в Восточном Берлине, сейчас — здесь, в Москве. И нисколько не расстраиваюсь, что оборвала связь со Штатами! Наоборот, здесь я дома. Ведь мой отец — русский. Самый настоящий барон. Был. Давным-давно, в Российской Империи. А вот с Советским Союзом не ужился, хотя и скучал по родине…
— Значит, вы — настоящая баронесса? — оживился Чак.
— Ну, да, — улыбнулась Елена, подпуская к губам ехидцу. — Валяйте, Чарли, спрашивайте не для себя!
— Ладно, — буркнул Ливен. — Меня просили узнать, почему вы стреляли в Мика… Михаила Гарина, и почему вам за это ничего не было!
Выпалив вопрос, он зарделся, как подросток, увидевший старшую сестру, принимающую ванну.
— Стреляла почему… — усмехнулась Елена, но не стала выдавать личные причины. — Ну, такое мне задание выпало. А хожу на свободе, сижу, вот, с вами потому, что согласилась работать на КГБ. Не пугайтесь, Чарли! Я не двойной агент, всё по-честному. И я по своей воле пополнила легион чекистов. Да и за что меня наказывать? Раненый Гарин выжил, сменил фамилию и куда-то умотал…
— В Сибирь, — вымолвил Чарльз.
— Ну, вот, вы и это знаете! Так чего спрашивали?
Шустрый официант, в котором девушка узнала младшего оперуполномоченного Сосницкого, мигом выставил высокие стаканы с коктейлем и блюдца с «закусью».
— Хелен… — вытолкнул американец, проводив опера глазами. — Буквально вчера меня посвятили в одну тайну… Хотя я, если честно, не хотел ничего такого знать! Хм… Да мне до сих пор не по себе! Оказывается, по обе стороны Атлантики власть принадлежит не парламентам и не президентам с премьерами, а одному человеку…
— «Координатору», — кивнула баронесса, потягивая «Шампань-коблер» через соломинку. — А вы что, всерьез полагали, будто сами выбираете дядьку, который временно пропишется в Белом доме? Милый Чарли, демократия для того и придумана, чтобы нации «свободного мира» дулись от гордости, наивно полагая, что это они выбирают правителей. Один умный человек — и большая язва в придачу — сказал однажды: «Если бы от выборов что-нибудь зависело, нас не допустили бы до голосования!»
Ливен поежился.
— А вы… — затянул он. — Вы видели «координатора»?
— Да вот, как вас, — фыркнула Елена. — Его звали Седрик Уиллет.
— Звали?
— Кто-то обстрелял ракетами особняк «координатора» в Южной Англии…
— Ах, вот как… — Ливен собрался с духом, и медленно проговорил: — Хелен, так уж вышло… В общем, меня уполномочили сделать вам предложение… Скажите, согласны ли вы возобновить сотрудничество с ЦРУ? Никаких досье, Хелен! Будете подчиняться лично директору! Согласны?
Девушка долго смотрела за окно, словно размышляя над словами «кавалера», и медленно прихватила губами соломинку. Ее щеки запали, а уровень коктейля в стакане понизился на два пальца.
— Я не отказываюсь, Чарли, — раздельно и мягко ответила Елена, — но мне нужны гарантии. Давайте устроим мои обнимашки с Лэнгли чуть позже и в другом месте… — достав из сумочки блокнотик, Елена вырвала листок и чиркнула карандашом две строчки. — Вот мой номер и адрес электронной почты. Я позвоню вам сама. Bye, baby!
Суббота, 10 мая. День
Нью-Йорк, Пятая авеню
«Забегался… — подумал Вакарчук, ступая по дорогущему исфаханскому ковру. — Или старею? Да рано еще… Сороковник — не возраст!»
Фримен Уиллет неслышно шагал сзади, отчего по спине пробегал зябкий холодок.
«Крадется будто… — усмехнулся Степан. — А сейчас проверим!»
Отпыхиваясь, он снял пиджак и небрежно швырнул на кресло в стиле кого-то из Людовиков. Высвободился от плечевой кобуры, и уложил оружие сверху, на широкую спинку.
— Ого! — хмыкнул Уиллет-младший. — Сорок пятый калибр!
— Хожу, как в упряжи, — забрюзжал Вакарчук. — Раньше хоть за поясом носил, а теперь пузо мешает. Разъелся, как буржуй, хе-хе… Что делать? — вздохнул он в оправдание. — Здешние места — опасные, а мой телохран не знамо где. Было, кому спину прикрыть, а теперь… Всё сам! Ты лучше скажи, Фри, обрадовались твои старики?
— А как же! — ухмыльнулся Фримен. — Такую суету подняли, такой хоровод завертели!
— Ну, так… — повел руками Стивен. — Что ни говори, а родня.
«Надо же… — подумал он. — Как быстро перегнивают люди… Робкий, наивный мальчик-сирота, где ты?»
Проследить за Фрименом было не сложно. Ни в какой Канзас, плоский и скучный, Уиллет не заглядывал даже, зато целую неделю проторчал в Лондоне. И то зло, что изредка проглядывало теменью в зрачках, ныне просто распирало молодого человека, занимая всю его порченую сущность.
«Яблочко от яблони…»
— Я инвестировал крупные суммы в ОЭЗ Калининграда и Комсомольска-на-Балтике, — громко заговорил Уиллет-младший, плеская коньяк из граненого сосуда. — А вот, скажите, почему вы так радеете за narodnoe hozyastvo СССР?
— Наверное, потому, — усмехнулся Степан, напрягаясь, — что прибыль весьма, скажем так, ощутима.
— Да ну? — глумливо усмехнулся Уиллет, и его голос залязгал металлом. — А вот я думаю, это все из-за того, что вы сами — русский шпион!
— Вот как? — холодно усмехнулся Вакарчук.
Он даже не дернулся, когда Фримен метнулся к кобуре, и выхватил «Кольт».
— Не дури, парень, — тихо сказал Степан.
Уиллет вскинул пистолет, удерживая двумя руками увесистое орудие убийства.
— Если бы ты только знал, до чего же мне хочется тебя пристрелить! — хрипло выдохнул он. — Не торопясь, смакуя, выпустить всю обойму! Но сначала я тебе кое-что расскажу. Раскрою мой ма-аленький обман! Я врал, когда говорил, будто никогда не видел своего отца. Это не так! Однажды я встретился с ним, года два назад. Не успел еще толком отойти от лекций, как подъезжает необъятный «кадиллак». Вылазит из него здоровяк, похожий на стриженую гориллу, и прям рокочет: «Ваш спонсор хочет встретиться с вами». И открывает мне дверцу…
…Роскошный лимузин увозил его, как карета — Золушку, и доставил пусть не к королевскому, но ко дворцу. К отелю «Уолдорф Астория».
Здоровенный провожатый молча пересек фойе, схожее с тронным залом, и довел до «люкса». Двери открыл другой громила. Поманил за собой, и Фримен оказался в гостиной, лицом к лицу с пожилым мужчиной, от которого исходило властное превосходство. Он даже не приказывал — достаточно было взгляда или легкого движения бровью, чтобы огромные слуги моментально исполняли его хотение.
Пристально глянув на студента-выпускника, мужчина изобразил улыбку, и сказал:
— Ну, здравствуй, сын.
— Отец? — выдохнул Уиллет, теряясь совершенно.
— Некоторым образом.
Губы хозяина изогнулись в подобии улыбки, но глаза по-прежнему стыли холодной синью.
— Существуют вещи, которые никому нельзя поручать, — сказал он, непринужденно усаживаясь в кресло, но не предлагая того же сыну. — Слушай меня внимательно и помни, что все сказанное предназначается только тебе, тебе одному. Я тот, кого посвященные называют «координатором». «Золотой миллиард», что жрет и испражняется по обе стороны Атлантической лужи, благоденствует потому, что так хочу я. Я направляю потоки долларов, фунтов и прочих франков с марками туда, куда считаю нужным. Я веду войны и назначаю «сильных мира сего». Однако я устал, и хочу отдохнуть. Власть над полумиром — чертовски тяжелая ноша! Еще года два или три, и ты займешь мое место…
— Я⁈ — выдохнул Фримен, чувствуя, как
