалось, что это была не она.
— Доброе утро папенька, — вежливо произнесла она, приседая в книксене, и потом подошла и чмокнула отца в щеку, повыше бороды.
— И тебе доброе утро, как спалось моя хорошая? Я смотрю, ты сегодня не рвешься учить своего дурачка? И встала как обычно, — с легким оттенком ехидства спросил Вершинин.
Катя заалела,
— Папенька, ну, перестань, пожалуйста, а то буду плакать, я уже поняла, что сделала глупость, и больше так не буду, сама не понимаю. зачем это делала.
Вершинин улыбнулся,
— А мне вот кажется, что я понимаю, хотя возможно и нет. Ладно, хорошо, что ты это поняла сама, и мне не надо ничего тебе говорить. Однако благодаря твоей оплошности, у нас может появиться очень образованный работник. Я впервые вижу такой талант, никогда бы не подумал, что среди этих лапотников может появиться такое чудо.
Катенька напряглась и серьезно спросила,
— Папенька, а не может Николка быть не крестьянином, а найденышем, например каким? Может быть, он отпрыск благородного семейства?
Папенька, в ответ хохотнул, покачал головой, а потом задумался.
— Ты знаешь моя дорогая, а вот это надо проверить. Хотя вряд ли это возможно. Кто до этого Чугуево по доброй воле доберется.
На этом разговор временно закончился, пока они чинно пили чай. Двое слуг стояли сзади их кресел, готовые в любой момент прийти на помощь.
Наконец, Вершинин отставил кружку и глубоко вздохнул.
— Катенька, послушай, я решил немного изменить твои занятия по математике, с этого дня на них будет присутствовать Николка.
Несколько секунд в столовой стояло напряженное молчание, а потом раздался возмущенный голос Кати.
— Но, папенька, как же так, ты хочешь, чтобы я сидела рядом с этим дураком, как такое только пришло тебе в голову!?
Илья Игнатьевич изволил улыбнуться.
— Дочка, по-моему, вчера тебя это нисколько не волновало. Почему же ты так сегодня переживаешь?
Катенька смутилась.
— Ну, вчера-это было вчера, а сегодня я уже не хочу. И вообще, зачем это нужно, он наверняка ничего не знает, и мне будет неинтересно, и еще, от него плохо пахнет, а если об этом узнают подружки, они меня засмеют.
Но тут в голосе Вершинина зазвучал металл
— Катенька, я сказал, что ты будешь заниматься вместе с Николкой, и обсуждению это не подлежит.
Когда у папеньки голос начинал так звучать, Катя послушно замолкала, потому, что знала, что это грозит карами, раньше бывшими в виде ремешка, а сейчас в виде отлучения от покупки новых нарядов и прочего.
Она вздохнула и послушно отправилась на так нелюбимую ей математику.
По пути, она размышляла:
— И чего папенька так озабочен, чтобы я могла умножать какие-то цифры, или складывала дроби. Как хорошо живут мои подружки Тоня и Наташа Старославцевы, про математику ничего не знают и не собираются знать.
Когда она вошла в учебную комнату, там был полный переполох, за столом сидели мадам Боже и Карл Францевич. Перед ними стоял раскрасневшийся Николка и отвечал на вопросы.
Увидев Катеньку, гувернантка и управляющий поднялись со своих мест и поклонились.
Она приветливо с ними поздоровалась, а на низкий поклон Николки только презрительно фыркнула и уселась, как можно дальше от него. Мадам Боже сказала Николке сесть и обратилась к своей воспитаннице.
— Екатерина Ильинична, позавчера мы начали изучать сложение и вычитание дробей. Пожалуйста, будьте любезны, продемонстрируйте ваши знания.
