торопясь, как учили: сколь скудной не была бы трапеза, она должна длиться сорок пять минут! Есть второпях — деньги на ветер.
Ем и думаю о приятном.
— Смотрите, здесь о нас! — сказал Антон, показывая газету, «Svenska Dagbladet».
О нас была карикатура: Принц Гамлет шествует впереди, по пятам идут Гильденстерн и Розенкранц, далее — Горацио, и замыкают шествие Полоний и Фортинбрас.
В Гамлете можно было узнать меня, Гильденстерн и Розенкранц — Антон и Нордибек, Горацио — Геллер, Фортинбрас в чёрных очках, должно быть, Фролов, а Полоний нес перед собою коврик, так что видны были только ножки. Подпись гласила: «Советские люди меньше, чем вшестером, по Стокгольму не ходят».
— Забавно, — бесцветно заметил Миколчук.
— Не читайте по утрам шведских газет, — посоветовал Геллер.
— Так других тут нет, — стал оправдываться Антон.
— Вот никаких и не читайте, — отрезал Миколчук.
Он нервничает. Позади пять партий, и все сыграны вничью. Помимо карикатурки, в газете обзор спортивногожурналиста, мастера Хильдебрандта. Тот пишет, что происходит небывалое: никогда прежде у Чижика не было такой беспобедной серии.
Ужас какой-то, да. Вдруг Чижик проиграет? А он (то есть я) уже намекаю, что ведь всякое может случиться. Устал-де я. Нет со мною верных подруг. А есть разнообразные не те. И посматриваю искоса на шахматистов в штатском. С кого спросят? С Миколчука спросят.
Нет, я бы мог организовать приезд Лисы и Пантеры, но Ми и Фа много важнее, нежели этот матч. Незачем малышкам пока ездить в северные страны.
Но я работаю на перспективу. На будущее.
Завершив трапезу, мы вышли в холл. Да, вшестером. Едем в посольство. На автобусе, не баре. То есть сначала немножко пешком, потом на автобусе, а потом опять пешком, улица Гёрвельгатен, дом на холме.
До этого туда пару раз ходил Миколчук, по делам, а сегодня — вся дружная командав полном составе. Встреча с нашими, советскими людьми придаст оптимизма, сил, энергии. Несомненно.
Дошли. Здание современное, стекло и бетон, это вам не обветшавшие дворцы и замки. Социализм, двадцатый век, устремленный в двадцать первый!
Нас проверили, мы ли это, поговорили по телефону — и впустили. Строго, да. Возможны провокации, нас предупреждали. Швеция небольшой, но весьма опасный капиталистический хищник. Вроде росомахи. И с давних времен в ней есть противники нашей страны. Так нас перед поездкой наставляли.
Встретил нас атташе по культуре и спорту, сказал, что Михаил Данилович скоро освободится, и тогда можно будет начать встречу, а пока не хотим ли мы чаю, кофе или чего-нибудь ещё.
Я для пробы попросил боржома, и надо же — есть боржом!
Ждать пришлось недолго, и вскоре нас пригласили в конференц-зал, небольшой, но родной, с портретами Брежнева и Андропова и большим бронзовым бюстом Ленина. Или гипсовым, но раскрашенным под бронзу, экономика должна быть экономной!
Вошел Яковлев, и все встали. А мы уже стояли.
Михаил Данилович поприветствовал нас, сказал, что перед нами стоит ответственная задача — продемонстрировать преимущества социализма.
В ответном слове товарищ Миколчук заверил, что продемонстрируем. Непременно продемонстрируем. Иначе и быть не может.
Потом попросили выступить меня.
Я говорил не борзо, не горячо, не ярко. Образ «утомленный гроссмейстер». Сказал, что буду биться до последнего, а вот до чего до последнего — не сказал, чем вызвал у Миколчука тревогу, у посла легкое недоумение, а у зала — интерес. Они-то ждали взвейся да развейся, а тут…
Стали задавать вопросы.
Как дела у Фишера? У Фишера дела хороши. Он обратился к американским толстосумам с предложением организовать турнир наподобие Турнира Мира, с большим призовым фондом. Толстосумы крякнули, но пустили шапку по кругу, и осенью, вероятно, в октябре, этот турнир состоится в Лас-Вегасе. Участвовать будут те, кого лично пригласит Фишер, десять — двенадцать шахматистов. Приглашения посланы Карпову, Корчному, Петросяну, Спасскому и другим сильнейшим шахматистам планеты
Буду ли участвовать я?
Фишер в телефонном разговоре сказал, что он меня приглашает, но официальную бумагу я ещё не получил.
Вы говорите с ним по телефону?
Время от времени.
Когда программа Ботвинника победит чемпиона мира?
В этом году точно нет. А там посмотрим.
Кто сильнейший шахматист планеты?
Сегодня это Фишер и Карпов.
А вы?
А я карабкаюсь по каменистым тропам к вершинам.
И на этом я закончил: через три часа мне встречаться с Ларсеном. За доской.
Мне пожелали победы, мероприятие завершилось, а посол попросил нас зайти к нему в кабинет. Ну как попросил: посол олицетворяет собой нашу страну, и его просьба подлежит обязательному исполнению.
В кабинете нас ждал чай с воронежскими конфетами, черносливом в шоколаде.
— Шоколад полезен при умственных нагрузках, — заверил посол, — вы кушайте, кушайте.
Все робко взяли по конфетке, а я съел три, чем заслужил отеческую улыбку Яковлева.
— Могу ли я чем-нибудь помочь? — спросил он на прощание.
— Видите ли… — я покосился на Миколчука.
— Все могут идти, а вы, Чижик, останьтесь, — с улыбкой процитировал посол.
Все и ушли.
— Так что вы хотите мне сказать?
— Я… Знаете, если играет оркестр, я чётко слышу — вот тот тромбон сфальшивил.
— Что-то не так?
— Именно, Михаил Данилович. Тут не оркестр, и кто фальшивит — сказать не могу. Но чувствую… диссонанс.
— Кого-то нужно убрать? В смысле — отозвать в Союз?
— Всех! — откровенно ответил я. — В шахматах количество в качество не переходит, в шахматах наоборот, у семи нянек дитё без глазу. Трое помощников — в самый раз, только это должны быть люди, во-первых, которых знаю я, во-вторых, которые знают меня. И потом… в команде должно быть единоначалие, и в моей команде командиром должен быть я.
— Товарищ Миколчук руководит шахматной федерацией…
— И пусть руководит — федерацией в целом. Но не мной и не моей командой. Верховный Главнокомандующий не учил Покрышкина летать, Зайцева стрелять, а четырех танкистов и собаку — управлять танком. Дело руководителя — поставить задачу и обеспечить силы и средства для её выполнения. А уж снайпер сам знает, какая ему надобна винтовка, с каким прицелом, и кого взять в оруженосцы. А то нацепил чудик чёрные очки, и воображает, будто мне от этого большая польза.
— А пользы нет?
— Ему, вероятно, есть. А мне нет. Напротив, будут говорить, что я побеждаю за счёт создаваемых помех противнику. Будут говорить, что все советские спортсмены побеждают благодаря грязным трюкам. Будут стараться запятнать чистый образ советского спорта. Оно нам нужно?
— Я, конечно, могу позвонить Павлову…
— Боюсь, кроме нервотрепки, ничего не выйдет. Это я так… на будущее…
Мы расстались, на дорожку я взял ещё горсть конфет. Две
