полковник. — Ты ведь в курсе про аналитический центр, который был основан осенью восемьдесят шестого? Мы давно знаем, что радиолокационная станция «Дуга-1» очень мешает Западу. Еще с тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Помнишь тот инцидент на аэродроме «Овруч» с угнанным самолетом? Ты ведь знаешь, что это был не единственный случай?
Я кивнул, затем продолжил.
— В общем так… На тех фотографиях были изображены антенны комплекса «Чернобыль-2». С разных ракурсов. Вам известно, что такие же антенны есть в Николаеве и в Комсомольск-на-Амуре. По сути, они образуют огромный треугольник, работают все три сразу, таким образом накрывая всю страну. Но если «Око Москвы» я видел много раз, то с другими проблема. Они наверняка похожи между собой, но это все. С Чернобылем у Запада ничего не получилось, на время они притихли, видимо пытались понять — как так получилось? Вероятно, они поменяли приоритеты, хотя цель осталась той же. Я думаю, что следующий удар они нанесут в Николаеве. Только тут масса вопросов — зачем было столько ждать? Это же целый год затишья! Даже если им удастся вывести ЗГРЛС из строя, в целом это не окажет большого влияния, как если бы рванула сама станция и все вокруг заполонила радиация. Такой сценарий уже исключен!
— Продолжай… — Черненко слушал меня очень внимательно.
— Другой вопрос, почему караван шел именно через Афганистан? Смею предположить, что в полевых условиях на неподконтрольных территориях ОКСВ есть лагеря, где американцы тренируют отдельные диверсионные группы. На одной из фотографий явно были не арабы, но точно люди восточной наружности, которых готовили к диверсии. Тут у меня даже сомнений нет. Они учились закладывать бомбы непосредственно в электронные блоки, что могут быть среди засекреченного оборудования «Дуги-1». Ведь по сути, антенны и вибраторы, это так, цветочки. Настоящее оборудование глубоко в подвалах!
— Откуда ты узнал про блоки? — насторожился Черненко.
— Видел один такой, когда еще проходил службу в «Барьере», — честно соврал я. — Их как раз демонтировали и заменяли на другие, более мощные. Станция тогда не работала, а наша территория вплотную подходила к границам ЗГРЛС. Мы ж там совсем рядом были, вот я и запомнил.
— Ясно. И что же, ты думаешь, они будут минировать электронные блоки? Нет, исключено. В «Чернобыль-2» посторонним не попасть. КГБ и своя служба тщательно проверяет всех, кого берет на работу на секретных объектах. Это исключено. И все же я дам команду поднять списки тех, кто был принят на работу или переведен откуда-то за последние полгода. Быть может, что-то накопаем!
— Нет, я думаю, тут все иначе… Как часто меняются эти блоки? Через год, два?
— Ага, я понял, куда ты клонишь! — кивнул полковник. — Думаешь, что диверсия рассчитана на поставку с завода-изготовителя? Вроде как, при очередной модификации поставят новые блоки, а потом, в нужный момент подорвут их?
— Думаю, такая вероятность определенно есть. Хотя и примитивно. Но насчет приоритета… Даже не знаю! — я потрогал виски. Опять начала болеть голова. — Не будет масштабных разрушений, а уничтоженные блоки можно восстановить. Ведь блоки взаимозаменяемые. Важно другое. В Чернобыль, скорее всего, они уже не сунутся. Слишком мало шансов на успех, особенно после моего-то вмешательства.
— Комсомольск?
— Нет, Николаев. Он гораздо ближе. К тому же в тексте телеграммы было такое упоминание, однако общую формулировку я разобрать не успел. Одна фраза, вырванная из контекста, еще ни о чем не говорит, уж вы-то, Алексей Владимирович, знаете это лучше меня. Кстати, я тут вспомнил, что когда мы с капитаном Быстровым прибыли в Баграм, тот сразу же совершил звонок, якобы в Москву. На самом деле, он говорил с кем-то другим, видимо получал инструкции. Я думал, что он свяжется напрямую с вами, но ошибся… Тот, с кем он говорил, дал ему указание вскрыть кейс прямо там. И он подчинился!
— Честно говоря, у капитана замечательная репутация… Я просто не понимаю, как его завербовали? Тьфу! Не пойму, если они хотели выставить тебя в невыгодном свете, зачем вообще дали возможность увидеть эти снимки? Это же тоже самое, если дать псу понюхать сосиску, а потом забрать ее. Провернули бы по-тихому, не было бы проблем. Я правильно понимаю, вы сами его вскрыли?
— Нет. Вызвали саперов.
— И что, они проверили и открыли его?
— Не совсем. Пришел какой-то мутный прапорщик, и с ходу, без всякого осмотра заявил, что он тут помочь не сможет. Мол, у него нужного инструмента нет и вообще, какой смысл проводить такие работы внутри помещения. А пока мы отвлеклись, он взял да и сломал замок. Сделал это так, как будто бы знал, что внутри никакой бомбы нет!
— Это была гениальная инсценировка! — смело заявил Черненко. — И прапорщик тот, никакой не сапер. Фамилию помнишь?
— Чугункин. Да, точно.
— Я проверю, числиться ли такой среди саперов.
— Тогда меня такая мысль не посещала… — вздохнул я.
— Это-то и плохо, Алексей! Впрочем, я тебя не виню, ты и так сделал куда больше, чем требовалось. Это снова наш прокол, раз не заметили, что капитан Быстров работал на иностранные спецслужбы. Знаешь, я даже удивлен, что тебя не попытались ликвидировать.
— Попытались… — я вспомнил тот момент с «буханкой».
Полковник Черненко поднял бровь.
— Ну… Когда спецназ ГРУ закончил зачистку каравана и я приступил к осмотру, в последней машине мы наткнулись на живого человека, который определенно меня знал! Он знал, что именно из-за меня не удалось совершить аварию на АЭС! И как только он меня узнал, он подорвал на себе пояс шахида. Он хорошо говорил по-русски, без акцента. Но сомневаюсь, что это был наш человек. Я видел его на фотографии. На ней же я узнал почти всех, кто был замешан в приготовлении диверсии на четвертом энергоблоке. Их там было пятеро.
Вообще, если прикинуть, то все рассказанное мной, сложно было подвести под единый знаменатель. Я рассказывал сумбурно, перескакивал с пятого на десятое, чем постоянно сбивал полковника с толку. И не только его. Да-а, верно, тут сложно было что-то систематизировать.
— Вся эта история, очень странная… В ней полно дыр! — задумчиво пробормотал полковник, когда я закончил свой рассказ. — Но определенно, некая угроза есть. Однако противник хитер, без доказательств запустить процесс будет очень сложно! Надеюсь, не придется проводить неофициальную операцию… Не знаю, хватит ли у меня полномочий!
— Алексей Владимирович, разрешите мне и дальше заниматься этим делом? Само собой, под вашим руководством!
— Уже передумал лететь в Краснодар? — улыбнулся тот. — Не возражаю. Но сам понимаешь, твое участие возможно только в том случае, если операция будет развернута официально! Вот что… Отправляйся-ка ты в Припять. Начни оттуда. Пропуск на «Чернобыль-2» тебе выпишут. Вернешься в родные места. Кстати, хоть «Барьера» больше и нет, учебный центр по-прежнему существует.
— А кто им руководит?
— Честно говоря, не помню. Да это и не важно. В общем, заканчивай свои дела в столице и отправляйся в Припять.
— Я вас понял, товарищ полковник! Спасибо!
— Это я должен спасибо сказать. Отправляя тебя на задание, я, честно говоря, думал, что проблем в Афганистане не будет. Такие охоты на караваны проходят часто и в восьмидесяти пяти процентах, все проходит нормально с минимальными потерями.
— Разрешите вопрос?
— Ну?
— Откуда вы узнали, что именно этот караван будет для нас интересен?
Черненко ответил не сразу. Он несколько секунд просто смотрел на меня и размышлял над ответом, затем подошел к своему столу, открыл верхний ящик и вытащил оттуда конверт.
— Взгляни!
Отогнув клапан, я вытащил сложенную пополам фотографию. На ней, был изображен… Виктор!
— И что? — недоуменно спросил я. — Он же умер летом прошлого года!
— Он еще жив, только об этом никто не знает. Его подвергли воздействию специальных препаратов и под детектором он кое-что рассказал. Правда, рассудок не выдержал. Теперь он, как бы это мягко выразиться — овощ.
— Что именно рассказал?
— Про второй этап. Что он подразумевал, тот внятно объяснить уже не смог, как мы ни пытались. А несколько дней назад, тот вдруг совершил попытку суицида, пытался наглотаться сильнодействующих таблеток. Еле откачали. Так вот в полубреду он вновь и вновь твердил одно и то же… Какой-то проект «Возмездие» относительно нашей «Дуги».
Я вздохнул.
— Ну а причем тут Афганистан?
— За сутки до нашей встречи, мне позвонил неизвестный номер и указал время и место, где
