Песня была до боли знакомая, но министр не на того напал. Я пожал плечами.
— Отправляйте.
Скримджер отложил бумагу и вперил в меня взгляд.
— Надеетесь на защиту? Макгонагалл от вас не в восторге, она не будет мешать.
— Мне не нужна защита, — ответил я. — Вы не можете инкриминировать мне обладание патронусом, потому что абсурдно обвинять человека в использовании заклинания, которым владеет подавляющее большинство колдунов, и говорить здесь не о чем. Убийство оборотня… ну, если к вам явятся его родственники и подадут жалобу, то я, конечно, встречусь с ними, в суде… — я усмехнулся, — или где им захочется. А что касается сотрудничества — я готов сотрудничать, если мне не угрожают и задают прямые вопросы, а не ходят вокруг да около.
Министр был разозлен, но сдержал эмоции и спустя несколько секунд напряженного молчания спросил:
— Вы видели Гарри Поттера?
— Конечно, — сказал я, не в силах удержаться. — Он уже шесть лет учится в Хогвартсе.
Взбешенный и покрасневший Скримджер вскочил, с шумом отодвинув стул.
— Или вы имеете в виду тогда, у башни? — поспешно добавил я, стараясь выглядеть смущенным. Снейп не дал бы за мое смущение ни кната, но Скримджер видел меня впервые и потому взял себя в руки.
— Да, — с усилием проговорил он и сел обратно. — Я имел в виду тогда, у башни.
— Не видел, — ответил я. — Там было темно… пыль, камни, молнии летали… я в основном за Пожирателями следил, чтобы под заклятье не попасть.
— А у меня тут есть показания… — Скримджер выудил из-под газеты новую бумажку, — показания, согласно которым Поттер обвиняет в смерти Дамблдора профессора Северуса Снейпа, якобы тот убил его, применив непростительное заклятье… — Министр поднял на меня глаза. — Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?
— Что, например? — вполне искренне удивился я. — Меня же не было на башне, как я могу это комментировать?
— Насколько мне известно, — продолжал министр, — отношения Поттера и Снейпа были далеки от идеальных. Возможно ли, что Поттер просто воспользовался ситуацией и решил очернить нелюбимого преподавателя?
— По-моему, это было бы для него чересчур, — осторожно заметил я. Скримджер покивал головой.
— Еще вопрос, — он заглянул в листок, который держал в руках. — В момент нападения Дамблдор в замке отсутствовал. Где он был, вы знаете?
— У Розмерты? — предположил я. Скримджер поморщился.
— Ну прекратите вы этот балаган, в конце-то концов, — вздохнул он. — Дамблдор с Поттером куда-то летали — мы нашли на башне мётлы. Вам что-нибудь об этом известно?
— Нет, — ответил я, — мне об этом ничего не известно. Мы с Поттером не общаемся, учимся на разных факультетах и вообще не слишком ладим. Может, вам лучше поговорить с его друзьями из Гриффиндора?
На лице Скримджера появилась легкая досада. "Ну конечно! — я ощутил очередной прилив злости, слишком часто посещавшей меня за последние дни. — Кто ему позволит! Макгонагалл наверняка выставила кучу условий — свое присутствие, а если они несовершеннолетние, то и присутствие родителей… А меня, значит, можно допрашивать, как будто так и надо!"
Министр бросил на меня быстрый взгляд. Я не стал скрывать, что разозлен.
— И напоследок, — сказал он, убирая лист бумаги под газету. — Что здесь делал Ремус Люпин?
— Навещал друга, — выдвинул я версию, пытаясь вычислить, чем это Люпин не угодил Министерству. Скримджер снова напрягся.
— Ди, я вас предупреждал…
— Билла Уизли, — пояснил я, — которого Фенрир покусал. Я сам видел, как они дрались.
— Вы видели, как дрались кто? — спросил Скримджер.
— Как дрались Фенрир Сивый и Билл Уизли, — уточнил я. — Если Билл пришел в себя, нетрудно выяснить, кто именно на него напал.
— Не учите нас работать, — отрезал министр и, не в силах смолчать, возмущенно продолжил: — Только Дамблдор способен позвать в школу, полную детей, оборотня… оборотня! это же надо додуматься! — Скримджер фыркнул и потряс головой. — Безответственность полнейшая… — Тут он сообразил, что говорит о покойном, и резко замолчал. Я ждал. Наконец, Скримджер привел свои чувства в порядок и проговорил:
— Не могу сказать, что я доволен нашим разговором, но кое-что прояснилось, и вы пока можете идти. Если понадобитесь, мы знаем, где вас искать. — Он усмехнулся, считая, вероятно, что удачно пошутил. Я отправился обратно в библиотеку долистывать каталог и в спокойной обстановке разобраться в том, что сейчас услышал. "Ладно — Люпин, — думал я, усаживаясь за столик и придвигая к себе толстый журнал с изображенным на обложке очередным бестселлером, повествующим о способах, которыми можно обезопасить свой дом и семью. — Он оборотень, власти их не любят, отсюда желание навесить на него подходящее преступление и отправить в Азкабан… в лучшем случае. Но неужели они серьезно считают, что Поттер будет врать по такому поводу? Или просто хотят знать, чем в тот вечер занимался Дамблдор?.."
Помещенные в каталог книги занимали меня уже не так, как полчаса назад. От разговора с министром я переключился на самого себя. Почему я все время злюсь? Меня учил работать с эмоциями лучший окклюмент, а я позволяю себе расслабиться настолько, что каждый встречный-поперечный может понять, что происходит у меня внутри!.. Я покачал головой. Попади я сейчас к Волдеморту, ему и напрягаться не потребуется, чтобы безо всякого труда считать у меня в памяти все, что ему знать не следует, и прикончить за крестраж. Если Хогвартс не закроют, надо будет вернуться к самостоятельным занятиям. Окклюменция, медитации, упражнения — все это снова стало необходимостью, и на этот раз необходимостью насущной, от которой могла зависеть жизнь и смерть, и, наверное, не только моя.
На похороны Дамблдора собрались самые разные люди (и не люди), начиная с высоких чиновников, в числе которых оказалась и Амбридж, замеченная мною рядом с министром, и заканчивая привидениями, покинувшими по такому поводу стены замка. Слагхорн, назначенный теперь деканом Слизерина, со скорбным выражением лица выстроил нас в колонну в Большом зале и повел на берег озера, где для многочисленных гостей были расставлены стулья.
За свою жизнь я бывал только на похоронах, проводившихся в китайском квартале, и то, что я там видел, совсем не походило на официальную церемонию, устроенную Министерством по всем правилам, имевшимся для таких случаев в магическом сообществе. Как всегда, подлинное чувство утраты испытывали лишь те, для кого директор был близким другом, давним коллегой и товарищем, чье общение с ним предполагало эмоциональный контакт. В моих отношениях с Дамблдором не было места эмоциям. Если рассуждать цинично, как рассудил бы реалист Пирс, он использовал меня, а я, в меру своих скромных сил, его, и наше общение было сугубо деловым. До сих пор я удерживал себя от детальных размышлений о планах Дамблдора, решив отложить их на каникулы, и теперь исподтишка наблюдал за теми, кто собрался на церемонию.
