— Эркин, деньги взял?
— Тысячи хватит?
— Ты с ума сошёл, такие деньжищи, двести рублей за глаза.
— Двести мало, — сказал Эркин, не споря, но так, что Женя поняла: он что-то задумал и решения не изменит.
Уже давно привычными движениями Эркин проверил на себе бумажник, ключи и сумку в карманах полушубка, Женя взяла сумочку и неизменную сумку для покупок.
В коридоре и возле дома, как всегда в будничное утро, пустынно, но в городе попадались прохожие, а на площади у Торговых рядов было уже людно и даже толчея, конечно, не как в выходной или под праздник, но всё-таки… зазывалы, разносчики, крики, гомон… Эркин шёл рядом с Женей, поглядывая по сторонам с благодушным интересом. Мелькали знакомые и полузнакомые лица, все выкрики понятны, его не задевают, а о Жене и речи нет. Он уже давно понял, что, хотя и сказал тогда старшой, чтоб не звонили, но о его драке с ряхой знают, и о том, за что он Ряху чуть насмерть не придавил, тоже знают. Но в глаза никто ничего не говорил, и сам он благоразумно не поминал об этом. Хоть и помнил.
Сначала зашли в ювелирный. Женя поахала, повосхищалась серебряными ложечками, вилками и стопочками, но решительно сказала:
— Дорого. Лучше возьмём мельхиоровых, но полный комплект.
Продавец, бледный, будто он и жил здесь среди чёрного бархата и холодного блеска, уточнил:
— Простую полудюжину набрать прикажете?
— Нет, — сразу ответил Эркин. — Полную дюжину. И… Женя, как тебе? — он показал на большую важно раскрытую тёмно-красную коробку, наполненную ложками трёх размеров и вилками.
Продавец с интересом проследил за его жестом и повернулся к Жене.
— Ну-у, — с сомнением сказала Женя. — Это столовый только, а я хочу, и чайный, и десертный чтоб были.
— Подберём, — бодро ответил продавец, с неожиданной ловкостью переставляя на прилавок явно тяжёлую уже тёмно-синюю большую коробку. — Это, изволите видеть, Учановского завода, у них всегда цветы в гирлянды собраны.
Действительно, ручки ножей, вилок и ложек украшали гирлянды металлических цветов. Эркин взял нож, попробовал, как ложится в ладонь, тронул большим пальцем лезвие.
— Учанов сталь ставит, — заверил продавец. — Умеючи заточить, так на век хватит.
— Хорошо, — кивнул Эркин. — Так, а рыбный набор тоже отдельно?
К удивлению Жени и ещё большему продавца, Эркин, оказывается, хорошо разбирался в сервировке. Коробку убрали и уже с заметным трудом выложили другую, тёмно-зелёную и вдвое больше, где вилки, ножи и ложки лежали в два этажа, и было уже всё и для закуски, и для обеда, и для чая. И всего по дюжине. Эркин согласился и спросил ложки к кофе. Нашёлся и кофейно-десертный набор. Потом стали подбирать всевозможные лопатки, щипцы, раздаточные и разливные ложки и вилочки… груда получалась внушительная. И цена тоже. Эркин достал бумажник и расплатился. Коробки перевязали, уложили аккуратным бруском и ещё раз перевязали.
Когда они вышли из магазина, Женя вздохнула.
— Эркин, я сейчас подумала, посуда ведь тоже нужна.
— Ну, так давай купим, — удивлённо посмотрел на неё Эркин. — В чём проблема, Женя? Денег хватит.
— Тебе тяжело столько нести.
— Вот уж нет, — улыбнулся Эркин. — Женя, что ты. К Кузнецову — о нём и его фарфоровом заводе говорила Калерия Витальевна, рассказывая о переходе от мануфактурного к промышленному производству — за посудой пойдём?
— Ты что, — рассмеялась женя. — Там одна тарелочка две сотни стоит, а нам всего по дюжине надо, раз уж мы полностью берём.
Эркин подчёркнуто вздохнул.
— Ну, раз так, обойдёмся без Кузнецова.
Посудный магазин был недалеко, в том же ряду и всего-то через два магазина, где торговали всяким вышитым и расшитым. Туда зашли только за большой скатертью с дюжиной салфеток и ещё полудюжиной хороших с тканым узором кухонных полотенец. Всё это поместилось в сумку Жени. И пошли за посудой.
Долго ходили, рассматривая витрины и прилавки.
— Чайный сервизу нас хороший, — Женя задумчиво рассматривала яркий и пёстрый, как петушиный хвост, большой фарфоровый чайник. — И как раз на двенадцать человек.
Эркин кивнул. Сервиз им подарили на беженском новосельи, белый, в цветочных гирляндах и букетах.
— Столовый такой же будем подбирать?
— Хватило б денег, — вздохнула Женя.
— Хватит, — твёрдо ответил Эркин. — И ещё, Женя, мы же не на раз покупаем.
Женя кивнула и легонько сжала его локоть.
В конце концов они нашли почти такой же и даже не сервиз, а отдельными тарелками и прочим. И Женя стала набирать. Глубокие, мелкие, закусочные и пирожковые тарелки, их по двенадцать, салатники, маленьких двенадцать, средних четыре, больших три, блюда круглые и овальные, и тоже не по одному, большие и очень большие, ещё одну фарфоровую дощечку, чуть побольше той, что Андрей им из Царьграда привёз, и…
— Женя, я пойду рюмки посмотрю.
— Да, Эркин, а то у нас только шесть рюмок. Надо для вина, воды…
— И водки, — закончил Эркин. — Я знаю, Женя.
Он отошёл к прилавку с хрусталём. Таких, как им подарили на новоселье, не было, и Эркин набрал три дюжины других, но чтобы походили друг на друга и смотрелись рядом с коньячными. Тех, правда, он взял всего шесть, но и пить коньяк Женя не будет, так что всё удачно.
Нагрузившись коробками с хрусталём — их ему тоже связали вместе в один брусок — Эркин вернулся к Жене. Ей покупки укладывали в большую коробку.
— Эркин, как мы это дотащим? — повернулась к нему Женя.
— Да не извольте беспокоиться, — продавец кивком показал на подошедшего к ним мужчину в военной куртке без погон, но с двумя жёлтыми и одной красной нашивками — Эркин уже знал, что это знаки ранений.
— В момент домчим, заверил мужчина. — Не тряхнём нигде, и такса обычная.
«Обычную» таксу Эркин знал ещё по первым покупкам у Филиппыча — десятая доля от купленного. Но покупали-то они в трёх магазинах, и чего скатерть с салфетками и полотенцами считать, их бы и сами донесли, нет, только от фарфора доля.
Договорились на семидесяти рублях. Фарфор всё-таки, и с приборами коробки, и с хрусталём… нет, груз приличный, хоть и не объёмный. Но и машина невелика. Так, коробка с мотором на колёсах. А доехали и впрямь быстро и плавно, и донести до самой квартиры помогли.
Когда они остались вдвоём в прихожей возле груды коробок, Женя вздохнула, огляделась, словно просыпаясь, и… вдруг, бросившись на шею Эркина, стала его целовать. В первый момент он даже растерялся, но тут же обхватил Женю и прижал её к себе, подставив своё лицо её губам.
— Эркин, ты понимаешь? — целовала его Женя. — Ты понимаешь?
— Ага… ага… — так же между поцелуями соглашался он. — А… ага, Женя… — и, когда на секунду она остановилась перевести дыхание, спросил: — А что я понимаю?
Женя оторопело посмотрела на него и тут же, рассмеявшись, снова стала его целовать.
— Это же наша свадьба, Эркин! Понимаешь, у нас будет настоящая свадьба!
— А-а, — понимающе протянул Эркин. — Женя, и венчаться будем?
— Не-а, — совсем как Алиса, мотнула головой Женя. — Клятву мы уже друг другу дали? Дали.
— Ага, — сразу горячо согласился Эркин.
— А больше церковь ни для чего и не нужна.
Эркин согласился и с этим.
Они ещё раз поцеловались и стали разбирать покупки. И опять сразу множество дел: готовить обед, перемыть, разложить и расставить купленное, а ещ1 же жене надо себе и Алисе чего-нибудь новенького и нарядного купить, а Эркину ещё на завтра уроки делать…
— Так, — решила Женя. — Сейчас перекусим, и я пойду за Алисой, оттуда по магазинам.
— А я здесь закончу, — подхватил Эркин. — Андрей придёт, поможет.
— Да, — продолжила Женя. — А уроки Алиска тогда вечером сделает.
И Женя быстро, как всё, что делала, оделась и убежала. Эркин еле успел сунуть ей в сумочку оставшиеся от покупок полторы сотни.
Оставшись в одиночестве, Эркин озабоченно оглядел кухню и пошёл в кладовку. И там достал из майника и тщательно пересчитал деньги. Давно, ещё весной, когда малец ему проболтался, как это они с дедом здоровско решили с деньгами, он, никому ничего не говоря, отделил и перепрятал в другой тайник долю Алисы, а потом тоже положил на книжку в сберкассе, на её имя, называется «вклад на совершеннолетие», а книжку спрятал в тайник к деньгам. И всё как-то собирался отдать книжку Жене, или просто положить к их остальным документам, но почему-то не делал этого, будто… да нет, ничего он не боится, всё нормально. Эркин тряхнул головой, снова пересчитал и спрятал деньги. Конечно, они много, очень много потратили, но осталось… нет, они вполне могут себе ещё много чего позволить.
Эркин вернулся на кухню и взялся за обед.
Он уже заканчивал, когда в прихожей открылась дверь, и затопал, обивая снег с сапог, Андрей.
