ЦРУ. — Националисты или сепаратисты угнали военный борт в Инджирлик? Ладно, мы тут ни при чем. Но почему бы не извиниться перед русскими, и не вернуть их на родину? А заодно повязать угонщиков — и передать тех Советам?
— Вот как! — саркастически усмехнулся Форд. — Угонщики, к вашему сведению, погибли при взрыве секретной установки, как, кстати, и наши граждане — сгорел чуть ли не взвод офицеров и рядовых Джи-Ай! Или они не в счет?
— А нечего было лезть, куда не просят! — жестко отрезал Даунинг. — Существовал вполне цивилизованный способ — вызвать летный экипаж из Советского Союза и отправить «Ил-76» в Тбилиси, вместе с грузом и пассажирами. Зачем нагнетать обстановку зря, буквально на пустом месте? Да еще во время подготовки операции «Иранская свобода»?
Форд налился кровью, обретя цвет лица, сходный со свекольным.
— Вы еще скажите, что провал операции был предрешен именно из-за этого ЧП в Инджирлике! — выкрикнул он в запале.
— В том числе, — твердо молвил Джек.
В эти тающие мгновения он ощущал себя легко и свободно. Какое же это счастье — не скрывать истину, не выкручиваться, а говорить правду, только правду и ничего, кроме правды!
Попыхтев, Джеральд малость успокоился, и переглянулся с Рейганом. Тот красноречиво покачал головой.
— Вот что, мистер Даунинг, — заговорил Форд официально. — Я не принимаю вашу отставку. Извольте дослужить своей стране вплоть до вступления в должность нового президента Штатов!
Директор ЦРУ молча поклонился, и вышел.
Шагая мимо Зала Кабинета, он расслабил узел галстука, и улыбнулся. Расстаться с тяготившим его постом не удалось, но приятное чувство легкости и свободы осталось.
«Это знак!» — подумал Даунинг, молитвенно заводя глаза к потолку.
Среда, 17 декабря. День
Нью-Йорк, Пятая авеню
Стальная дверь в элитную квартиру лишь снаружи была отделана темным полированным дубом, внутри ее тяжелила броневая плита.
— Только гранатометом высадишь! — похвалился Вакарчук.
Повинуясь движению ключа, замок покладисто лязгнул. — Прошу!
— Зря мы сюда, — заворчал Чак, подозрительно осматриваясь и даже принюхиваясь. — Ты же тут Фримена селил. Забыл уже?
— Да помню я! — легкомысленно отмахнулся Степан. — Ну, ладно, ладно… Уходим. У меня и другие норы есть!
Чужую тень Призрак Медведя уловил боковым зрением, но не поспел — незнакомец, затянутый в черный джинсовый костюм, бесшумно шагнул из обширной ванной, и выстрелил навскидку. Пистолет с длинным набалдашником глушителя будто чихнул, а пуля вошла Вакарчуку в грудь.
Проклиная свою медлительность, индеец выхватил «Вальтер». Два выстрела слились в один, но киллер успел выскочить за дверь, хоть и припадая на раненую ногу.
— Т-твою ж мать! — не думая, Чак перешел на русский — на ином языке не выразить переполнившую его ярость и боль.
Он упал на колени и разворошил рубашку на Степане, обильно мокнувшую кровью.
— Зато наградят… — пробулькал Вакарчук, пуская черную струйку с губ, дрогнувших в улыбке. — Посмертно…
И умер.
Медленно выдохнув, Призрак Медведя ладонью прикрыл неподвижные веки друга — и стремительно покинул квартиру. Бронированная дверь замкнулась с жирным щелчком, словно пасть чудища, отведавшего человечинки.
* * *
Кровавые капли вели индейца, как волка, упустившего оленя-подранка. Заодно и тоску отгонишь — некогда на охоте тосковать.
— Врешь, — бормотал Чак, люто скалясь, — не уйдешь!
В холл наемный убийца спускаться не станет — там охрана. На крышу ходу нет. Двинет по колонной галерее…
Метнувшись от входа к колоннаде, Призрак Медведя услыхал зловещий зуд пули. Увесистый калибр щелкнул по камню, выбивая щербину у каннелюры. Индеец мрачно улыбнулся — хромой стрелок теряет силы.
Мягко толкая ногами мраморный пол, Чарли пронесся через всю галерею, не заглядывая между круглившихся колонн — пятна крови указывали путь, — и с разбегу прижался спиной к стене:
— Х-ха! — вышибло воздух из легких.
Киллер засел у входа в западное крыло — пуля чиркнула по полу, вызванивая — не подходи!
Опустившись на колено, Чак выстрелил в белую, отделанную золотом дверь. За дрогнувшей створкой охнули, показалась нога в черной штанине, она вяло сучила, скребясь по полу башмаком. Вторая пуля перебила конечность.
Мгновенным прыжком одолев порог, индеец отнял пистолет, пьяно качавшийся в руке стрелка, и присел рядом.
— Кто тебя послал? — бесстрастно спросил он.
Искаженное болью, залитое потом лицо киллера словно плавилось от злобы, а голубенькие глазки смотрели, не мигая.
Призрак Медведя приставил дуло к колену наемника, и нажал на спуск. Подранок заверещал, словно подхватив короткий напев выстрела.
— Кто тебя послал? — хладнокровно повторил индеец, тыча дулом в пах.
— Это Мо-орган! — взвыл чужак. — Генри! Старший, который! Не стреляй только! Не…
Третья пуля оборвала дозволенные речи.
Вечер того же дня
Нью-Йорк, Итонс-Нек-роуд
Имение Морганов раскинулось на Лонг-Айленде, занимая приличную площадь и выходя к заливу Хантингтон. Тропинки и просеки ветвились от подъездной дороги, уводя к берегу, на травянистые лужайки или в тень деревьев.
Впрочем, зима внесла свои коррективы — мерзлый песок пляжа стыковался с льдистыми перепончатыми заберегами, бурая трава пучками торчала из-под белых наметов, а кривые черные ветви обвисали безрадостно и голо.
Невидимая обслуга расчистила от снега лишь центральные аллеи, сгребая сырые комья на газоны, где вились натоптанные стёжки.
Чак внимательно осмотрелся. Он стоял прямо под развесистой яблоней, и озябший дозорный, что ходил взад-вперед по дорожке, не замечал его. Секретов в том насчитывалось два — индеец стоял совершенно неподвижно, слившись с замерзшим садом, а белый маскировочный костюм помогал терпеть легкий морозец.
Часового, что обходил южный сектор периметра, Чарли снял и забросал снегом четверть часа назад. Как раз подъехал хозяйский «кадиллак» — необъятная приземистая машина цвета темной бронзы.
Генри Стерджис Морган-старший, не смотря на восьмой десяток, выглядел моложаво. Правда, сивая гривка на его голове, окаймлявшая изрядную плешь, явно не годилась для скальпа.
Призрак Медведя дернул губами в подобии улыбки.
А ведь чует угрозу хозяин поместья, тезка знаменитого пирата! Вон, сколько охраны снует вокруг и около особняка. Ничего, он дождется…
Сила и храбрость важны для воина, кто спорит, но нельзя забывать и о терпении.
Полчаса спустя солнце село, утонув в сизой хмари, и длинные синие тени слились в неразличимый сумрак. У главного здания, вдоль подъезда и центральной аллеи зажглись фонари, сгущая темноту. На террасу выбрался сам Морган-старший.
Отужинав, он расслабился, в чем ему помогла стопочка драгоценного «Хенесси Ботэ дю Сикль Коньяк». Вяло отмахнувшись от телохранителей, дедушка Генри неторопливо зашагал по выметенной дорожке, кутаясь в меховую доху.
Чак двинулся наперерез, ступая медленнее старика-разбойника. Если телохраны опытны, они перехватят быстрое смещение.
«Не перехватят…»
Стоило Генри Моргану-старшему увидать перед собой белое привидение, как он задохся от ужаса. Вырваться крику помешал нож — клинок вонзился в морщинистое горло по рукоять. Сиплый клекот вспух редким клубом пара, и Чак ловко подхватил доху, вытряхивая из нее мертвеца.
Скинуть камуфляж, сунув его в сугроб — секундное дело. Индеец накинул на голову меховой капюшон и застегнул доху на пару петель. Возвращался он неторопливо, копируя шаркавшую стариковскую походку.
Персонал почтительно ожидал босса на террасе, но «старик», сутулясь, добрел до лимузина и устроился на месте водителя, не забыв потопать, чтобы не выпачкать коврик под ногами.
В зеркальце было видно, как заволновалась прислуга, но бежать к машине не решился никто — знали крутой нрав хозяина.
Мотор взревел. Чак, взглядывая на зеркала, погонял шатуны с поршнями, и тронулся с места. Решетчатые ворота на выезде чернели узором наполовину — охранник бросился бегом, распахивая вторую створку, чтобы не дождаться гневного сигнала.
«Умный мальчик…», — усмехнулся Призрак Медведя.
«Кадиллак» неуклюже вывернул и понесся, набирая скорость.
Индеец откинул капюшон. Далеко уйти не удастся. Еще минут пять, и охрана наткнется на труп. Поднимут тревогу…
«Успею», — прикинул Чак.
Вопрос не в этом… Дальше-то что делать? Как быть? Кем и где?
Возвращаться на Пятую авеню? А смысл?
Товарища и друга больше нет, а мертвая плоть всего лишь опустевший сосуд, выпитый судьбою до дна.
«На Кубу? — безразлично подумал Гоустбир. — Наверное… Больше некуда».
Среда, 31 декабря. Вечер
Московская область, Щелково-40
Рита достала из холодильника блюдо, на котором разлеглась селедка под шубой. Темно-розовый слой майонеза, пополам с тертой свеклой, выпукло покрывал салат, а поверху
