– Иннокентий Порфирьевич мне уже говорил.
– Да что он может знать – принципиальный бессребреник! – всплеснул руками «миссионер», ловко отвешивая попутно щелбан юркому мальчонке, пристроившемуся сбоку, якобы с невинными намерениями: постреленок ничуть не обиделся и, отбежав на несколько шагов, принялся строить рожи – точь-в-точь цыганенок на любом российском рынке. – Кстати, берегите карманы, Александр… Его и на рынок или в духан не вытащишь – сидит в своем госпитале, режет и шьет направо и налево…
– А что такое «духан»? – поинтересовался Саша, ни о чем подобном никогда ранее не слышавший.
– Да местный магазин, – махнул рукой господин Калистратов. – Сами увидите…
Мужчины подошли к стоянке.
– Это – такси? – изумился Бежецкий, разглядывая странный агрегат, который роднили с привычным его глазу автомобилем лишь четыре колеса, и то – передние и задние явно принадлежали разным типам самоходных экипажей.
Много раз мятый-перемятый, латаный и заваренный кузов был там и сям утыкан всякими фарами, ручками, антеннами, которые, по мнению владельца, придавали его машине «фирменный» вид. А в довершение всего, «таксомотор» травмировал глаз аляповатой раскраской, намалеванными там и тут надписями арабским шрифтом, латиницей и кириллицей и картинками. Нечто подобное Саша видел на стенах домов в спальных районах Петербурга, но тамошние «наскальные росписи» хоть претендовали на звание произведения искусства, а местное же такси казалось вышедшим из рук банды сумасшедших художников, в перерывах между занятиями живописью не брезговавших скульптурой.
– Самое что ни на есть, – заверил его Геронтий Фомич, перекинувшийся между делом парой гортанных фраз с владельцем этого паноптикума на колесах. – Садитесь-садитесь, не думайте. Здесь три четверти авто такие.
И правда: остальные такси были еще краше первого, да и те автомобили, что медленно катились, проталкиваясь между пешеходами и непрерывно сигналя на разные голоса, ничем от них не отличались. Художественная банда, видимо, была чудовищно работоспособна.
Делать было нечего, и поручик с сомнением взялся за бронзовую дверную ручку в виде львиной лапы, приклепанную к расписному борту…
* * *
Похоже, решительно все сегодня было призвано изумлять Александра.
В штаб российского экспедиционного корпуса он попал едва ли не проще, чем до того прошел таможенный контроль в аэропорту. Господин Калистратов попросту, не мудрствуя лукаво, остановил такси рядом с ничем не примечательным зданием в «колониальном» стиле, затерявшимся среди подобных в европейском квартале, сердечно попрощался с юношей за руку, пожелал удачи и скорого свидания и вознамерился было укатить.
– А куда дальше? – всполошился поручик, не увидев ни часовых у подъезда, ни российского флага.
– Да прямо туда и ступайте, – указал «миссионер» пальцем. – Вон в ту дверь. Там вам объяснят…
И оставил недоумевающего Бежецкого посреди небольшой, мощенной по-европейски брусчаткой площади. Делать было нечего, и путешественник направил свои стопы в указанную сторону.
К его глубочайшему удивлению, охраны не было и внутри. Лишь пехотный фельдфебель лет сорока (а может, и больше) на вид, с пышными усами и обвязанной платком щекой, мающийся за маловатым для него столиком с телефоном в глубине вестибюля. Вскакивать из-за стола при виде офицера, тянуться и молодцевато гаркать что-то вроде «Здра-же-ва-бро!!!» он совсем не спешил. Наоборот, смерил вошедшего взглядом с головы до ног и доверительно сообщил, видимо, посчитав достойным:
– Болит, зараза, – спасу нет! Видно, застудил. Что теперь делать – ума не приложу. Рвать надо бы, да разве тут вырвешь где? Одни шарлатаны. Расковыряют только да заразу какую-нибудь занесут. Сдохнешь еще… В госпиталь бы пошел, да Иннокентий Порфирьевич в отъезде.
Саша открыл было рот, чтобы одернуть зарвавшегося «нижнего чина», заставить его приветствовать офицера по уставу, но внезапно увидел, что из-под стола торчит замотанная бинтом и оттого толстая, как у слона, нога, а за спинкой стула к стене прислонено два костыля. А кроме того – два солдатских «Георгия» и еще десяток наградных колодок на камуфляжной груди. И гневная отповедь замерла не родившись…
– Полковник Седых в Кабуле, – неожиданно для себя сообщил он страдальцу. – Мы с ним одним самолетом сегодня прибыли.
– Правда? Вот это дело! – обрадовался фельдфебель. – Тогда я этого мучителя, – он ткнул пальцем в щеку, – враз в расход пущу! А то капитан Гимпель – заместитель Иннокентия Порфирьевича одно твердит, немецкая душа: «Очередь на месяц вперед. Если острая боль – прошу в гражданскую клинику». А какая там у туземцев клиника? Коновалы одни сидят и рук отродясь не мыли. А в посольскую кто меня, сиволапого, пустит?.. Вы к Василию Никитовичу, ваше благородие?
«Слава богу, – с облегчением подумал Саша. – Дотумкал…»
– Да, с представлением. К командующему корпусом генералу Мещерякову.
– Значит, к нему, – удовлетворенно заметил фельдфебель. – Это прямо наверх по лестнице. Там увидите – сидят перед дверью офицеры и штатские… Приемный день сегодня. Удачно вы попали. А чемоданчик можете оставить здесь – чего вам лишний груз вверх-вниз тягать? Не пропадет ваш чемоданчик – у нас все по-честному.
«Да и чему там пропадать-то особо…»
Поручик поставил чемодан к столу и налегке взбежал по лестнице, слыша вслед:
– Вы уж извините, ваше благородие, что по форме не приветствую, – зацепило малость в прошлом месяце. А Василий Никитович меня сюда и пристроил. «Чего тебе, Иваныч, – говорит, – без дела валяться?..» Вот и сижу – встречаю-провожаю… Эх, чего бы на зуб положить, на заразу эту…
Перед требуемым кабинетом действительно чинно, будто на приеме к врачу, сидели двое офицеров – капитан интендантской службы и драгунский подполковник – и трое штатских самого представительного вида. Один – явно местный, отличающийся от коллег-«русаков» орлиным профилем и смуглым лицом. Чувствовалось, что перед Сашиным появлением тут шел оживленный разговор – слишком уж неестественной была тишина.
«Э-э-э… – приуныл Александр, поприветствовав офицеров по форме и сухо кивнув штатским, – я тут, похоже, надолго задержусь…»
– Извините, господа, – сделал он робкую попытку миновать очередь. – Могу я без очереди? Мне совсем недолго…
– Извольте подождать, молодой человек, – буркнул, смерив юношу холодным взглядом, интендант. – Мы тут все по делу, и у всех нет времени. Вон, займите свободный стул и ждите.
– Да ладно вам, Сергей Львович, – без малейшего акцента заявил «туземец», улыбаясь Саше во все тридцать два белоснежных зуба. – Наши дела – рутина. Вспомните себя в молодости – небось тоже было невтерпеж?
– Конечно, господа, – поддержал его драгун. – Ашот Вазгенович прав – давайте пропустим поручика без очереди. Тем более что следующая очередь моя, а я не успел завершить свою мысль.
– Дело ваше, господа, – развел руками интендант. – Но во всем должен быть порядок…
– Знаем мы ваш порядок, – хихикнул толстяк в серой чесучовой тройке.
– Что вы хотите этим сказать?.. – вспыхнул капитан.
Увы (или, наоборот, слава богу), вникнуть в суть назревающей ссоры поручик не успел: дверь распахнулась, и в коридор выскочил красный как рак поручик, годами разве что чуть-чуть старше Саши. Оглянувшись на ожидающих очереди и не видя явного недовольства, юноша проскользнул за дверь…
Стучащая что-то на пишущей машинке темноволосая барышня (скорее, впрочем, дама), видимо, секретарша командующего корпусом, почти не удостоила офицера вниманием, поэтому он, ободренный, коротко ей кивнув, прошел дальше – непосредственно пред строгие очи начальства. Кое, конечно же, пребывало в тяжких заботах о вверенных ему войсках, склоняясь над столом, заваленным документами, картами и прочими бумагами, опасно свешивающимися с края и громоздящимися шаткими пирамидами.
Генерал поднял на вошедшего глаза, донельзя увеличенные старомодными очками в толстой роговой оправе, и вопросительно шевельнул левой бровью.
– Честь имею представиться, – отрапортовал Александр и протянул пакет, предусмотрительно извлеченный еще в «предбаннике», – поручик Бежецкий!
– А-а, Бежецкий… – Генерал сломал печати и вытряхнул на стол бумаги Александра. – Получали известие о вашем прибытии, получали… Только не ждали так быстро. Спешили небось?
– Так точно, ваше превосходительство.
– Похвально, похвально… Да вы не стойте как истукан, э-э-э… Александр Павлович. Присаживайтесь.
Саша уселся на удобный «венский» стул и, пока генерал, морща лоб, вчитывался в бумаги, украдкой огляделся.
Вполне уютное помещение, почти ничем не напоминающее служебный кабинет, – изящная мебель, роскошный ковер на стене, туземные безделушки на полках, электрический калорифер в углу – в помещении было довольно свежо. Да и сам хозяин больше походил на пожилого бухгалтера или учителя – стоило лишь мысленно переодеть его из оливково-зеленого мундира с золотыми погонами в цивильный костюм.
