— Абай… котакбас!
Дембеля заржали. Казах резко вскочил и попытался пнуть Угнича, но тот вскочил, и в полет отправился его складной стул.
— Сам ты пиз…головый! — крикнул Абай, но беззлобно, по-дружески.
Угнич вернулся, оседлал стул.
— А на что играем? — ухмыльнулся Жека. — Давайте на ку-ка-ре-ку. Кто последним скинул или проиграл, тот и кукарекает три раза. Условие: кукарекать с душой, убедительно.
— Раздавай по две! — сказал Угнич, сунув мне колоду. — Играем без шахи, если кто не в курсе.
— Давайте по десять рублей поставим? — Погосян положил две пятирублевые монеты. — Для азарта, а? Ну не деньги же. Кто проиграл — поет, кто выиграл, того бабосики.
— Не свети, дебил, — прошептал Жека, накинул сверху десятку и сгреб мелочь в пластиковый контейнер.
Все внесли свой малый вклад в банк. Я раздал по две, игроки посмотрели свои карты и сделали покерфейсы. Все, кроме Мики. Мика был не согласен со своим раскладом и пыхтел. Или и правда у него дело дрянь, или так умело играет.
Мика, сделав страдальческое лицо, поставил еще десять рублей. Абай скинул, Жека и Конь поддержали, я тоже пасанул. На втором круге Погосян поднял ставку до полтинника, ответил только Жека, вскрылись, и армянин забрал кон, доказав, что плакаться, ныть и блефовать умеет похлеще многих.
Поднявшись, Мика станцевал какой-то явно эротический танец, сгреб мелочь и потер руки, глядя на Жеку.
— Ну?
Жека шумно сглотнул слюну и промямлил:
— Ку-ка-ре-ку!
— Да громче, не жмись. Сам говорил — с душой надо, чтобы мы поверили!
— Как с других ржать, так нормально, а как с тебя, так нельзя, да? — проговорил Конь тихим, будто извиняющимся голосом, который ну никак не подходил его габаритам.
Жека сжал челюсти, отвернулся и проорал, раскинув руки:
— Ку-ка-ре-ку!
Следующие два раза он прогорлопанил, имитируя пение петуха, причем весьма достоверно. Угнич аж на пол свалился, живот надрывая.
На вопли отозвался весь вагон, требуя заткнуться, и даже из тренерского купе высунулась башка Кири и что-то грозно прокашляла.
Отсмеявшись, Угнич уселся на полку, тасуя колоду, осмотрел нас всех.
— Еще партию?
— По десяточке скидываемся и играем! — предложил Погосян.
— Тебе сегодня фартит, — улыбнулся Угнич. — Ты, Жека, остаешься? Или ограничен в средствах?
— Прикалываешься? — скривился Жека.
Итого желающих было семеро: Жека, Мика, Абай, Конь, Колян, я и Угнич, который прям оживился, засуетился, стал чрезмерно услужливым, и глазки его заблестели. Видывал я такое поведение… и тоже в поезде, еще будучи Звягинцевым, у катал да шулеров. Неужели?
Я сфокусировался на желаниях на Угнича и понял, чего он хочет — сперва завлечь, а потом вжарить лохов, у которых есть бабло. А если конкретно — губошлепа, как он мысленно записал Жеку, и ослолюба — Мику. Как профессионал, он безошибочно определил будущих жертв и записал их в легкую добычу. И кто бы мог подумать, что в элитное подразделение, воздушно-десантные войска, затешется картежник!
«Саня, не глупи, — вмешался в мои мысли Звягинцев. — Мику ты толком и не знаешь, а Жеке этому и поделом. Не надо за них вписываться! Тихо слейся и читай про футбол или какой-нибудь матч смотри, изучай новые реалии. Представь, что будет, если за Угнича вэдэвэшники заступятся? Вдруг кто-то с ним в деле?»
А если нет? Если он и своих обул неоднократно? Такому станется…
Я твердо решил остаться, но ничего не предпринимать, пока не выясню, что почем. А дальше действовать буду по ситуации.
С каждой игрой росли страсти и ставки. Амбал Колян крупно проигрался Угничу и в последней своей партии сбросил карты.
— Все, я пустой, — едва скрывая разочарование, сказал он. — Не прет совсем! Останусь, погляжу, чем закончится…
Я настроился на Коляна. Сначала ему хотелось взять взаймы и отыграться, но, видимо, здравый смысл взял верх, и желание сменилось — больше всего ему захотелось вернуться в прошлое и не проиграть ту сотку. Получается, Угнич, жук навозный, и своих обувает? Что ж, вопрос о том, как с ним поступить, больше не стоит.
Крупно выиграл блондин Жека, кореш Игната, после чего, на раздаче Угнича, поднял ставку до тридцатки. Ну да, этот может, все же из основы пришел, для него это копейки. Мика ответил полтинником. Мне, следящим за Угничем, как назло, или на счастье, не везло, и я снова просто сбросил, потеряв тридцать рублей. Что ж, не везет в карты, значит, повезет в любви. Вспомнив вчерашние умоляющие просьбы Арины и Лизы звонить и не забывать, я улыбнулся…
…и тут же нахмурился. Угнич поднял ставку до сотни! Прислушавшись к его мыслям, понял — он ХОЧЕТ, чтобы на его ставку ответили, и это значило только одно — у него непобедимая комбинация. То есть существует вероятность, что у кого-то будет столько же, но Угнич сто пудов раздал так, чтобы двадцать одно очко было только у него… и еще очень хотел, чтобы никто не посмотрел под стол.
Пихнув локтем сидевшего рядом и загрустившего Коляна, я шепунл:
— Мухлюет ваш Углич, загляни под стол ему под ноги.
Никому ничего не объясняя, Колян резко поднялся, взял фонарь и светанул им под стол со словами:
— Глядите, мужики!
Все так и сделали — под ногами Угнича валялась сброшенная карта.
— Ах ты ж крыса! — прошипел Колян.
Он схватил Угнича за руку, показал всем его карты — червовые туз-король. Глаза Коляна налились кровью, желваки вздулись. Абай, который тоже уже прилично проигрался, вскочил, выругался на русско-казахском матерном, попытался ударить картежника, но не дотянулся.
Угнич лихорадочно заозирался, уши прижал, резко крутнул рукой, освобождаясь из захвата, чтобы сбежать, но я заплел ему ноги, и он с грохотом растянулся на коврике в проходе.
Дружный храп в вагоне тут же утих. Кто не спал, выглянул из купе, в том числе Киря. Убедившись, что это дембеля учинили разборки, тренер дубля скрылся.
Колян потянул за ногу Угнича, тот принялся пинаться, но откуда ни возьмись появился его сосед Дед.
— Он шулер! — пожаловался Погосян. — На горячем взяли!
Колян навис над Угничем, желая размозжить его гнилую башку, заорал:
— Своих нагрел, сука. А ну иди сюда!
Недолго думая Дед сел на корточки, огляделся и коротким ударом отправил Угнича в отключку. Поднявшись, сказал выглянувшей проводнице:
— Извините! Молодой человек напился. Уронили. — Когда она исчезла, обратился к Коляну: — Потащили его
