и сунул руку под камзол, чтобы не было слышно. А затем отбил крышкой короткое сообщение.
— Кажется, — Таня нахмурилась, пытаясь разобрать послание, — вы просите взять вашу сумку.
— Хорошо, а теперь вы мне, Татьяна, — я прислушался к тихому писку коробочки и кивнул. — Отлично. Александра, ваша очередь.
У Сашки вышло не так хорошо. Она морщилась, ёрзала на сиденье и вздыхала. Но в конце концов смогла и разобрать сообщение, и отправить мне ответ.
— Таня, позанимайтесь с Александрой в свободное время. Пусть набьёт руку в азбуке.
— Хорошо, Константин Платонович.
— А теперь кое-что ещё.
Я вытащил из сумки пару маленьких пистолетов, легко умещающихся на ладони. Их удалось купить в одном оружейном магазине. Посидев пару вечеров, я превратил пороховое оружие в магические «громобои».
— Ух ты! — у Сашки загорелись глаза. — Что это?
— Терцероль, — пояснил я, — переводится как ястреб. Не смотрите, что они малыши — бьют не хуже обычных «громобоек» и достаточно точно.
Девушки взяли опасные игрушки. Таня с удивлением, а Сашка с жадным блеском в глазах.
— Спрячьте их под одеждой так, чтобы легко можно было достать. Только постарайтесь не доводить до стрельбы.
— Угу.
Сашка осмотрела пистолет, взяла в руку и направила в сторону окна.
— Александра! Вы меня слышали?
— Да, Константин Платонович, — она вздохнула, — слышала. Спрячу, на самый крайний случай.
— Вот именно. И напоминаю: постарайтесь вести себя как можно незаметнее. Каждые три часа, хоть ночью, хоть днём, я жду доклада, всё ли в порядке.
— Константантин Платонович, ну мы же не маленькие, чтобы за нами так следить.
— Александра, вы чем слушали? Доклады мне нужны о Екатерине Алексеевне. Я должен быть в курсе её дел. Мелкие тайны и интрижки не интересуют, только основное — куда она едет, приходил ли к ней император.
— Я поняла, простите, Константин Платонович. Всё сделаем, как вы сказали.
— Вот и хорошо, очень на вас надеюсь.
* * *
Знаменка за прошедшее время почти не изменилась. Но, в отличие от прошлого раза, сейчас здесь было тихо, никаких гостей и посетителей. Разумовский словно ждал нас и вышел навстречу, едва мы оказались в гостиной.
— Константин Платонович! — Показалось, что он искренне рад меня видеть. — Вот уж не ожидал встречи с вами.
Он выразительно посмотрел на меня, но сути намёка я не понял. Что он имеет в виду?
— Взаимно, Алексей Григорьевич. Надеюсь, Екатерина Алексеевна предупреждала…
— Да-да, я знаю, зачем вы здесь. Представьте же меня вашим милым спутницам.
Пока Разумовский целовал руки девушкам и отпускал комплименты, я заметил, как он смотрит на Таню. Несомненно, он узнал её, но в его взгляде чувствовалась грусть и странная нежность. Долго рассыпаться в любезностях он не стал.
— Сударыни, не желаете ли чаю? Кофия? Прошу вас, проходите на веранду, сейчас как раз время второго завтрака. А мы с Константином Платоновичем прогуляемся возле пруда, если позволите.
Мы оставили Сашку с Таней на попечение слуг, а сами вышли в парк возле особняка.
— Действительно, неожиданная встреча, Константин Платонович. Я и подумать не мог, что приедете именно вы.
— Полагали, что я не выезжаю из муромских лесов?
— Полагал, что вас убили, — Разумовский покосился на меня с насмешкой. — Император только на днях с восторгом рассказывал об этом.
— Вы бываете при дворе?
Разумовский покачал головой.
— Увы, мне там делать нечего, да и не хочется. А вот Пётр Фёдорович иногда заезжает ко мне в Аничков дворец поужинать и выкурить трубку. Подозреваю, что он приглядывает за мной.
— Зачем?
— На всякий случай, — Разумовский неопределённо пожал плечами. — Я слишком долго был подле Елизаветы и слышал слишком много государственных тайн. Впрочем, это неважно. Как вы смогли уцелеть? За вами поехал фон Катте? Кажется, так его звали. Вы смогли убедить его в своей смерти?
— Я убедил фон Катте в его смерти, — я посмотрел Разумовскому в глаза. — О подробностях позвольте умолчать, по крайней мере сейчас.
Бывший фаворит кивнул.
— Бог с ним, с этим магодавом. Я на самом деле рад, что вы смогли уцелеть и сберегли Татьяну. Кстати, с вашей стороны очень умно спрятать её прямо в императорском дворце — там уж точно никто не будет искать. Я бываю у Екатерины Алексеевны и пригляжу за девочкой.
Он тяжело вздохнул и покачал головой.
— Боже, как она напоминает свою мать в молодости. Ещё цесаревну, когда она не взошла на престол. Такая же живая, непосредственная. — Разумовский перехватил мой взгляд и улыбнулся. — Не переживайте, её никто не узнает. Те, кто мог бы помнить Елизавету такой, или уже умерли, или отставлены от двора.
Разумовский замолчал, и некоторое время мы прогуливались вокруг пруда в тишине. Я искоса наблюдал за ним и в какой-то момент понял — а ведь ему сейчас уже пятьдесят лет, если не больше. Да, он сохранил горделивую осанку, лицо не кажется старым, но вот глаза выдают возраст. К тому же он хуже выглядел после смерти Елизаветы — походка стала чуть шаркающей, под глазами появились тёмные круги, а если приглядеться, то заметно, что у него немного дрожат пальцы.
— Константин Платонович, — он прервал молчание, словно подслушал мои мысли, — у меня есть к вам просьба.
— Слушаю вас, Алексей Григорьевич.
— Не могли бы вы съездить в Поречье. Помните?
— К Бестужеву?
Он кивнул.
— Вам будет о чём поговорить с бывшим канцлером.
— В самом деле?
— Я знаю, — Разумовский улыбнулся, — во что вы хотите ввязаться с Екатериной Алексеевной. Не бойтесь, я на вашей стороне.
— И вы поможете нам?
— Что вы, друг мой, — он взял меня за локоть, — я уже слишком стар для подобных дел. Теперь ваше время играть в эти игры с гвардией, престолами и ночными погонями. Возносить прекрасных государынь и зарабатывать чины.
— А Бестужев? Он-то постарше вас будет.
Разумовский расхохотался.
— Ах, Алексей Петрович другое дело. Он старый интриган, у него подобные дела в крови. Он и со смертного одра будет играть в политику и доводить врагов до удара. Съездите, поговорите с ним. Он сможет вас удивить и рассказать много интересного.
— Я подумаю, Алексей Григорьевич. Не буду обещать, но постараюсь.
Больше никаких важных вещей мы
