Несколько раз пришлось быстро прятаться во дворах. Либо проезжали машины, либо Енот замечал немцев. Вел он нас, виляя по городу — дважды перелезали через заборы, разочек прошли насквозь пустой подъезд какого-то дома. В Киеве, судя по лучам прожекторов, работало ПВО. Но сирены молчали. Да и будут ли их фашисты включать для населения… Вряд ли. Что им какие-то унтерменши-украинцы.
Но дошли наконец-то. Гинзбург был погружен в полную темноту и, наверное из-за этого в верху живота зашевелилось какое-то тревожное чувство. Или это я переел немного?
— Сходи, еще раз проверь, — шепнул я Еноту.
Подпольщик ушел, а мы затаились.
— Был там кто-то, — наклонился к моему уху вернувшийся Енот. — Табачком несет. Но сейчас пусто.
Взяв Быкова и опять ушел. Разведчики обошли все этажи, но никого не нашли.
Я дал команду подниматься на чердак.
Тут ничего не поменялось. Все так же лежал бинокль на подоконнике. В углу были свалены ящики с тушенкой и мешки с сухарями. Даже в телефоне был гудок — немцы не стали отключать гражданскую связь в городе. А взрывать подстанцию никто не догадался — у Голдовича и компании, поди, поважнее цели были. Или еще будут?
В этот раз службу наладили как надо. Выставили караульных, наблюдателей. Майор, прежде чем дать отбой, приказал еще раз почистить оружие. Даже выделил на это масленку и какую-то ветошь.
Уснули моментально. А утром нас разбудили мощные взрывы. Вот как в воду вчера глядел.
— Бомбят! — крикнул Быков, отскакивая от окна. Я схватил бинокль.
Нет, бомбежки не было. Но черные облака дыма поднимались над Крещатиком, Николаевской и Прорезной. Пламя охватило магазин «Детский Мир», почтамт. Взрыв шел за взрывом. Вот вроде уже взорвали всё, что могли, а нашлось еще что-то.
— Наши наверняка работают, — тихо вздохнул я. Скорее всего по радио. Зданий было жалко. Еще жальче киевлян. Хотя немцы центр выселили, гражданского населения не осталось.
— Так и надо фашистам! — майор встал рядом со мной, наблюдая за суетой немцев на Крещатике. — Их сюда никто не звал.
Начался пожар, горел театр юного зрителя, универмаг на углу и знакомая мне по Власову гостиница.
Второй, так сказать, акт. Странно, что немцы за все это время не смогли доразминировать город. Или Голдович так хорошо запрятал фугасы? А я еще гордился Университетом и Гиммлером. Дилетант. Вот кому нужно давать Героев!
Отогнав народ от окна, я задумался. Кудря должен прийти вечером. Что делать весь день? Опять сидеть — ждать у моря погоды? Или в этой суете рискнуть и прошвырнуться до Дарницкого лагеря, глянуть на обстановку?
Хорошо, что не поддался первому порыву. Надо отдать должное немцам — они быстро потушили пожары и развернули по всему центру блокпосты. Перекрыли улицы и переулки, останавливали весь транспорт, всех пешеходов. Которых особенно и не было — киевляне не решались выходить из дома.
* * *
Кудрю пришлось ждать целых два дня. Мы все измучились и если бы не майор, который придумал учить партизан всему чему только можно — от сборки-разборки немецких карабинов на скорость, минному делу, даже немецкому языку — мы бы сошли с ума. Зато Кудря пришел не один. С ним была Аня. И не с пустыми руками. Подпольщица даже смогла пробраться к лагерю, где содержали Якова.
— Там все строго, — рассказала она, когда мы спустились в нижнюю квартиру и расселись на чужих кроватях, удивительным образом здесь сохранившихся. — Патрули, собаки, вышки с пулеметами. У входа в лагерь стоит танк. Сзади два бронетранспортера.
— Какой именно танк?
— Я в них разбираюсь?
Аня посмотрела на меня с вызовом. Сегодня она была одета очень элегантно — приталенное пальто, шляпка с вуалеткой. Я присмотрелся. Еще и глаза подвела густо…
— В Москву сообщили? — я повернулся к Кудре.
— У нашей радиостанции сели батареи — вздохнул подпольщик — Послал связника в Бучу. Там есть запасная. Но я, Петр, тебе и так скажу. Надо выручать Якова. Это же заложник!
— Да еще какой, — поддакнула Аня.
— И у вас есть идеи как штурмовать лагерь? — хмыкнул я — Вдесятером?
— У нас есть еще люди. И оружие.
— Сколько?
Кудря замялся, но потом все-таки сказал:
— Могу собрать еще двадцать шесть человек. Два станковых пулемета. Автоматы, гранаты.
— Ладно, вышки мы подавим — я задумался — Патрули покрошим. На нашей стороне внезапность. А танк? А бронетранспортеры?
— Они позади лагеря — вступилась за Кудрю Аня — Пока доедут…
— Пока мы найдем Якова…
Да… Решения не было. Надо смотреть на лагерь самому.
* * *
Конечно, когда я собирался прогуляться до Дарницы, я сильно погорячился. Полтора десятка километров и мост через Днепр. Пошли мы втроем: я, Аня и Быков. Надо же прикинуть, что к чему на месте. Вот и изображали женатую пару и их родственника из деревни, который приехал в гости. Если что, я был не мужем. Но и подпольщица была одета гораздо скромнее: в стареньком пальто, по-старушечьи повязанном платке, и разбитых сапогах, назвать которые шкарбанами мне не позволила врожденная вежливость. Мы шли, разговаривая о всяких мелочах. Больше смотрели по сторонам: вроде и город тот же, а сколько нового. И вывески на немецком, и расклеенные объявления с орлом и свастикой. А главное — немцы. Много немцев.
А когда дошли до реки, я натурально затормозил. Моста-то нет. Уцелело всего три опоры из дюжины, да и те частично. Немцы, конечно, шевелились, что-то пытались сделать, но работы там было — непочатый край. Да и кто бы нас через тот мост пустил? Я даже залюбовался. Красиво сделано, не подкопаешься. Анна дернула меня за рукав:
— Не спи, Петя, нам в другую сторону, — и показала чуть ниже по течению. Там собралась целая лодочная станция. Аж три речных судна предлагали свои услуги по переправе. Отлично! Какой-то белый генерал сказал, что извозчиков, артистов, и проституток трогать нельзя. Мудрый дядька был. Наверное, потом в Париже водителем такси работал и вспоминал эти свои слова.
Перевезли нас за не очень большие деньги, если
