Машина въехала на колею среди леса, которая оказалась как нельзя кстати. Плинникову хотелось найти место, где они могли найти несколько спокойных минут, чтобы прочистить оптику и наладить антенну. Лесу уже досталось от артиллерии. Многие стволы были разбиты и обгорели. Механик подмял гусеницами тонкий ствол упавшего дерева. Он вел машину очень осторожно, не желая, чтобы у них слетела гусеница в такой близости от противника.
— Товарищ лейтенант, я ничего не вижу, — сказал механик. — Могу я открыть люк?
— Отставить, — ответил Плинников. — Остановись. Я выберусь и протру оптику.
Машина покачнулась, остановившись. Плинников разблокировал запор и поднял крышку люка. Стоявший грохот оглушил его. Сила артиллерийской подготовки была просто невероятной. Разрывы раздавались совсем близко. Было непонятно, как кто-то вообще мог выжить под таким обстрелом.
В промокшем лесу запах свежей зелени смешивался с вонью гари от рвущихся снарядов. Капли дождя падали с нависающих веток на щеки Плинникова, стекая прохладными струйками к губам. Крышка люка была скользкой от воды и грязи.
Прямо перед ними колею, по которой они двигались, пересекала еще одна.
Черная земля другой колеи была глубоко взрыта, что говорило о том, что по ней прошли несколько гусеничных машин.
Плинников подался обратно в башню.
— Белонов, — сказал он наводчику. — Проверь вооружение и будь готов. По-моему, мы здесь не одни.
— Товарищ лейтенант, разрешите проверить ее снаружи.
— Отставить. Оставайся на месте и будь готов.
Плинников снял танковый шлем и выбрался из башни. Крыша машины под его сапогами была скользкой и ему пришлось ухватиться за длинный тонкий ствол автоматической пушки, чтобы не упасть.
С вооружением все было в порядке, ствол не был деформирован. Но во множестве мест на корпусе машины была содрана краска, а кое-где удерживаемые на болтах листы обшивки были согнуты или даже частично сорваны. Одна из надгусеничных полок была задрана вверх. Наружные ящики были разбиты, запасные звенья траков сорваны. Лопаты тоже не было.
Основная антенна была покорежена, но, в целом, уцелела.
Что-то начало продираться через листву. Ее шорох казался неразличимым шепотом. Крупные капли дождя забили по коже, словно снаряды. Плинников поспешно протер тряпкой объективы смотровых приборов, стараясь не размазывать грязь.
Изо всех сил держа себя под контролем, он забрался обратно в башню.
— Колея выглядит нехоженой, но видимость не слишком хорошая. Противник либо проходил через этот лес, либо все еще где-то здесь.
— Может быть, нам следует подождать здесь какое-то время, товарищ лейтенант? Наблюдая за противником? — Белонов был явно напуган.
Плинников надеялся, что когда будет нужно, наводчик окажется в состоянии вести огонь.
Плинников шмыгнул носом, а затем протер его грязными пальцами.
— Отставить. Мы должны определить, где находимся. И если мы будем просто стоять и ждать, мы можем попасть под огонь артиллерии. Так что вперед.
По правде говоря, Плинников опасался, что не сможет справиться со своей нервозностью, если они будут просто стоять и ждать.
— Механик, как видимость впереди?
— Лучше, товарищ лейтенант.
— Тогда вперед. Медленно и спокойно.
Плинников хотел надеяться, что они смогут заметить противника раньше, чем тот заметит их одинокую машину. Он знал, что из-за грохота артиллерии было невозможно услышать движущуюся машину, пока она не оказалась бы фатально близко.
Гусеницы выбросили назад фонтаны грязи, и машина рванулась вперед. Плинников взял в руки автомат. Он понимал, что в случае столкновения огонь будет вестись из автоматической пушки и спаренного пулемета, но хотел быть готов ко всему. Он высунулся из башни, укрывшись за крышкой люка и немного распустил шлем, чтобы иметь возможность что-либо слышать.
Машина катилась по разбитой колее. Дождь усилился, капли били Плинникова по лицу, заставляя его щуриться. От нервозности, он отсоединил магазин автомата, убедившись, что тот был заряжен.
— Белонов?
— Да, товарищ лейтенант?
— Видишь что-нибудь?
— Только колею.
— Если я заберусь в башню и начну ее разворачивать, будь готов открыть огонь.
— Вас понял.
Плинников ощущал нервозность в голосах их обоих. Он был в ярости от отсутствия десанта, способного дополнить экипаж. Он хотел иметь все силы, которые возможно. И хотел, чтобы две пропавшие машины были рядом.
Гусеницы скользили по колее, вздымая фонтаны грязи позади машины.
Бешеный рев артиллерии звучал словно из иной реальности, не имея отношения к тому, что происходило в этом лесу.
Темный силуэт машины впереди. В тридцати метрах за деревьями.
Плинников свалился обратно в башню, даже не закрыв за собой люк. Он взял управление башней, прижавшись лбом к смотровому прибору.
— Видишь ее? Огонь, черт тебя подери!
Автоматическая пушка забилась от отдачи.
— Справа, справа!
— Вижу ее!
— Механик, не останавливаться! Вперед!
Машина вылетела на небольшую поляну посреди леса, на которой, откинув навстречу друг другу аппарели десантных отделений, стояли две вражеские командные бронемашины. Еще две легкие колесные командные машины стояли в стороне.
Третья бронемашина, первоначально скрытая от глаз, двинулась к колее.
— По движущейся, по движущейся!
Автоматическая пушка дала по ней несколько очередей и машина остановилась, вся окутанная вспышками.
— Механик, прямо!
Плинников снова развернул башню.
Вражеские солдаты открыли ответный огонь из стрелкового оружия. Один из них, даже без шлема, застыл в изумлении, словно никогда в жизни не ожидал, что что-то такое может произойти.
Автоматическая пушка и пулемет били в борта вражеских бронемашин. Снаряды чисто прошивали броню.
Машина, пытавшаяся сбежать, загорелась. Плинников скосил из спаренного пулемета механика-водителя, пытавшегося выбраться из открывшегося люка.
Солдат, застывший в изумлении, поднял руки. Плинников навел на него пулемет.
Он боялся упустить кого-то из спешившихся вражеских солдат, поэтому передал управление вооружением Белонову, а сам вылез из люка, держа наготове автомат.
Как раз вовремя, так как он заметил вражеского солдата, который стоял, преклонив колени и держал на плече небольшую трубу. Плинников выпустил в него весь магазин, а Белонов прошелся из пулемета вокруг, также попав в него.
Плинников достал из подсумка гранату, затем вторую. Так быстро, как только позволяли дрожащие пальцы он швырнул в сторону вражеских машин одну, затем вторую. И просто упал обратно в башню.
