муж фингал поставил, подружке твоей Тани, а почему Ленка?
— Машке за дело, уверен, а про Ленку просто так сказал. Что, помечтать нельзя? — насмешил меня мой друг.
Ленку он до сих пор побаивался, в его окружении не было таких долбанутых баб. Таких вообще мало, Ленка — это как граната без чеки –точно рванет, а когда не знаешь. Хотя, опять вру, если налить нашей женщине…
— И главное — страшная она! — с надрывом сказал мне Бейбут.
Я пока размышлял о Ленке, Бейбут мне повествовал какую-то свою горестную историю. Ведь весёлую с такими интонациями не рассказывают.
— Ещё раз. Кто страшная? — переспросил я.
— Жена моя. Морда вытянутая, а не круглая, как я люблю, глаза здоровенные в пол-лица, фигуры вообще нет! Во попа всего! — Бейбут руками показал сантиметров семьдесят, не больше. — Нос утиный, а я люблю, чтоб кругленький был.
— Ты что, женился? — удивился я.
— Не слушал меня? — укоризненно посмотрел на меня мой казахский друг, наклоня голову набок.
— Не всё слышал, ты рассказывай, — подбадриваю его.
— Отец меня женить хочет! Уже договорился! Слушай, а Монголия далеко от нас? Я узнавал, говорят с Красноярским краем граничит.
— Как он тебя женит, тебе ещё семнадцати даже нет, осенью будет, — осторожно указал на несостыковку желания его отца и действительности.
— У нас можно на год раньше, заплатить только надо, но родители невесты богатые, — пояснил Бейбут. — Так далеко до монгольской границы?
— Раньше? Для вступления в брак ты должен получить дееспособность. Даже если твой отец заплатит, и ты получишь право вступить в брак, но это право, а не обязанность. Не хочешь — не женись, — уверенно говорю я.
— Всё правильно! Так и есть, я не хочу и не буду! Уеду в Монголию и всё, — согласно кивает головой несчастный жених.
— Монголия — другая страна, туда не так просто выехать, — захожу с другой стороны я. — Это заграница.
— Да? А я думал, что нет! — расстроенно, говорит друг. — Курица не птица, Монголия не заграница!
— Ой, как всё в голове у тебя запутанно, это такая поговорка! Ну, представь, ты живешь здесь, что, тебя украдут как кавказскую пленницу, в данном случае казахский пленник будет, и силком женят? — расспрашиваю я.
— Нет, конечно, а жить на что? И мне потом домой, не приезжать, что ли? — приводит грустные доводы мальчишка.
— А в Монголию тебе деньги слать будут? Есть стипендия пока, подработку я тебе найду. Пару лет живи спокойно, — предлагаю ему вариант.
— Страшная кобыла! — ругается Бейбут и достаёт фотку.
А на фотке милая, совершенно кавайная девчонка. Да, худенькая, но нижние девяносто просматриваются, как и верхние. Как по мне, так просто красавица!
— Она красивая! — убеждённо говорю я.
— Сам женись! — Бейбут бросает фото красотки на мою кровать. — И вообще, я ещё не нагулялся!
— А вот это аргумент, друг! — обнимаю парня за плечи я и лезу за подарками для него.
Кроме «фиесты», решил подарить ему ракетницу и перчатки боксёрские — ГДР, новьё. Мне выдали на сборах две пары, я спецом одни для Бейбута взял.
Получив подарки, Бейбут отвлекся от своих забот, и мне пришлось рассказать другу про всё. Про всё, всё, всё.
Уснули под утро. Просыпаюсь я от пинка в дверь, толкаю Казаха и натягиваю шорты. Бейбут шорты игнорирует и экипируется сразу в новые перчатки. Открываю дверь по пояс голый, а передо мной стоит эта деваха с фотки, даже имени её не знаю.
— Бейбут? Другой же был? — пьяно спрашивает она.
Молча, поворачиваюсь, показывая своего соседа в плавках и боксёрских перчатках. В глазах удивление, даже остекление.
— О! Это мой муэчина! — немного с акцентом говорит довольная деваха.
— Аида, ты нашла своего жениха? — слышу я с коридора голос, прям солидный такой бас.
— Это братья мои! — махнула рукой за спину Аида, хотя за её спиной стоял всего один волосатый дядя.
«Скорее всего, где-то по общаге шарится ещё один будущий родственник моего соседа», — с кислой мордой понимаю я.
— Дай войти! Бейбут, а ты в перчатках спишь даже? — деваха попыталась зайти в комнату, но я стою как скала.
— Посланница ада, дай нам прикрыть свои тела, — почему-то вычурно говорю я и закрываю дверь.
Вялый пинок по низу двери говорит о том, что меня не поняли.
— На машине за мной приехали, — поясняет сосед, прыгая на одной ноге, стараясь попасть другой в брючину. — Три брата у неё, и все здоровые как гориллы.
— Ты здесь побудь, а я сам с ними поговорю, мне уже и самому не нравится твоя будущая жена. Пьяная ещё! Жуть. А братьям я поясню, что тут не их аул, а мой город.
Рывком открываю дверь настежь! За ней уже две волосатые рожи, и ни одной пьяной.
— Тихо, Толя, успокойся, — говорит один из братьев, махая ксивой перед лицом. — Милиция! Дай зайти.
— В развернутом виде предъяви. Причина визита какая? Арест? Обыск? Ордер где? — нагло отвечаю я, но и руки не распускаю. Пока.
— Да, нам говорили, что ты борзый, но хамить зачем? — вступил в разговор второй брат.
— Вы серьёзно? Какая-то кобыла пинает мне дверь с самого утра, потом два страшных мужика пытаются прикинуться представителями власти… Ксива казахская? А если я «ноль-два» наберу, что делать будешь?
— Договоримся! И не надо сестру оскорблять, она — не кобыла, — по-прежнему примирительно говорит владелец корочек. — Не уследили за ней. Пока искали комнату, она выпить успела! Ехали просто поговорить! А она, вот видишь как? Мы ей объясним, за это прошу извинения.
— Приношу извинения, или прошу прощения, — поправляю я, уже совершенно остыв. — Хрен с вами, заходите, пока вахтер и в самом деле милицию не вызвал.
— Она же не пила никогда! — шваркает ногами о придверный коврик говорливый представитель казахской милиции, с неодобрением посматривая на Бейбута.
Тот сидит, насупившись, на своей кровати и молчит.
— Значит так. Родители согласны? Согласны! Невеста согласна? Согласна! А вот жених! Плохо мы ещё воспитываем свою молодёжь, — стараясь быть серьёзным, говорю я.
Не
