— Я-то знаю, — Тим искоса быстро посмотрел на него. — А ты это откуда знаешь? Так только… в двух местах говорили.
— Слышал как-то, — пожал плечами Эркин.
Они говорили по-английски, не замечая этого. Оба, стоило заговорить о прошлом, переходили на английский. И когда после недолгой паузы Тим спросил, читал ли Эркин про вторую очередь Культурного Центра, то спросил он по-русски. И ответил Эркин тоже по-русски.
— Читал. Спортивный зал будет. И ещё писали, что надо стадион строить.
— Стадион — это здоровско.
Как всегда, подходя к дому, Эркин нашёл взглядом свои окна. В кухне горит свет, значит, Женя его ждёт. Окна Тима выходили на другую сторону, но он и так знал, что Зина не ложится, ждёт его.
— Ну, бывай.
— Бывай.
Коридор второго этажа был пуст. Детвора с наступлением тепла гуляла на улице, но сейчас уже спит, а кому завтра на работу в первую смену, тоже уже легли. И Эркин невольно, не отдавая себе отчёта, шёл бесшумно, как мимо спящих камер в Паласе.
Звонить Эркин не стал, чтобы ненароком не поднять Алису, и открыл дверь своими ключами. Привычно щёлкнул выключателем, но… но Женя почему-то не встречала его. И шлёпанцев нет на месте. А в кухне свет. Что-то случилось?!
Услышав звук поворачиваемого в замке ключа, Женя, открыв рот, рванулась в прихожую, но Андрей неожиданно ловко задержал её, шепнув:
— Сюрприз!
Женя мгновенно поняла и фыркнула сдерживаемым смехом.
— Женя! — позвал Эркин, и в голосе его явно звучала тревога.
— Эркин! — Женя погрозила пальцем Андрею. — Иди сюда, посмотри…
Она не договорила, потому что Эркин уже стоял в дверях кухни.
Андрей откинулся на спинку стула в небрежно-развязной позе.
Стоя в дверях, Эркин недоумевающе переводил взгляд с Жени на сидящего за столом белобрысого парня в тёмно-синем махровом халате. И его молчание становилось тяжёлым.
— Эркин, — Женя вокруг стола пошла к нему. — Ты что, не узнаёшь?
И так же медленно начал вставать из-за стола Андрей. Молчание Эркина, его расширенные в немом крике глаза, беззвучно шевелящиеся губы…
И одновременно Андрей встал, а Эркин оторвался от дверного косяка. Они шагнули вперёд и, столкнувшись, обняли друг друга. И только тут Андрей расслышал шёпот Эркина.
— Прости меня.
И не поверил услышанному.
Наконец, не расцепляя объятия, Эркин откинул голову, чтобы увидеть лицо Андрея.
— Андрей, ты… ты живой?
— Ага, — широко ухмыльнулся Андрей.
Он уже начал беспокоиться: не зашёл ли слишком далеко в своём стремлении к розыгрышу, и был готов сделать и сказать что угодно, лишь бы Эркин успокоился.
— Здравствуй, братишка.
— Здравствуй, — кивнул Эркин. — Ты… — он говорил медленно, будто только учился говорить. — Ты давно приехал?
— Сегодня, на «зяблике». А ты что, в школе был?
— Да, — всё так же медленно ответил Эркин.
И тут вмешалась Женя, затеребила их, заставила Эркина вернуться в прихожую, снять и повесить куртку, разуться, ничего, пусть в носках, пол чистый, сейчас чай будем пить. Эркин со всем соглашался, но его отсутствующее выражение всё больше не нравилось Жене. И Андрей не узнавал Эркина. Он пытался балагурить, шутить, но Эркин словно не слышал его шуток и только молча смотрел на него.
— Все, Эркин, Андрей, за стол, — скомандовала Женя.
— Да, я сейчас, Женя, — Эркин как-то виновато улыбнулся и показал ей свои руки. — Только руки вымою.
Войдя в ванную, Эркин тщательно закрыл за собой дверь и щёлкнул задвижкой, будто собирался мыться. Всё, вот теперь он один. Можно перевести дыхание и… Андрей жив! Нет, этого не может быть, нет! Он спит и видит сон, Андрея убили, сожгли, его похоронили, со священником, справили дважды поминки, всё как положено, а он пришёл. И это не мертвяк, мертвяки приходят по ночам, они холодные, а Андрей тёплый, живой… Но этого же не может быть.
— Эркин, ты не утонул? — вернул его в реальность голос Жени.
— Да, иду.
Он с размаху плеснул себе в лицо пригоршню холодной воды, наскоро промокнул её полотенцем и вышел.
Андрей, по-прежнему в его халате, сидит на том же месте, Женя разливает чай, горка бутербродов, печенье в вазочке… Пытливый взгляд серо-голубых Андрея, встревоженное лицо Жени… Эркин заставил себя улыбнуться.
— Я даже испугался поначалу, — он сел и придвинул к себе чашку. — Решил, что всё. Крыша съехала.
Андрей понимающе кивнул.
— Ничего. Главное — что мы встретились.
— Да, — Эркин глотнул горячего чая и начал есть.
— Как же так получилось, Андрюша? — Женя видела, что Эркин уже становится прежним. — Нам сказали, что тебя убили.
— Ранили меня, — что сказать Андрей продумал ещё в лагере и теперь говорил уверенно. — Ну, нашлись добрые люди, подобрали, выходили. Ну, как оклемался, пошёл в комендатуру. Виза просрочена, и стал я по новой визу ждать, — и быстро, чтоб не спросили о том, почему не давал о себе знать. — А кто сказал, что меня убили? — и разговор перевести, и узнать, кто его с Найфом в тот вечер видел.
Женя и Эркин ответили одновременно.
— Алиса.
— Что?! — изумился Андрей. — Как это?
Алиски там быть не могло, это он точно помнил.
— Расскажи, Эркин, — попросила Женя, грея вдруг похолодевшие ладони о заварочный чайник.
Эркин кивнул.
— Я в Цветном был, мы завал сделали, а свора в Цветной лезла. Ну, а когда затихло, — рассказывал Эркин, как и раньше: очень точно и обстоятельно.
Выслушав его, Андрей даже присвистнул.
— Ну, дела-а. Так кого ж вместо меня в землю положили?
— Не знаю, — виновато ответил Эркин. — Их, сгоревших, мне рассказывали, шестеро было. Ни одного не опознали.
— Ну, — Андрей дёрнул углом рта, — ну, вечная им память, бедолагам.
Опять наступила тишина, и прервала её Женя, решительно перейдя от прошлого к будущему.
— Так. Завтра я отпрошусь, и мы пойдём всё купим, а сегодня будете спать вместе, а я к Алисе пойду.
Она распоряжалась с таким безапелляционным напором, что о сопротивлении и помыслить было нельзя. Да они и не сопротивлялись. Эркин всё ещё не вышел из оцепенения, а Андрею стало как-то всё равно. Он даже не разглядел спальню, сразу полез под одеяло. Эркин забрал халат и ушёл в ванную, погасив по дороге свет.
В ванной, прежде чем повесить халат на обычное место, он вдруг зарылся в него лицом и ощутил слабый, еле заметный, забиваемый запахом мыла памятный с перегона, с той ночи в Мышеловке, запах Андрея. Значит, это он. От мертвяка пахнет смертью, а этот запах живой.
— Эркин, — тихо позвали его из-за двери, — это я.
— Да, Женя, — Эркин быстро открыл задвижку, впустив Женю. — Что?
— Ничего, — Женя быстро обняла его, погладила по голове. — Что с тобой, Эркин?
— Нет, ничего, я… я просто растерялся. Его же убили, а он пришёл.
— Ну, ты же слышал, был ранен, отлёживался, знаешь, сколько таких случаев на войне бывало, а это тоже была война, — убеждённо говорила Женя.
Эркин слушал не так её слова, как голос. И Женя, почувствовав это, всё шептала и шептала, гладя, успокаивая его.
— Ну вот, ты помойся и ложись, тебе на работу завтра, в первую, ну же, Эркин, всё, милый, и… и я ничего не сказала ему… о профессоре, скажи ты, ладно?
Когда Женя ушла, Эркин быстро и без особого вкуса вымылся и, накинув халат, прошёл в спальню. Тихо, темно и ровное сонное дыхание. Не Жени, но тоже знакомое. Эркин привычно сбросил халат на пуф и лёг.
Андрей, как и когда-то, завернулся, закутался в одеяло и, когда Эркин потянул на себя угол, проснулся.
— Кто?
Страх в голосе Андрея не удивил, а наоборот — успокоил Эркин.
— Это я. Поздно уже, спи.
— Эркин? — как-то неуверенно спросил Андрей, поворачиваясь на спину. — Это правда ты?
— А кто же ещё? — попытался пошутить Эркин.
— Да, ты, — не принял шутки Андрей.
Теперь они лежали рядом под одним одеялом, как тогда, в Мышеловке, но не обнимая друг друга, а просто рядом, каждый сам по себе.
— Эркин, — вдруг тихо позвал Андрей.
— Да. Что, Андрей?
— Ты… ты прости меня.
— За что?!
— Ну, — Андрей сглотнул вставший в горле комок. — Ну, я не довёл Алису…
— Нет, Андрей, что ты? — перебил его Эркин. — Это я виноват, послал тебя… Если бы не Алиса, ты бы запросто отбился, я же понял, что ты её спасал, на себя отвлёк, все поняли.
Андрей всхлипом перевёл дыхание.
— Я… я ведь боялся… — и не договорил, всхлипнул уже плачем.
— Ты что? — Эркин рывком повернулся к нему, осторожно тронул за плечо. — Ты что, Андрей? Это я…
— Нет, — теперь Андрей перебил его. — Это ладно. Я о другом. Эркин, — он тоже повернулся набок, положил руку на плечо Эркина. — Обещай мне… как брата прошу…
— Что? Что сделать?
