или, не дай Бог, отбить клиентов?
– Ни в коем случае, приятель. Последнее это дело, – зариться на чужой заработок. Спросить хочу… – он долго раскуривал большую кубинскую сигару, прежде чем продолжил, – они говорят, всякими такими штуками торгуют, а? Всякими полезными изобретениями?
– А ты, значит, хочешь приобрести? – Нехорошо обрадовался Рамон. – Так пожалуйста. В любой момент.
– Нет, говорю же, – спросить хочу.
– Ты ведь уже спросил.
– Ничего подобного, парень. Понятно, зачем покупаешь, но я тут познакомился с кое-какими образцами, и поэтому хочу спросить: продаешь-то зачем?
– Как это?
Два человека в один день, говорящие неизвестно – о чем, это, право же, было слишком много.
– Да вот так. Подобрать с умом наборчик, – и деньги вообще никогда не понадобятся. Это ж для себя вещи, а не на продажу ни на какую…
Глянув на собеседника и не встретив в его глазах даже тени понимания, Гринго только тяжело вздохнул.
– Ладно. Тогда у меня к тебе большая просьба. Когда твои русские друзья начнут строиться где-нибудь тут неподалеку, – замолви за меня словечко. Не подведу ни тебя, ни их.
– Да с чего ты взял, что они вообще собираются строиться?
– Сынок, – сиплым голосом ответствовал Гринго, возлагая на плечо Рамона жилистую, веснушчатую десницу, – если старый Джордж говорит, что какие-то там ублюдки собираются строиться, то скорее всего так оно и есть. Даже если они пока что сами об этом не догадываются.
Рамон – в гробу хотел бы видеть такого папашу, равно как и его руку у себя на плече, и не спустил бы кому другому, но тут стерпел. Было в этом самом Гринго что-то такое… Вызывающее опасение.
Констракшн бизнесс – во всем мире дело мало уступающее по доходности торговле наркотиками и оружием и почти столь же чистое. И сгореть на этом поприще можно почти таким же ярким пламенем. Валентайн "Бау" Росетт, вот уже больше года, как Джордж какой-то-там-еще "Гринго", знал это лучше кого бы то ни было, он сам был из таких – сгоревших, и счастье еще, что не до конца. Ну, – не до самого конца.
От прочих разных сгоревших на этом славном поприще его отличала такая мелочь, как действительное умение строить, в случае чего, хорошо, быстро и дешево. Ну, – относительно.
В смысле, – относительно дешево. А ублюдков, которые собираются строиться, он действительно чуял за версту, – и за месяц до того, как решение строиться действительно придет в ихние тупые головы. Он по всему чувствовал в этих русских торговцах огромные деньги и огромную перспективу. Да, идиоты. Телки, которых не обирает только ленивый. Но вот только сдается ему, что если они догадаются о том, что их кидают, жулику мало не покажется. Сам заречется и другие надолго запомнят. Да, не жалеют бабок, как будто не знают истинной ихней цены и силы, но и это может парадоксальным образом оказаться на пользу делу, с самого начала придав делу ореол масштаба. А если они, – да помогут ему подняться из нынешнего дерьма, – то он будет их с потрохами. Даже научит уму-разуму и не будет нагревать на каждом шагу. Ну, – почти не будет.
… Меньше всего пострадают, почти вовсе не пострадают страны третьего мира, самые, что ни на есть, слаборазвитые. Тем и вообще любые новации могут пойти на пользу, потому что хуже, чем есть, уже не будет. Ну, а все остальное полетит кверху задницей. Причем первыми стартуют даже не Европа и не США, где и сырье есть какое-никакое, и традиционные отросли промышленности развиты, и внутреннее потребление высокое: Восточная Азия. "Тигры" – в первую очередь, а Япония – только самую малость погодя. И ведь это ж только самое начало. Сейчас они вывозят старье, заваль, изделия класса "А", которых и производится-то для внутреннего потребления все меньше и меньше. Хотя, с другой стороны, надо сказать, – товар-то все опасный. Самый что ни на есть дестабилизирующий: перекрывает надолго сразу много первоочередных потребностей, так, что пострадают в какой-то мере даже топливные и электрические компании. Не говоря уж о прочем. Автомобили они, надо думать, будут толкать в открытую. Неудобные, грубые русские автомобили. Которые не ломаются, даже если на них въехать в стенку, проходят по любой местности, стоят – гроши, а ездить могут в конце концов на соломе, хворосте и листовом отпаде… А еще найдутся, ведь найдутся же предатели, которые начнут переделывать и делать удобными. Лепить всякие примочки для красоты. Можно пари заключить, что таких – будет больше, чем достаточно.
Так что врал Михаил. Врал, а скорее всего, – искренне заблуждался, когда говорил, что в стране почти исчезло массовое производство. Отстал от жизни, оно, может быть, и сходило на нет, но жизнь сделала очередной виток, и потребность в нем снова появилась. Для прорыва вовне. Помнится, он говорил тогда о неких "ювелирствующих", с явным оттенком пренебрежения, а Майкл не спросил поподробнее, решив почему-то, что это и так понятно… А потом нынешних неизбежно подопрет следующая генерация, которой они – будут мешать, и во все укромные уголки мира хлынут изделия следующей очереди, – здешние милые самолеты, "камбалы", медицинские комплексы, беспилотные летательные автоматы, атомные реакторы в секциях, сами по себе такие вот подводные лодки, атомные и не очень, вообще все эти автоматы высших функциональных классов, – и оружие, оружие, оружие… Комплексы по производству "протопита"! Да что там барахло с железяками, они сами пойдут на вывоз, где уже никто не сможет помешать им развернуться во-всю… Ну да, – а как иначе-то? Например, с медициной здешнего разлива. А все потому что русским приспичило удариться в туризм, причем приблизительно всей страной… А потом страны третьего мира насытятся всякими такими штуками, дешевая рабочая сила сначала станет не такой уж дешевой, а потом сделается редкой и остродефицитной. А потом они наплюют на все договоры и перестанут продавать на Запад сырье, а вот это уже будет не кризис, а необратимый крах всей экономики, направленной на извлечение прибыли. Вот тут-то то все и всяческие приличия будут отброшены, и тогда все начнется по-настоящему. Только кончится, наверное, скоро…
Он – встал, заложив руки за спину, расставив ноги и глядя с
