Прискакавший по разбитой булыжной дороге господин амир Гелимер на светлом гнедом жеребце с белыми бабками придержал поводья и оглянулся, посмотрел вдаль, за свой вооруженный эскорт.
Аш проследила за его взглядом.
Из темноты вылетели еще тридцать-сорок всадников. Это были рыцари в кольчугах и с копьями. Аш увидела вымпел с изображением зазубренного колеса и прямо перед собой — лица, скрытые шлемами, но она их узнала: ариф Альдерик, назир Тиудиберт, молодой солдат — Барбас? Гейзерих? — и еще два назира со своими отрядами, все верхом.
Сорок человек Альдерика.
— Доброй ночи всем присутствующим, — глухо произнес ариф Альдерик, кланяясь Гелимеру из седла. — Мой амир, опасно кататься верхом в такое позднее время. Прошу вас и умоляю принять гостеприимство моего амира Леофрика и наш эскорт и вернуться в город.
Аш задумчиво прикрыла рот одной рукой и нарочно не встречалась взглядом с Альдериком. Солдат хоть и высказал просьбу, но едва ли с большим почтением.
Она заметила, как господин амир Гелимер свирепо посмотрел на Альдерика, потом оглянулся вокруг, увидел Витизу, и лицо Гелимера с маленькими глазками стало замкнутым, как сундук с приданым.
— Как будто я должен, — нелюбезно сказал он.
— Не годится оставлять вас одного тут, господин. — Альдерик проехал мимо него и возле кобылы Аш поднял на дыбы свою поджарую чубарую серую кобылу. — Боюсь, что это касается и вас, монсеньор Фернандо.
Фернандо дель Гиз начал кричать, беспокойно кося глазом на визиготского дворянина Гелимера.
Аш прикусила губу, чтобы не захохотать истерически. От холодного ветра у нее застыл пот под мышками и на спине.
Она увидела, что за Альдериком приближается верховая лошадь. Всадник, ноги которого с обеих сторон чуть не волочились по земле, откинул капюшон.
— Годфри, — узнала Аш.
— Командир!
— Ну что, Леофрику надо знать, кто оказывает нажим на моего мужа?
Она отъехала на шаг в сторону от Фердинандо дель Гиза, который . яростно вопил на арифа Алдьдерика.
— Я как раз разговаривал с арифом, когда пришел приказ.
— Подозреваю, что ты не догадался принести пару кусачек? Я могла бы дать деру прямо сейчас.
— Люди арифа обыскали меня. Как раз искали кусачки и оружие.
— Проклятье… Я надеялась, что завяжется бой. Тогда и умчалась бы. Прочь отсюда… — Она потерла ладонями лицо, ладони стали горячими и мокрыми от пота. Она завернулась в плащ, чтобы Годфри не видел, как у нее трясутся руки. С юга шли тучи, они начали затягивать все небо.
На нее навалилось вдруг непреодолимое физическое желание, как будто этого захотело ее тело, — желание видеть синее небо, золотой горящий глаз солнца, сухую траву, и пчел, и ячменные поля в красных маках; слышать песню лугового жаворонка и мычание коров; блеск рыбьей чешуи в реках; ощутить солнечное тепло на обнаженном теле и увидеть дневной свет своими глазами; желание было таким болезненно-сильным, что она застонала вслух, сбросила капюшон, и слезы ручьем заструились из ее глаз на пронизывающем холодном южном ветру, а она все высматривала над острыми краями пирамид хоть малейший просвет во мгле.
— Аш? — Годфри тронул ее за руку.
— Помолись о чуде, — криво улыбнулась Аш. — Хоть о маленьком чуде. Молись, чтобы сломался каменный голем. Помолись, чтобы заржавели эти цепи. Что для Господа такая мелочь?
Годфри неохотно улыбнулся и отвел от нее глаза.
— Язычница. Но я помолюсь — о милости, о свободе, о тебе.
Аш рукой крепко прижала к себе ладонь Годфри Максимиллиана. И быстро отпустила. Она все еще дрожала от пережитого ощущения.
— Я не язычница. Я и сейчас молюсь. Святому Иуде. note 128 — Ей не удалось сказать это с юмором, она в этот момент брала в руки поводья. — Годфри… Я не хочу возвращаться и умирать в темноте.
Он окинул быстрым взглядом окружающих всадников. Аш увидела, что люди Тиудиберта совсем рядом, но из какого-то странного чувства солдатского братства они сделали вид, что не слышали их слов.
— Господь тебя примет, или нет справедливости на небесах, — стал возражать Годфри. — Аш…
Аш почувствовала холодное прикосновение к щеке — там, где шрам. Она подняла голову. Снаружи, за пределами пространства, освещенного факелами, была сплошная тьма; звезды закрыты облаками. Вихрь белых точек мело по древним булыжникам, между ног кавалерийских коней, быстро окруживших ее и людей Гелимера, как эскорт.
— Снег? — изумилась она.
В желтом свете факелов влажные снежинки казались белыми. Сыплющийся с неба густой снег, внезапно принесенный южным ветром, быстро, как вуалью, окутывал откосы ближайшей пирамиды, обрисовывая белым контуром края кирпичей, выявляя незаметные раньше неровности граней.
— Сомкнуть ряды! — хрипло крикнул ариф Альдерик.
— Ну, святой отец, больше не вякать! — назир Тиудиберт втолкнул свою серую кобылу между Годфри и Аш.
Кобыла Аш опустила голову, подставляя ветру пушистый бок в зимней попоне. Белая ледяная корка покрыла кожаные поводья, забилась в складки плаща Аш.
— Давай, пошевели ее! — буркнул Тиудиберт.
— Снег. В самом центре этой хреновой пустыни, а? — Она забрала поводья в одну руку, ткнула голым холодным пальцем в лицо назира. — Знаешь ведь, что это, а? Ты не знаешь? Это Проклятие Рабби осуществилось, наконец.
Судя по тому, как исказилось ширококостное краснощекое лицо Тиудиберта, Аш удалось затронуть в нем страх перед сверхъестественным. В ней на миг вспыхнула надежда. Назир откашлялся и сплюнул на землю между их лошадьми.
— Иди на хрен, — сказал он.
Аш натянула капюшон на лицо. Подкладка из меха куницы щекотала замерзшие щеки. А что ты рассчитывала от него услышать?
Отряд всадников скакал назад, к Карфагену; сквозь падающий снег блестели доспехи и факелы. Она коленями толкала бурую кобылу, та шла усталым шагом. Он сказал то, что сказала бы я. Только я точно знаю, что проклятие существует.
И тут же Тиудиберт как будто прочитал ее мысли и шепотом буркнул:
— Все эти проклятия — хренову арифу! Меня это не касается!
— Ладно, скажу тебе кое-что, — Аш позволила себе распустить язык; стальные цепи тянули ее за шею и щиколотки; она отчаянно высматривала, не откроется ли просвет между всадниками, надеясь, что откуда-нибудь придет помощь. — Все расскажу. Твой амир Леофрик размножает рабов, как породистых крыс; и я подозреваю, что и сержантов так же выводит. Арифов. Потому что — сам посмотри: они все, хрен их задери, один к одному, на одно рыло.
Тиудиберт холодно взглянул на нее. Двое солдат рассмеялись и тут же подавили смех; оба — из тех, кто был в ее камере, кто угрожал ей насилием. Они скакали по обе стороны от нее.