Путь к мировой славе не бывает легким…
Золотую Звезду Героя Михаилу Водопьянову вручили месяц назад. В числе самых первых. Потому что он и заслужил ее в числе самых первых! В числе тех семи Героев, которые вырвали из пасти полярной ночи, тридцатиградусной стужи и многолетних льдов Чукотского моря экипаж и пассажиров ледокольного парохода 'Челюскин', затонувшего в ста сорока четырех милях от Большой Земли.
Михаил сделал два рейса на льдину и вывез на своем двухместном самолете семь человек. Немного, конечно. Василий Молоков вывез тридцать девять! Но. Стоит учесть и то, что для того чтобы вывезти этих семерых, Михаилу пришлось преодолеть почти шесть тысяч километров над неизведанными, совершенно безлюдными местами. На деревянно-полотняном биплане. В одиночку! Над тайгой и тундрой, морями и горами. Без штурмана. Без радиста. Без бортмеханика…
Дальше было уже легче. В смысле, гораздо труднее. Потому что Герой Советского Союза не имеет права ставить перед собой простые задачи!
Год спустя Михаил совершил новый дальний перелет. Из Москвы на Чукотку и обратно. Пройдя на своем верном Р-5 двадцать тысяч километров! В следующем году совершил перелет на Землю Франца-Иосифа. А еще через год первым в истории авиации посадил самолет на Северном полюсе!
Если бы тогда давали дважды Героя, он, несомненно, получил бы это звание! Его второй пилот и штурман стали Героями Советского Союза. Также как и все командиры кораблей авиаотряда, которым он командовал. Звания Героя был удостоен даже начальник Управления полярной авиации Главсевморпути. Который в этом рейсе был обычным пассажиром. А Михаилу дали второй орден Ленина. И все. Хотя не совсем. Приказом наркома обороны его зачислили в кадры РККА и присвоили внеочередное воинское звание 'комбриг'. Минуя все промежуточные ступени младшего, среднего и старшего комсостава.
Сказать по совести, вся эта парадно-выходная суета, звания и почести Михаила только тяготили. Потому что мешали летать! Отнимая слишком много времени на торжественные митинги, съезды передовиков и прочее, и прочее, и прочее.
Зато теперь пригодились! И ордена, и ромбы в петлицах. Когда он обратился к товарищу Сталину с предложением создать специальную дальнебомбардировочную авиачасть из опытных полярных летчиков и штурманов. Привычных к многочасовым полетам в высоких широтах. Над тайгой и тундрой, морями и горами. В условиях полярной ночи, тридцатиградусной стужи и многолетних льдов. В любую погоду! 'Если создать такую боевую единицу', – писал он Сталину. – 'То эта единица явится мощным воздушным кулаком по врагам нашей Родины!'.
Товарищ Сталин, будучи настоящим профессионалом, высоко ценил мнение настоящих профессионалов. Поэтому с большим интересом отнесся к предложению одного из самых прославленных летчиков страны. А поскольку инициатива наказуема исполнением, ему и поручил формирование упомянутой авиачасти. Получившей наименование Особая авиагруппа Водопьянова.
Кроме Водопьяновского, в авиагруппу вошли экипажи Героев Советского Союза Ивана Доронина, Анатолия Алексеева и Павла Головина, дважды орденоносца Фариха, орденоносцев Чухновского, Галышева, Задкова, Махоткина, Пацынко и других пилотов Управления полярной авиации Главсевморпути.
Их воздушные корабли (гражданский вариант тяжелого бомбардировщика ТБ-3 в полярном исполнении) были срочно дооборудованы подвижными турельными пулеметными установками, ночными коллиматорными прицелами, бомбодержателями и электробомбосбрасывателями. Перекрашивать эти гиганты (а они, все как один, были красного цвета) не стали. И дело было не в отсутствии белой краски (а ее таки требовалось достаточное количество, потому что площадь поверхности ТБ-3 составляла более шестисот пятидесяти квадратных метров!). И даже не в том, что перекраска значительно увеличивала вес самолета, ухудшая его летные качества. И без того не блестящие. А в том, что до Архангельска, где базировалась группа, финнам все равно было не дотянуться. И, вообще, ночью все кошки серы. Даже если они красные.
К концу ноября формирование авиагруппы было завершено. На двадцать втором авиазаводе на все корабли установили вооружение и спецоборудование. Пилоты и штурманы прошли краткосрочную переподготовку в первом тяжелобомбардировочном авиаполку и стали настоящими бомбардирами. Все экипажи получили по три борт-стрелка. А штаб и тыл были укреплены опытными кадровыми командирами ВВС.
Группа состояла из штабного звена и двух эскадрилий. Одна из которых ранее входила в состав первого авиаполка. И была передана Водопьянову в соответствии с приказом наркома обороны. Командир полка Филиппов жадничать не стал. И отдал лучшую эскадрилью. И укомплектовал штаб своими спецами. Во-первых, потому что глубоко уважал Водопьянова и его товарищей. А во-вторых, понимал что, даже надев военную форму, они так и остались гражданскими. И, ясное дело, надо было им помочь. И уберечь от ненужных ошибок. Цена которых на войне слишком горька…
Одиннадцатого декабря огромный ярко-красный воздушный корабль со знаменитой надписью 'СССР Н-170' во все крылья (тот самый, который два года назад впервые в мире приледнился на Северном полюсе!) величаво проплыл на высоте тысячи метров над Рованиеми.
Рядом с ним, в строю пеленга, также величаво плыли такие же ярко-красные четырехмоторные корабли с не менее знаменитыми надписями: 'СССР Н-169', 'СССР Н-171' и 'СССР Н-172' (те самые, которые два года назад приледнились на Северном полюсе вслед за 'СССР Н-170').
Но это было только начало. Потому что вслед за ними приплыло еще двадцать четыре гиганта.
А потом на головы финнов обрушились бомбы. Много бомб. Девяносто тысяч килограмм!
А пару часов спустя еще семьдесят тысяч! Которые высыпали сто двадцать скоростных бомбардировщиков.
А назавтра все повторилось. И еще. И снова. И опять. Не смотря на ухудшение погоды. И хотя теперь ТБ бомбили поодиночке, а СБ – звеньями, легче от этого финнам не стало. А даже наоборот. Потому что теперь бомбы сыпались безпрерывно. Сутки напролет. Не оставляя времени на тушение пожаров и спасение людей из-под завалов.
Впрочем, к этому времени, гореть в Рованиеми было уже нечему, а спасать некого.
7. Кто под красным знаменем…
Мурманск, середина декабря 1939 г.
…К полудню шестого декабря ужасный шторм, бушевавший в Баренцевом море несколько суток подряд, стал стихать. Волнение упало до четырех баллов. Суровый Бог северных ледовитых морей получил свою жертву. И успокоился. На какое-то время.
Приказом командующего флотом флаги на всех кораблях и судах СФ были приспущены. В память о тридцати пяти краснофлотцах и командирах, погибших два дня назад во время неудачной операции по спасению эсминца 'Сокрушительный'. И еще тридцати восьми североморцах, членах экипажа сторожевого корабля 'Бриз', затонувшего сутки спустя недалеко от маяка Сеть-Наволок…
Причиной гибели 'Бриза' стал двенадцатибалльный ветер, штурманская ошибка и снежный заряд, скрывший огни маяков. Сторожевик возвращался в базу после проводки конвоя, опасно приблизился к берегу и был выброшен пятнадцатиметровой штормовой волной на камни.
С корабля сразу же сообщили в штаб флота о случившемся. Мгновенно были оповещены особый отдел флота, дивизион пограничных сторожевых кораблей, бригада эсминцев, бригада подводных лодок, охрана водного района, управление тыла флота, ЭПРОН и все корабли, находящиеся в море. К месту аварии немедленно вышли сторожевик и буксир. С батарей Мурманского УР на берег по тревоге были отправлены бойцы для оказания помощи.
Но, несмотря на принятые меры, спасти никого не удалось.
В двадцать ноль девять 'Бриз' налетел на камни. В двадцать один пятьдесят – разломился. В двадцать три пятьдесят пять все было кончено…
Когда корпус переломился, часть команды успела перейти на нос. А те, кто не успел, в отчаянии стали прыгать в ледяные волны. И погибли. Все. А море продолжало добивать искалеченный корабль. Огромные водяные горы с ревом обрушивались на 'Бриз' одна за другой. Через несколько минут нос оторвался и стал погружаться. Вместе с уцелевшими. В двадцать два восемнадцать к месту аварии подошел тральщик? 898, в двадцать два тридцать – сторожевик 'Град', которые приступили к спуску шлюпок. Но из-за сильного волнения приблизиться к терпящему бедствие кораблю было практически невозможно. Час спустя над поверхностью беснующегося моря виднелась лишь рубка, на которой оставался только один человек. Все остальные были смыты. А еще через четверть часа скрылась под водой и рубка…
За эти дни флот понес тяжелые потери. И хотя войны без потерь не бывает, у каждой из них имеется фамилия, имя и отчество. А какие – следователи разберутся.
Собственно говоря, уже разобрались. Потому что все арестованные, включая бывшего члена военного совета флота бригадного комиссара Кулакова и командира эсминца 'Сокрушительный' капитан-лейтенанта Курилеха, на первом же допросе дали исчерпывающие показания и полностью признали свою вину.
