Эпизод 7
Забросив Акимова на "Русский дизель" я отправился поочерёдно на находящиеся совсем рядом, на Выборгской стороне заводы "Двигатель" и "Морфизприбор". Общее впечатление от обоих заводов — женский монастырь. Слабый пол составляет и на производстве, и в заводских КБ устойчивое большинство. А на "Двигателе", любимом детище Артюхиной, где впервые в ходе индустриализации была подтверждена теория о большей пригодности лучшей половины человечества к кропотливой работе, даже директор — баба. Не женщина, не леди и не мадам, а именно бой-баба, высокая, стройная, коротко стириженая, чуть за тридцать и в форме капитана второго ранга РККФ. Ставленница Артюхиной, Анастасия Павловна Завьялова, может и не разбиралась досконально в устройстве торпед, но имела достаточно рассудительности, чтобы верно оценить тот факт, что сколь аккуратно и точно некоторые узлы торпеды 53–27 не делай, они иногда "сдают", что негативно отражается на выполнении плана. Поэтому, самым первой её заботой при назначении на пост в далёком 32-м году было собственное заводское КБ, плотно завязанное на реальное производство. В отличие от "мечтателей" из НИМТИ и ещё не обанкоротившегося к тому моменту Остехбюро, которые работали над торпедами без оглядки на наличные технологические возможности, отчего их проекты, зачастую, невозможно было реализовать. При этом Анастасия Павловна проявила достаточно женской хитрости, чтобы сманить к себе специалистов и умудриться ни с кем не рассориться, сохранив деловые отношения. КБ завода возглавил "папа" торпеды 53–27 Корвин-Коссаковский, сразу взятый директором в такой крутой оборот, что первая советская торпеда была конструктивно доработана с устранением "детских болезней" всего за полгода. Последние её серии отличались исключительной надёжностью, несмотря на массовый выпуск.
Однако 53–27 была вчерашним днём, на повестке стояло оружие с улучшенными характеристиками. Кожанов полностью отдавал себе отчёт, что главной ударной силой РККФ являются торпедные катера и подводные лодки, поэтому торпедам уделял самое пристальное внимание. Так под перекрёстным контролем наркома ВМФ и шефа точного машиностроения Артюхиной, началось освоение итальянской лицензии на фиумскую торпеду и копирование закупленных образцов. Очень скоро стало понятно, что есть проблемы, как организационного плана, так и с самим заводом. Лицензия — не новая конструкторская разработка, поэтому формально работники КБ не могли рассчитывать на дивиденды в виде отчислений от каждого серийного образца, а цеха "Двигателя" требовали переоснащения. В отношении конструкторов, был использован и "кнут" действующего на тот момент наркома НКВД Ежова. Нескольких, не проявивших достаточного рвения, посадили за саботаж в назидание другим. И пряник, в виде протащенного через ЦК партии постановления приравнять, учитывая новизну и сложность для отечественной промышленности, освоение фиумской торпеды в серии к новой разработке. При условии внесения заметных усовершенствований. Одновременно КБ завода было пополнено выпускниками ленинградского Политеха. Причём, к части инженеров пополнения было бы правильнее использовать слово "выпускницами". Это были девушки, первыми откликнувшиеся на призыв Артюхиной поступать в технические вузы с последующим распределением в подшефные организации. В дальнейшем пополнение прибывало регулярно, в 36-м году пришёл уже третий "призыв", причём доля слабого пола неуклонно увеличивалась. Дела пошли веселее, торпеду сначала скрупулезно скопировали, а потом, по предложению инженеров Анашкина и Дмитриева, модернизировали, повысив мощность машины и запасы компонентов. После реконструкции завода в 35-м году, запустили изделие в серию под маркой 53–35.
Параллельно в КБ, под руководством начальника отдела тепловых торпед, молодого специалиста товарища Кокрякова, шли работы над новыми энергетическими установками на кислороде или перекеси водорода. Перекись с самого начала показала себя чрезвычайно капризной, опытная экспериментальная установка для отработки самого процесса образования парогаза почти постоянно находилась в ремонте из-за частых аварий. Кислород же показался более понятным и привычным, поэтому все усилия и сосредоточили на нём ради скорейшего достижения практического результата хотя бы по одному из направлений.
Военпред на заводе давно сменился, об источнике "вброса", послужившего отправной точкой для работ, все давно забыли. Поэтому мне с гордостью продемонстрировали на препарированном макете торпеды хитроумное инженерное решение в виде кислородного баллона нормального давления и шарового воздушного, разделённых клапаном, запертым в нерабочем состоянии повышенным давлением воздуха. Благодаря этому парогазогенератор начинал работать на воздухе, который заодно начисто продувал магистрали, а потом, когда давление в воздушном баллоне падало, клапан понемногу открывался, обеспечивая постепенное увеличение доли кислорода вплоть до полного замещения. Повышение надёжности кислородной торпеды достигалось не только этим, но ещё и максимальным упрощением конструкции за счёт ликвидации "необязательных" клапанных устройств и рациональной прокладки газовых магистралей без резких изгибов. Поэтому торпеда получилась однорежимной, 12 километров хода при 45 узлах. В остальном, в механической части и приборах автономного управления, изделие полностью повторяло 53–35. При поверхностном сравнении изменились только пропорции запасов компонентов с увеличением доли керосина и воды в ущерб сжатым газам.
— И это всё? — спросил я уныло, отнюдь не разделяя восторга окружающих меня работников КБ.
— Это не "всё", это лучшая торпеда в мире! — явно оскорблённый в лучших чувствах, ответил Кокряков.
— Положим, не факт. Мы много чего не знаем, что творится в этой сфере у империалистов. У вас есть задел на перспективу? Наметили пути дальнейшего повышения скорости и дальности торпед? — стал я жёстко задавать вопросы, по лицам видя, что ответов не получу. — Вы отдаёте себе отчёт, что 65 кабельтовых мало при эффективной дальнобойности морских орудий среднего калибра свыше двухсот? Что торпедные катера, прежде чем сделать выстрел, вынуждены идти пять миль под огнём?
— Дальнейшее увеличение скорости и дальности лимитируется запасом энергокомпонентов и возможно только при увеличении калибра торпед, — терпеливо ответил главный конструктор Корвин-Коссаковский, который и не с такими закидонами заезжих "инспекторов" сталкивался. — Но это бессмысленно, так как попасть на такой дистанции невероятно сложно.
— Это вы японцам скажите… Если необходимо увеличить калибр — делайте! Тем более, что боевой заряд одной торпеды 53–35 для современного линкора уже маловат, — стоял я на своём. — И почему вы рассматриваете только экстенсивный путь? Почему не ищете иные? Например, почему у вас в конструкции такой огромный бак воды? Почему бы не использовать забортную воду? Это сразу даст значительный прирост запасов кислорода и керосина. Понимаю, машина сразу прикажет долго жить, но в СССР накоплен уже достаточный опыт по центробежным компрессорам, малочувствительным к мелкому мусору во входящем газовом потоке. Центростремительная турбина всего лишь обратный вариант такого компрессора. Почему бы не применить её?
