— Позволь, — выхватываю заляпанный микрофон из красных рук Виталия. Он молчит — рот-то заляпан. Но глаза горят шоком, яростью и унижением. На всякий случай, надеваю доспех — вдруг обниматься полезет от избытка чувств. — Раз-раз…Отлично. Дамы и господа, господин директор, сейчас я всё объясню. Еще до праздника я узнал, что мои одноклассники Свиридов с Корсовым хотят облить меня свиной кровью. Сначала у меня появились смутные подозрения, что они задумали какую-то пакость. А потом я обнаружил ведро над сценой…
— И никому не сказал? — прерывает меня директор.
— Не сказал, Аскольд Митрофанович, — признаю вину. — У меня не было доказательств, что это были именно Свиридов с Корсовым. Поэтому решил ловить на живца. Я тайком установил Свиридову на мобильный телефон программу, дающую удаленный доступ к устройству. Попросил Богдана во время речи позвать на сцену Виктора. Когда это произошло, отправил Корсову с мобильного Свиридова всего два слова.
Выдерживаю паузу. Зрители в нетерпении дергают коленями.
— Какие же, Беркутов? — раздражается директор.
— «Переверни ведро», — поднимаю свой мобильник для пущего эффекта.
Ученики и их родители выдыхают в едином порыве. Затем поднимается гомон:
— Вот так конфуз для Вити!
— Позор это! Заслуженный! Конфуз был бы, если б Свиридова ни за что краской облили.
— Это кровь!
— Да не суть!
— Беркутов, чертяга! Надо же так круто дело раскрыть!
Какое-то время я стою, заложив руки за спину, упиваясь восторгом толпы. Когда чуть подутихает, обращаюсь к директору.
— Корсов сейчас заперт в подсобке за сценой. Там же болтается другой конец веревки от ведра. Он пойман с поличным.
Директор что-то бросает начальнику СБ школы, и он тут же подрывается с двумя молодцами из зала.
— Беркутов, кто запер Корсова? Ты здесь был…
— Друзья по ватаге — Рокнов и Невзор. Едва Виктор вышел на сцену, они отправились караулить Корсова, чтоб не убежал. Еще замечу, что никто — ни Богдан, ни другие ученики из ватаги — не знали, что я собираюсь облить кровью Свиридова. Мои друзья согласились помочь по дружбе, не подозревая о моих намерениях.
Парней бы все равно не наказали, как и меня, ведь не за что, по сути. Но не хочу, чтобы родственники ребят восприняли меня недоброжелательно. А то еще решат, что Беркутов ввязал их отпрысков в противостояние со Свиридовыми. Сам Анатолий, кстати, тоже не должен иметь ко мне претензий. Я всего лишь отплатил Витьке его же монетой.
Очень хорошо, что Анатолия здесь нет. Увиденный своими глазами позор младшего сына его бы разозлил точно, да еще мой магнетизм сыграл бы не в мою пользу, а доклад произведет меньший эффект.
Директор поднимается на сцену и забирает у меня микрофон.
— Дамы и господа, приношу свои извинения. Сейчас наше СБ поговорит с Михаилом Корсовым, — решает директор, скосив взгляд на Виктора. — Ну и с другими участниками заодно. Вопрос закрыли. Друзья, давайте забудем инцидент и продолжим праздновать выпуск наших детей. Программа продолжается, — отведя в сторону от лица микрофон, он говорит завучу за кулисами. — Уведите этого сударя, — жест в сторону багровой статуи. — Арсений, тоже пойдем.
Я не сдвигаюсь с места.
— Разрешите микрофон, — невозмутимо вытягиваю руку. — Вы сказали программа продолжается, а я ее часть. С меня еще речь в качестве лучшего ученика.
Директор мнется, но все же подчиняется.
— Боюсь представить, кто тогда худший, — с содроганием и сочувствием смотрит он на Свиридова.
Глава 12 — Студенческий спорт
— Сынок! Сеня! Какой же ты стал высокий! Когда успел?! Даже лето еще не прошло! — Мама подходит ко мне и обнимает, прижав свое лицо к моему плечу. Зарываюсь носом в золото волос Елизаветы. Знакомый волнительный аромат. Еще и прижимается так близко. Нет, конечно, память Арсения воспринимает ее как родительницу, но я пока еще в легковозбудимом возрасте, так что тороплюсь закончить обнимашки.
— Ма, ну хватит! — еще поканючить не мешает.
— Нет, правда, ты такой огромный! — округляет глаза блондинка. — Пятнадцать кило точно прибавил, да еще в рост десять сантиметров. А плечи — чуть ли не косая сажень! Совсем не в отца, Всеволод был узкоплечий, ты в него, разве что, только осанкой пошел. Дось, Тимофей, чем его Тамара кормила?
— Рацион с вашего отъезда не менялся, госпожа, — почтительно кланяется помощница, пока воспитатель заносит в холл сумки.
Тимофею приходится боком нас обходить. Тесновата московская усадьба, не то, что широкий тверской размах, зато находится в черте города. Конечно, не экологично, зато практично. Москва огромная и добираться по делам в центр из области полдня займет.
А вымахал я, правда, прилично. Дух Префекта постепенно перестраивает тело, никуда не денешься, хоть и сдерживаю трансформацию. Нынче рост мой составляет сто восемьдесят сантиметров, вес — под восемьдесят килограмм. Гардероб уже не раз поменял. Для сравнения — когда я только угодил в это тело, рост реципента был сто шестьдесят восемь, а вес — пятьдесят девять. Дальше будет еще круче. Я, конечно, не самый здоровый Префект, но два с лишним метра резко выделят меня среди аборигенов.
Теперь Елизавета удивленно смотрит на мою помощницу:
— Дось, ну ты и красавица стала. Приоделась, надо же.
— Я теперь личная помощница Арсения, госпожа, — радостно улыбается девушка в длинной черной юбке и приталенном пиджачке. — Статус обязывает.
— Вот оно как, — Елизавета убирает золотую прядь со лба. — Ну давайте, сначала располагайтесь в своих комнатах. Потом обсудим как да что.
— А где Лена? — заглядываю я в уютную гостиную с камином из красного кирпича.
— В детском лагере для барышень, в Подмосковье. Она еще там месяц будет.
В общем, обустройство занимает полдня точно. Моя комната тоже удручила размерами, но да ладно, мне в ней только спать. С Катей уже обговорили, что нужно закупать земли в Подмосковье под полигон и базу для СБ. А еще не помешает крошечный бизнес-центр уже в самом городе. Но пока займу кабинет в нашем семейном ресторане. Мама разрешила.
Сама усадьба больше похожа на коттедж. Двухэтажный дом с небольшой территорией в шестьдесят соток, огороженной кирпичным забором. У Беркутовых раньше имелась в Москве настоящая усадьба, с прудом и чайным домиком на берегу. Имени, среди прочего, отобрали Выборгские в качестве виры.
К счастью, удалось прикупить пару примыкающих соседних домиков. Там сейчас обустраивается Серафим с безопасниками. Забор между строениями ремонтные бригады снесут уже послезавтра, и территория усадьбы вырастет втрое.
После душа и переодевания в домашний костюм спускаюсь на обед в столовую. В виде исключения, Дося с Тимофеем кушают вместе с мной и мамой. Я не против — не мне же одному отдуваться на этом допросе. Елизавета закидывает вопросами, интересуется делами завода, а также, судьбами аристократов, моих учителей, моих одноклассников и, кажется, всех остальных жителей Тверского княжества.
— Фенечка, значит, теперь администратор в гостинице? Что ж девочка умная и прозорливая, рада за нее. А как же тот мальчик…который хотел тебя свинячьей кровью облить?
— Виктор Свиридов. Отец отправил его в Омское общевойсковое курсантское училище. На четыре года о негоднике можно забыть. Анатолий Игоревич лично извинился передо мной за отпрыска. Корсова тоже сослали, только в Майкоп вроде.
— Надо же, Свиридовы умеют извиняться, — удивляется мать. — Никогда бы не подумала. А та девочка, Руслана? Ты выполнил обещание? Написал ее портрет?
— Написал, — киваю.
— Молодец. А мне напишешь? — стреляет глазками мама, прямо как кокетка.
— Обязательно, — улыбаюсь. Как можно отказать самой любимой женщине на этой планете? Я обращаюсь к прислуживающей за столом конопатой служаночке. — Можно мне еще чаю, Ася?
— Конечно, барин, — она смущенно берется за фарфоровый чайник.
Местные служанки далеко не такие симпатичные, как Дося с Феней. Но лет им не больше двадцати, а юность редко бывает уродливая. Приятно смотреть на движения их белых нежных рук. Правда, пальцы Аси чересчур подрагивают от волнения.
