Сказав это, она исчезла в плотной толпе.
— Какие у нее дела? — спросила Сольвейг.
Эдит пожала плечами:
— Она не хочет, чтобы мы знали.
— Серебряная монетка! Зачем?
— Чтобы потратить ее, конечно.
— Да, но…
— Что?
— Ты ведь можешь просто сбежать с деньгами.
— Сбежать? — Эдит потрясенно уставилась на девушку.
— Да.
— И куда? Этой монеты не хватит надолго. А что потом?
Женщина молча сложила руки на животе.
— Но ты же не… — выдохнула Сольвейг.
Эдит многозначительно посмотрела на нее:
— Или да?
Глаза Эдит засияли.
— О, Эдит!
— Бергдис сама догадалась, но ты — первая, кому я рассказала.
— Так Рыжий Оттар еще не знает?
— Ты — первая после него, разумеется.
Сольвейг крепко сжала ее в объятиях, точно сестру, и держала до тех пор, пока у обеих хватало дыхания.
— О! — со смехом воскликнула девушка. — Я еще никого так не обнимала.
— Ты знаешь, это не мой выбор, — серьезно сказала ей Эдит. — Я не просила шведов приходить. Я не просила, чтобы меня забирали из дому.
— Но ты ведь все равно рада?
— Я счастлива, но мне грустно. Оттар очень, очень доволен — знаешь, он ведь может быть нежным. Я всего лишь его рабыня, но, наверно, он разрешит мне меньше работать, когда придет время.
— Я помогу тебе.
Эдит нежно улыбнулась ей, но тут же замерла. Она беспокойно огляделась:
— Слышишь?
— Что?
— Голос. Прислушайся!
— Иностранцы.
— Из Англии! — взволнованно ответила Эдит. — Вот те двое.
Она поспешила к ним, но один из собеседников резко развернулся и ушел.
— Вы из Англии, — сказала Эдит другому. — Я слышала, как вы говорили.
Это был довольно грузный мужчина, с неровными зубами, но улыбчивый.
— И ты тоже, если судить по выговору.
— О! — воскликнула Эдит. — Впервые!
— Впервые что?
— С того дня, как викинги…
Эдит заметила, что мужчина разглядывает шрамы на ее запястьях и одежду из лоскутков.
— А теперь ты в рабстве. — Эдит опустила взгляд. — Негодяи! Где ты жила?
— Если обогнуть Равенсперн и перейти Уз, попадешь в город, который называется Рикколл…
— Да не может быть! — воскликнул мужчина и расплылся в улыбке. — Божья страна! Мне хорошо известна эта местность. Я сам из Йорка.
— Нет! — выдохнула Эдит. Казалось, она вся лучится светом.
— Я слышал о том нападении на Рикколл, когда шведы на трех лодках высадились и атаковали тамошних данов.
— Мой муж Альфред был убит тогда, — поведала ему Эдит.
— Мне очень жаль, — отозвался англичанин и покачал головой.
— Как тебя зовут?
— Эдвин.
— Эдвин… — медленно повторила Эдит, наслаждаясь каждым звуком. — Вы с другом торгуете здесь?
Англичанин подозрительно поглядел на Сольвейг.
— О… — успокоила его Эдит. — Это Сольвейг. Она из Норвегии, мы плывем вместе. Она не говорит по-английски.
Эдвин кивнул:
— Торговля… Да, мы торговцы. Своего рода.
— Что продаете?
— Слова. Новости. Можно сказать, что и планы.
— Тайны! — воскликнула Эдит. — У вас здесь есть задание?
— Лучше не спрашивай. Иногда лучше не знать того, что не для твоих ушей. Расскажи лучше о себе.
— Мы из Сигтуны. Меня зовут Эдит.
Разобрав слово «Сигтуна», Сольвейг перебила ее:
— Скажи ему, что мы едем в Киев. Что я еду в Миклагард.
К большому удивлению обеих, Эдвин ответил, хоть и запинаясь, на языке Сольвейг:
— Миклагард! Золотой город. — Уголки его губ дернулись. — Хорошо известный вам, норвежцам.
— Харальд Сигурдссон послал за моим отцом, — рассказала ему Сольвейг. — Позвал присоединиться к дружине.
— Твой отец? — спросил Эдвин, оглядываясь.
Сольвейг покачала головой:
— Уехал прошлой осенью. Я следую за ним.
— Со своими спутниками?
— Да. Хотя нет. Они едут только до Киева. А ты был в Миклагарде?
Эдвин постучал себя по голове и улыбнулся:
— В мыслях много раз. Наверно, как и ты. Но вот что я хочу тебя спросить: зачем? Зачем ты следуешь за отцом? И что ты будешь делать, если попадешь в Миклагард? Если попадешь.
Сольвейг нетерпеливо тряхнула головой:
— Мое дело — сегодняшний день. О завтрашнем позаботятся боги судьбы.
— Боги мертвы, — пренебрежительно отозвался Эдвин. — Их убил Христос… — Он по-дружески улыбнулся Сольвейг: — Я не прошу тебя отвечать на мои вопросы. Просто интересно, задавала ли ты их сама себе. Желаю вам обеим безопасных странствий. От дома к дому.
Глаза Эдит наполнились слезами, но не успела она их вытереть, как англичанина и след простыл.
— Зачем он сказал это? — шмыгнула она носом. — Про дом. Сначала я была рада поговорить с земляком, но теперь мне больно.
— Если бы я обдумала все так, как он предлагает, я бы никуда не поехала. Я бы сейчас была дома. Как ты думаешь, мы увидим его снова?
— У него зубы торчат, как у кролика, — заметила Эдит. — Но все же я надеюсь, что мы еще встретимся.
— Мне понравилось говорить с ним.
Эдит улыбнулась:
— А мне показалось, что ему понравилось говорить с тобой.
Над их головами раздался громкий шелест крыльев: тысячи куликов взмыли над рынком и полетели все выше. Они были похожи на огромный темный шарф, струящийся по небу.
— Погляди! — вскричала Сольвейг. — Одиндиса бы поняла, что это значит.
— Это значит, что начался прилив, — отозвалась Эдит. — Я уже видела такое в Равенсперне. Весенние воды выгоняют из гнезд прибрежных птиц.
Тут к Сольвейг подошел крошечный человечек и взял ее за локоть.
— Олег! — воскликнула она.
— Да пребудут с тобой боги.
— Это Эдит. Она из Англии.
Олег улыбнулся:
— Простим ее за это.
Эдит рассмеялась.
— Самый лучший смех, — заметил Олег, — это смех над собой. — Он указал на шею Сольвейг.
— На меня напали две собаки. Голень тоже поранили.
Олег поморщился и задумчиво взглянул на Сольвейг.
— Я видел твой глаз, — сообщил он.
— Где? — охнула та.
Олег кивнул в сторону одного из прилавков:
— Вон на том столе.
— Я уронила его, когда на меня напали собаки, и с тех пор всюду его ищу. На пристани, среди наших товаров, на палубе, в трюме…
Сольвейг и Олег уставились друг на друга.
— Да, я точно уверен, — сказал он. — Мастер всегда узнает свою работу.
Сольвейг сощурилась:
— Откуда они его взяли? Кто им продал?
— Я тоже их об этом спросил.
— И что они ответили?
— Высокий юноша. Очень осторожный. «Похож на лезвие ножа» — вот что рассказала мне торговка. Он продал его и еще кое-что.
Сольвейг опустила взгляд.
— А я-то надеялась, что это неправда, — прошептала она.
Девушка повернулась к прилавку, но Олег снова поймал ее за локоть.
Ремесленник опустил руку в карман, вынул оттуда фиалково-серый глаз и снова прижал его к ладони Сольвейг.
— Ох! — вскричала она. — Я не могу. У меня нет денег.
— У меня есть монета, — предложила Эдит.
Олег помахал рукой:
— Я не возьму денег. Если Сольвейг пообещает мне не терять его больше.
— Я и не теряла, — запротестовала она. — У меня его украли. Теперь я сделаю себе кожаный шнурок и буду носить твой подарок на шее.
— Когда заживет твоя рана, — улыбнулся Олег и отвесил собеседницам легкий поклон. — Те, кто встречается дважды, встретятся и трижды.
— Да, — с жаром откликнулась Сольвейг. — Обязательно. На обратном пути.
Олег снова улыбнулся:
— Живу надеждой. — И он бесшумно скрылся.
Эдит прикрыла рот рукой:
— Он меня рассмешил. Похож на эльфа.
— Вигот сказал… — начала было Сольвейг, но потом сердито тряхнула волосами. — Он сказал, что Олег похож на гнома-переростка.
— А сам Вигот, — нарочито медленно ответила Эдит, — похож на острие ножа.
Сольвейг прикусила нижнюю губу.
— Пошли! — растормошила ее Эдит. — Давай посмотрим на все! На все новое и старое! На все, что мы уже знаем и чего не знаем!
— Эди! — воскликнула Сольвейг. — Вот как я буду тебя называть. Эди-все-на-свете!
Уже перед самым закатом возвращались Сольвейг и Эдит на пристань с рынка в Земляном городе. Они не торопились; Эдит удалилась в отхожее место, а Сольвейг захромала к лодке. Рыжий Оттар, Бруни и Слоти стояли внизу у мостков.
— Помнишь меха, — спросил девушку Слоти, — которые булгары все ощупывали, обнюхивали и вытягивали?
— Помню.
— Так вот, они их купили.
— Ты так и говорил.
— Двадцать три шкуры.
— Двадцать три?! — удивилась Сольвейг. — Хорошие?
— Все наши меха хороши, — встрял Рыжий Оттар.
Слоти вскинул брови:
— Но некоторые лучше.
— И совсем немногие, — добавил Рыжий Оттар, — лучше всех остальных.
