Сталин снял трубку ближайшего аппарата.
— Встреча с Василевским, перенести на одиннадцать. На двенадцать вызвать Поликарпова. Со всеми планами по выпуску. Жуков… Пять вечера с возможностью перенести на девять. Собрание в два — подтвердить всем участникам. Место проведения…
Он на мгновение задумался. Серьезные вопросы обсуждались в большом зале совещаний, в малом кабинете, для узкого круга или на ближней даче. В зависимости от числа приглашенных, предполагаемой протяженности обсуждения и важности вопроса. Какое место наиболее достойно предложения, которое неизбежно принесет эмиссар?
— «Зеленая точка» номер два.
— Товарищ Сталин, — прошелестело в трубке, — Жуков в три часа дня улетает в Дальневосточный военный инспектировать артсамоходные войска. Отложить вылет?
— Он нужен завтра, — кратко сказал вождь, — все.
Забавно, подумал он, положив трубку. В любой момент, днем ли, ночью ли, достаточно взять трубку, и Поскребышев немедленно ответит. Когда же он спит, ест, отдыхает? И отдыхает ли вообще? Себя Сталин считал человеком с минимумом слабостей. Но получается, что у его бессменного начальника канцелярии их еще меньше. А если у Генерального Секретаря коммунистической партии СССР даже его собственный секретарь более стоек, то нужен ли партии такой Генеральный?..
Сталин откинулся на спинку кресла и смежил веки. Это тоже была давняя привычка — по окончании работы еще за столом подарить себе пять-семь минут абсолютного отдыха. Никаких тревог, никаких забот. Сталин пребывал в покойном безмыслии, чувствуя, как разум очищается от суетного, он смаковал подобно вину, каждое мгновение, свободное от тягот правителя… Отходили прочь непоставленные моторы, недостроенные промобъекты, строптивые наркомы. Теперь о них и в самом деле можно было подумать после.
И только далеко-далеко, на дальних задворках разума, тихонько бился огонек тревожного маячка ожидания. Скоро все решится. Завтра все окончательно решится.
Завтра…
* * *
Аэродром был невелик, но тщательно охранялся. Всего четыре бетонированные полосы и с десяток небольших ангаров, несколько приземистых складов. Никаких надписей, никаких указателей, попасть сюда можно было, только минуя несколько рубежей охраны, явной и скрытой, обычно по прямому разрешению высших руководителей страны.
Весна уже властно вступала в свои права, но ночью зима прокрадывалась обратно, покрывая лужицы прозрачным тонким стеклом льда, набрасывая на стены серебристый полог инея и выстужая технику, заставляя техников поутру чертыхаться, прогревая моторы.
Обычно немноголюдный, аэродром теперь словно вымер. Только светились огоньки сигарет охранников на сторожевых вышках по периметру, и одинокий луч прожектора изредка обегал территорию. Неброский, серо-зеленый штабной VW6300 скрывался в тени небольшой, на десяток деревьев, рощице, оставленной в свое время для красоты, у склада запасных частей. Машина была рассчитана на семь штабных работников со всеми бумагами и аппаратурой, но сейчас за броневыми пластинами кузова скрывались от ночной свежести лишь двое.
На откидном столике стояли две объемистые кружки с остывающим кофе, очень крепким, без сахара. Пассажиры сидели лицом к лицу, у противоположных бортов, на жестких, также откидных сиденьях, в немного напряженных позах, одинаково сцепив пальцы на коленях.
— Если бы я мог только отправиться с тобой… А лучше, вместо тебя, — тяжко вздохнул один, постарше, одетый в темный плащ на утепленной подкладке. Мотор негромко урчал, согревая автомобиль, но он застегнулся на все пуговицы и поднял воротник, зябко ежась.
— Ободряете, — кратко и несколько раздраженно ответил собеседник в летном комбинезоне нового образца, с подогревом..
— Но не могу, — словно не слыша его, продолжил первый.
Порыв ветра бросил на узкие окна-бойницы пригоршню полуснега-полудождя.
— Непогода, — отметил второй. — Не отменили бы полет…
Первый взглянул на него с удивлением.
— Кто же отменит мой полет? Они полетят в любую погоду, если только самолет будет в состоянии подняться в воздух.
— Прошу прощения, так, задумался…
В полном молчании они сидели с полчаса. Лишь ветер тихонько подвывал за бортом, бросая на окна причудливые тени веток, да тихо пощелкивали автомобильные часы, неспешно отмеряя минуты фосфоресцирующими стрелками.
— Уже скоро, — наконец сказал первый. — Проверять все снова, наверное, смысла нет. Поэтому слушай внимательно… Да, очень внимательно, — слегка повысил он голос, заметив тень неудовольствия, мелькнувшую на лице второго.
— Ты выучил пять основных вариантов, каждый на конкретную ситуацию и состав. Так вот… Забудь их.
Второй слегка вздрогнул.
— Именно. Забудь. Оставь только один, я бы выбрал третий, он лучше всех. И повторяй его снова и снова, зубри до полного автоматизма.
— При всем уважении… — осторожно начал второй, — я бы сказал, что это несколько… неразумно?.. Я все-таки не первый раз на ответственном задании, я общался с самим Первым Министром. Думаю, что я не растеряюсь и смогу определить верное начало.
— Это разумно. Ты видел многих и общался со многими. Но не с этими людьми. Таких ты еще не видел.
— Советских товарищей я тоже встречал. В том числе и высокопоставленных. По долгу службы…
Второй осекся, отметив явное неудовольствие и раздражение собеседника.
— Таких ты еще не видел, — терпеливо сказал первый. — Это сложно объяснить, но ты поймешь, когда встретишься с ними. Это очень умные люди. Это очень хитрые люди. И это очень опасные люди. И еще очень подозрительные. Малейшая заминка, малейшая слабина, и тебя просто вежливо отправят обратно с заверениями в любви и дружбе. А мы не можем себе этого позволить, ты, в конце концов, не колготки диппочтой везешь.
Оба невольно усмехнулись. «Нейлоновый скандал» запомнился многим и погубил немало карьер по обе стороны границы. Помимо этого он подарил военным неиссякаемый источник шуток в адрес дипломатов.
Снаружи глухо стукнули в борт. Раз, другой. И после короткой паузы — третий.
— Все, время, — отрывисто сказал первый, бросив короткий взгляд на часы.
Достав из кармана один-единственный ключ, он открыл сейф, замаскированный под обычный шкафчик для бумаг. В сейфе находился небольшой чемоданчик темно-коричневой кожи с тонкой цепью на ручке. Первый аккуратно достал его и передал второму.
— Принимай, — чуть охрипшим голосом сказал он.
Второй подхватил чемоданчик, отметив солидный вес, не соответствующий размерам, взвесил на руках.
