вышло, и первым засмеялся Бейбут, который «Кавказскую пленницу» смотрел несколько раз.
— Посмеялись, и хватит, но ситуация дурацкая же. Девушка — красавица, умница, если вы не врёте, хозяйственная, но не по душе моему другу. Поэтому скажите там вашим старшим, пусть ищут для неё другие варианты, — резюмировал я. — И зря вы сюда приехали.
— Ничего не зря, она учиться будет здесь, место уже купили в КИСИ каком-то, и квартира есть своя. Так что, мы бы всё равно приехали сюда, только вместе с ним, — старший брат Ерлан указал пальцем на моего упрямого соседа.
— Она уже десятый класс закончила? — удивляюсь я.
— Да, ей уже семнадцать, и школу с золотой медалью закончила!
— Ещё и старая, — пошутил я.
— Нормальная, пойдёт — первый раз подал голос жених.
— А знаешь, как она поёт? — спросил Ерлан и принялся ковать железо пока горячо. — А как куырдак готовит?
Тут за окном раздался протяжный вой пьяной Аиды, она, наверное, вырвалась из-под опеки третьего брата, который удерживал её в машине, и нашла окно своего жениха.
— Если она готовит, как поёт…, — ошеломлённо говорю я.
— Это песня такая… про маму, и она пьяная, — попробовал скрасить неловкость момента второй брат девушки, он, кстати, не представился. — Не мама пьяная, а Аида.
Итоговое решение было такое — братья дома говорят, что отношения между молодыми наладились и их присутствие не нужно, Аида живет своей жизнью, а Бейбута я ей раз в месяц показываю. А там, как я понял, братья надеются, что «или падишах сдохнет, или ишак заговорит». Ну, что ж. Прямо сейчас драки не будет и бежать никуда не надо Бейбуту — это уже хорошо. Девушку увезли братья на её квартиру, а ведь, в самом деле, богатая родня могла быть у Бейбута.
Сосед, возбуждённый встречей со своей «мечтой», ещё с час нервно ходил по комнате, а потом уснул. А я, потеряв сон, стал размышлять о своей жизни. Вроде план чёткий есть — попасть за границу получить свои деньги. А потом? Оставаться там, на Западе, я не хочу, в основном, из-за бабушки сейчас, для неё это будет предательством. Зато начальный капитал будет. В моем мире, перед самой службой в армии, уже открылись кооперативы разные, значит, скоро примут закон об индивидуальной трудовой деятельности и я смогу вложиться куда-нибудь. Что ещё? Ещё этой зимой будет съезд КПСС, вообще о нём ничего не помню. Но то, что он будет, объявили уже. И Ельцин — секретарь ЦК КПСС.
Но не это меня гложет, а авария в Чернобыле. Я и даты точной не помню — конец апреля следующего года. И как помочь — непонятно. Даже если я признаюсь в своём попаданстве, у меня просто нет в голове никаких значимых событий, которые точно состоятся, и про которые я мог бы заранее рассказать. Вот такой нелепый, как выяснилось, я знаток будущего. Отпадает и вариант «пророк» по этой же причине — не о чем пророчествовать до момента аварии. Анонимки? И что там написать, если я причину аварии и в будущем не знал. Вроде, был эксперимент. Тут чуть теплее, ствол есть, значит, «экспериментаторов» могу (в теории) на ноль помножить. На практике я такого никогда не делал, да и найди этих экспериментаторов, попробуй. Слышал ещё, что четвертый блок ЧАЭС стоит на стыке тектонических плит, и было, вроде, землетрясение. Сам чёрт ногу сломит. Ладно, время есть ещё, подумаю.
Кручу магнитолу и попадаю на Маяк:
— В ЮАР вчера началась бессрочная забастовка чернокожих горняков золотых приисков и угольных шахт с требованием отмены чрезвычайного положения, — сообщает звенящий праведным возмущением голос диктора.
«Может, уголь подорожает?» — размышляю я.
Остальные новости про урожай и фестиваль.
Проснулся сосед, идём на завтрак. В столовой полно новых лиц, несколько десятков человек с первого курса шумят и колготятся. Вспоминаю, что я — комсорг, надо дать задание организовать им комсомольскую ячейку курса, и провести отчётно-выборное собрание школы. Пашки уже нет. Иду к Киму, тот радуется и мне и моей инициативе. Совсем не хочется вешать на себя комсомольскую работу.
— Не дури, комсоргом школы сам будешь, пригодится в будущем для карьеры, я-то уж знаю, — говорит Николай Сергеевич.
«Знает он! Это я знаю, что нифига не пригодится», — ворчу про себя я, и, конечно, соглашаюсь. До того, как ВЛКСМ прикроют, ещё несколько лет пройдёт.
В комнате Бейбут собирается на тренировку. Оказывается, он приехал на чемпионат города по боксу, а не сбежал. Точнее ехать он должен был с будущей роднёй, но решил поехать один на поезде, из вредности. Иду на треньку с ним.
— А мы тебя не заявляли! — удивляет меня Игорь Леонидович. — Откуда я знаю, когда ты вернёшься с фестиваля? А Бейбут — да, завтра первый бой. С шестого по двенадцатое турнир проходит.
— Тебе — члену сборной и чемпиону СССР, можно и пропустить, — поддерживает Игоря его коллега Аркадий Иванович. — И это… Толя. Я неправильно узнавал, занимался ты, только немного, и папу твоего уважаемого Фомин знает. А что у вас фамилии разные?
Не отвечая, плотно работаю по мешку. Немного обидно, но тренера понимаю — мест немного, всего шестнадцать человек в каждой категории, и я тупо займу чьё-то. Да и у кого-то медаль отберу, что уж из себя скромника строить? Бейбут, кстати, идею с походом на Столбы поддержал. Тем более, у него в субботу нет боя, только в воскресенье полуфинал.
— Ты выйди сначала в полуфинал, вообще не тренировался летом, — выговариваю ему я.
Работает он и вправду вяло. Техника и сила удара при нём, а скорости не хватает.
— Да я с поезда, завтра в норме буду, — бухтит тот.
Заходим в гастроном по пути домой. По сравнению с полками в московских магазинах тут — полный голяк. «Завтрак туриста», зелёный горошек, хлеб и майонез. Скудность покупок мы исправили на улице. Около гастронома, прямо как и в будущем, стоят рядком бабули, продавая урожай со своих огородов-дач. И не гоняют их, да и попробуй, прогони, сами они кого хошь прогонят. На улице мы приобретаем у бабушек пару пучков зелени, редис, банку малины, огурцы и чеснок. Бейбутовская Таня уже уехала, и смысла подниматься
