снова хитро прищурился на меня.
— А ежели тебе бы сказали, что у тебя никогда не получится стать чемпионом? В боксе? Вот хоть убейся ты там или хоть в лепешку расшибись, а не получится. И что вполне возможно, действительно так и будет. Вот проживешь ты всю свою жизнь, занимаясь этим мордобоем, а в конце окажется, что ничего не добился. Только время потерял и здоровье. И жизнь свою пустил коту под хвост. Чтобы на это скажешь?
Вопрос был действительно важный. Лена даже перестала хлопотать над тарелками, замерла, в ожидании ответа. А я задумался.
Не сказать прямо таки уж, что я совсем не думал на эту тему. Конечно, думал. Особенно тогда, когда еще еще был в другом, своем теле, когда был Алексеем Топорниковым. Я же понимал, что все могло повернуться в моей жизни по-другому. Я мог заняться другой деятельностью и мог бы заработать в ней много денег.
Или все-таки нет, не смог бы. Я же помню, к какому выводу я в итоге пришел. Ты можешь добиться истинного успеха только в том деле, к которому у тебя лежит душа. Лежит твое сердце. А в любом другом деле ты можешь быть только середнячком.
— Я скажу так, что даже в таком случае я все равно не пожалел бы, — медленно ответил я. — Пусть пустил всю жизнь под откос. Пусть проиграл все к чертовой матери. Но зато я старался. Я рвал жилы, я стремился к победе, я прожил эти годы не просто так, а хотел добиться успеха в любимом деле. И даже если я проиграл, то я хотя бы старался сыграть в эту игру. В отличие всех других сотен тысяч людей, живущих по правилам, которые им навязали другие люди.
Старик уважительно кивнул и рассмеялся.
— Ишь ты какой, идейный. Если я тебя откажусь обучать, ты наверное, и вовсе меня поймаешь и заставишь учить, верно? Я вижу, ты настоящий фанатик бокса. Все готов поставить на кон, свою жизнь и жизнь других, дорогих тебе людей.
В это время Лена, которая давно уже прислушивалась к нашему разговору, извинилась и вышла из комнаты. Я заметил, как она тайком вытерла глаза. Ну нет, только не это. Ну что такое опять?
Я хотел выйти следом за девушкой, но старик посуровел и сказал:
— Если ты сейчас выйдешь, то можешь больше не возвращаться. Это как раз то, о чем я только что говорил. Или ты будешь готов отдать все ради бокса и победы или ты отступишь, потому что тебя заставили отойти. Неважно что, слезы близких, их просьбы или мольбы. И упреки или обиды любимых девушек — здесь самое опасное препятствие. Если она тебя любит, то поймет и простит. Если же нет, то тогда она найдет способ отвратить тебя от твоей цели.
Сказано это было однозначно. Я понял, что если сейчас выйду, то действительно полностью упаду в его глазах. Он никогда не возьмет меня на обучение. Где-то вдали хлопнула входная дверь. Лена ушла из дома, не попрощавшись.
— Я останусь, — ответил я, хотя это и стоило мне больших усилий. — Я останусь, но и вы докажите, что вы тот, за кого себя выдаете. Это правда, что у вас тату черного ворона на плече?
— Откуда ты знаешь? — удивился старик.
Я усмехнулся. Да, благодаря информации из будущего у меня тоже было перед ним несколько козырей.
— Ну, смотри, — сказал дед и закатал рукав своей телогрейки. На плече у него и в самом деле был изображен летящий черный ворон.
— Отлично, — сказал я, поняв, что добился своего. — Спасибо, что поговорили со мной.
— Я еще ничего не решил, — ответил Черный ворон. — Приходи завтра в четыре утра и мы решим, сможешь ли ты чего-нибудь добиться в боксе. А сейчас иди и проводи…
Где-то на улице раздался пронзительный женский вопль. А еще собачий лай. Я рванулся к двери, проклиная себя за то, что позволил Лене уйти одной.
Глава 9. Другой метод
Единственное, что я успел услышать, это, как Черный ворон сказал мне вслед:
— И не опаздывай. Никогда не опаздывай на мои занятия.
Ладно, я уже и так отдал много чего, для того, чтобы стать твоим учеником, решил я, выбегая из дома старика. И я очень надеялся, что все мои жертвы не будут напрасными.
В той стороне, где находились главные ворота, раздавалось ожесточенное рычание и визг девушки. Я побежал туда со всех ног, начав кричать еще на ходу, чтобы отпугнуть псов, напавших на Лену. Не скрою, я опасался, что увижу ее, лежащую на снегу, а рядом свору бродячих собак, раздирающих девушку на части. Но нет, к моему громадному облегчению, девушка все еще находилась на ногах. В то же время я понял, что подоспел вовремя. Лену действительно окружила пятерка собак, не таких уж и больших, злобно лающих и в любое мгновение готовых броситься на жертву.
— Ну-ка, пошли отсюда! — закричал я, бесстрашно кинувшись на собак.
Самую ближайшую и самую смелую я пнул в бок и она с жалобным визгом отлетела к изгороди. Затем я тут же пнул другую собаку. Она пыталась меня укусить, но тоже не успела и скрутившись от боли, отскочила на пару метров. Я подбежал к изгороди и схватил засыпанную снегом жердь, прислоненную к забору.
Ну, теперь держитесь, твари, у вас не осталось ни единого шанса. Я снова кинулся на собак, щедро раздавая удары влево и вправо. Звери бросились врассыпную, я преследовал их, пока они не скрылись в переулке, жалобно скуля.
Одна собака, которую я приложил слишком сильно, лежала у забора и не могла подняться. Она сучила ногами и повизгивала.
Не обращая больше внимания на собак, я подбежал к девушке.
— С тобой все в порядке?
Лена вся дрожала от пережитого испуга. Кажется, она была цела, только рукав пальто пострадал от укуса.
— Да, все хорошо, они не успели меня тронуть.
Она разрыдалась и обняла меня.
— Ну-ну, все хорошо, — сказал я, похлопывая ее по спине. — Пойдем отсюда, я провожу тебя домой.
Мы торопливо пошли по улице, оставив позади собачий лай и визг. Я придерживал девушку за талию, а она вцепилась мне в руку. Да уж, видимо, она пережила несколько очень неприятных мгновений. Я и сам еще не отошел от схватки. Все-таки, видеть оскаленные клыки и слышать разъяренное рычание животных — это очень тяжелое испытание для психики любого человека, даже взрослого.
— Надо сообщить в службу отлова животных, — пробормотал я, когда мы отошли подальше и шум постепенно затих вдали.
