– Кажется, виновник найден, – мрачно сказал магистр Рониур.
Взгляд, который он бросил на котенка, мне совершенно не понравился. Я крепче прижала Рыжика к себе и спрятала его под плед.
– Апчхи! – раздалось из-под пледа.
А сам плед задымился и начал тлеть. Я мгновенно скинула его на пол и отпрыгнула в сторону. Магистр Рониур снова потушил безобразие.
– Ты же понимаешь, что его нельзя здесь оставлять? – спокойно спросил магистр.
И речь шла явно не про плед.
– Вы же видите, он чихает… значит, простыл! – Я опять стояла в одной майке, но теперь меня это совсем не волновало. – И что, мы его, больного, вытолкаем на улицу?
По лицу магистра Рониура было видно, что он бы с удовольствием вытолкал на улицу не только огнедышащего Рыжика, но и его хозяйку.
– Надо его лечить! – выпалила я раньше, чем магистр успел высказать какое-нибудь куда менее гуманное предложение.
Вот только… чем?
– Чем можно лечить это чудище? – словно подслушал мои мысли магистр Рониур.
Я посмотрела на Рыжика, мирно сопящего на моих руках, и осторожно опустила его на пол. А ну как чихнет, да прожжет еще и майку в самом неожиданном месте.
– Нужна какая-нибудь микстура от простуды. У вас есть?.. – без особой надежды спросила я.
Простуда и магистр Рониур никак не стыковались у меня в голове. По отдельности они, конечно, существовали, но вместе… Представить магистра, глотающего микстуру от какой-то там простуды не получалось. Совсем.
– Ну, допустим, есть, – неожиданно признался магистр Рониур.
Я потрясенно уставилась на него, и тут… Хладнокровный опасный боевой маг, сильный, уверенный, невозмутимый магистр Рониур… покраснел.
Честное слово, не вру, он покраснел!
Его явно смущало то обстоятельство, что у него в доме имелись медикаменты. С едва заметным румянцем, что проступил на высоких скулах, магистр стал до ужаса похож на мальчишку, которого застукали на чем-то недозволенном. И это было так… так… мило, что меня чуть не разорвало от нежности, щенячьего восторга и целой бури самых разных чувств, разбираться в которых не было ни времени, ни умения, ни желания.
Магистр быстро вышел из спальни и через некоторое время принёс блюдечко и небольшой пузырёк с потертой этикеткой.
Магистр откупорил пузырек и налил немного микстуры в блюдечко, которое молча протянул мне. Ну да, логично: из чужих рук Рыжик точно ничего не возьмёт.
Я поднесла блюдечко к котёнку, он недоверчиво принюхался, а потом презрительно фыркнул и отвернулся. Микстура пришлась ему не по нраву.
– И что теперь? – осведомился магистр Рониур.
– Вообще-то, – неуверенно сказала я, – там, дома, мы давали кошке лекарство с ложечки. Но для этого нужно было сначала руками раскрыть ей пасть.
Я бросила робкий взгляд на магистра.
– Не надо на меня так смотреть. Я в пасть к этому чудовищу не полезу. И тебе не позволю.
Он закрыл пузырек и вышел из спальни. Но быстро вернулся. Без пузырька, зато с тарелкой, наполненной чем-то ароматным и явно безумно вкусным. Рыжик, даром что больной, тут же оживился и заводил носом.
– Ага, клюнул! – с удовлетворением отметил магистр Рониур.
Взял из моих рук блюдечко и вылил его содержимое в тарелку с едой.
– Корми своё чудище, – сказал он и сунул тарелку мне в руки.
Я поставила ее на пол рядом с Рыжиком. Надо сказать, в этот раз ел он не с таким аппетитом, как обычно. Но уже вскоре он расправился с порцией и вылизал тарелку. А потом там же, в тарелке, и уснул.
– Прекрасно, – вздохнул Рониур. – Просто прекрасно.
– А скоро она подействует? – с надеждой спросила я.
– Если на гаяров микстура действует так же, как на людей, в чём я не уверен, то к утру будет как новенький.
– А до утра будет всё поджигать?
– Ну, тарелка-то точно не загорится.
– Хорошо, – я взяла тарелку с Рыжиком в одну руку, подхватила другой медведя и направилась к двери.
– Куда? – остановил меня Рониур.
– К себе, спать.
– Чтобы утром я нашёл там обугленное тело? Спать будешь здесь. Я хотя бы смогу всё это потушить.
Здесь? Я покосилась на огромную кровать, которая по-прежнему была одна.
– Я тоже смогу… потушить. Если снова загорится, я применю заклинание ледяной волны… – неуверенно сказала я.
– И с перепуга разнесешь к чертям всю преподавательскую башню, – подхватил магистр Рониур. – Правильно. Она тут явно лишняя.
Я вздохнула. Сам виноват. Если бы мы продолжили занятия, может, я и научилась бы уже контролировать свои силы. А так… Могу и разнести ненароком.
– Остаешься тут. Разговор окончен, – отрезал магистр.
Ну что ж… раз другого выхода нет…
Я поставила обратно тарелку с Рыжиком и отнесла медведя в свою спальню.
Во-первых, без Рыжика уж точно ничего не загорится, а во-вторых… А во-вторых, чем меньше плюшевый интриган знает о моей личной жизни, тем лучше. Не нужно мне его комментариев по любому поводу, и так тошно.
Посадив медведя в угол, я распахнула шкаф, чтобы переодеться. Я попыталась найти что-то такое длинное, в пол. И с рукавами как у смирительной рубашки, чтобы кое-кто не подумал, что я, пользуясь случаем, решила его соблазнить.
Но трудно найти это «что-то», особенно если ничего подобного в моём гардеробе отродясь не было. Самое простое бельё: маечки, трусики. Когда я закупала всё это в местном магазинчике, у меня и в мыслях не было, что я буду делить постель с кем-то ещё. А кроме того, вся одежда в шкафу насквозь пропахла дымом, и волосы, и я сама…
Спасибо, Рыжик, умеешь же ты облегчить жизнь.
Оставив дверцы шкафа распахнутыми, чтобы проветривалось, я вернулась с виноватым видом.
– Что случилось?
– Ничего, – ответила я. – Просто мне нужно в душ. И рубашка тоже нужна.
Магистр Рониур не стал задавать никаких вопросов – просто выдал мне рубашку и полотенце. В ванной я постаралась справиться как можно быстрей: в конце концов, я и так лишила магистра изрядной порции ночного сна. Вовсе не нужно её увеличивать.
Когда я вышла, белый халат аккуратно висел на изголовье кровати, магистр Рониур лежал под одеялом на дальней ее стороне, хотя раньше, пока я не вломилась с воплем «Пожар!» он спал на той, что ближе к ванной. Я на цыпочках прокралась и тихонько улеглась на освобожденное мне место, на самый краешек, закрыла глаза и…
И долго крутилась, от души завидуя крепким нервам магистра. Проснулся, быстро потушил пожар, потом еще один, вылечил огнедышащее чудище от страшной болезни, лег и тут же уснул. А вот ко мне сон не шёл.
Во-первых, я была взбудоражена историей с пожаром. А во-вторых… Я вздохнула. Вторая причина лежала прямо здесь, на не таком уж, как выяснилось, большом расстоянии от меня. Одеяло сползло до самого пояса, лунный свет нагло облизывал спокойное лицо, крепкую шею, рельефные плечи и торс, размеренно поднимавшийся при каждом вдохе. И мысль о том, что стоит только протянуть руку, и я…
Черт! Ну и как тут уснёшь?
А ещё Рыжик! Он ведь так и остался на тарелке. А вдруг ему там холодно? Вдруг его знобит? А вдруг человеческая микстура гаярам не подходит, и он вообще умер? Его-то дыхания я точно не слышала.
Я осторожно слезла с кровати и на цыпочках подобралась к тарелке. Рыжик совершенно спокойно спал и умирать не собирался. Я на всякий случай погладила его, он потянулся, выпустив когти, перевернулся на другой бок и продолжил дрыхнуть.
Я снова улеглась и даже закрыла глаза, пытаясь уснуть, но что-то мешало, какая-то тревожная мысль… Точно! Надо проведать Рыжика. Всё-таки когда я его гладила, он показался мне чересчур горячим. Или не чересчур?
Я опять слезла с кровати и на этот раз додумалась потрогать кошачий нос. Он был сухим и горячим. Это, наверное, плохо? Или это плохо только для собак, а у котов нос и должен быть сухим? Так, стоп… А у нашей кошки он был каким? Ну что за напасть! Совершенно не помню, наверное, мне просто не приходило в голову его щупать. Впрочем, даже если бы я перетрогала все собачье-кошачьи носы в округе, это бы мне не помогло. Потому что Рыжик – не кот.
