счастью, она не знает. Никто не знает. И не узнает. Никогда.
Особенно если я буду держать эмоции под контролем, и даже в малой мере не пыхать ими, как сейчас.
— Мне не с чем сравнивать. В оценке своих возможностей я могу полагаться только на то, что вижу, и то, что мне говорят. И «это невероятно!» несёт в себе до смешного мало информации. — Я хотел статистику. Данные, которые едва ли можно найти в открытом доступе. Но если у кого-то они и должны были быть, то у комиссара или её комитета по управлению псионами высокого класса опасности. Как-то же они определяют, кто опасен, а на кого можно и закрыть глаза? — Не знаю, существуют ли какие-то картотеки с подробным описанием возможностей тех или иных псионов, можно даже мёртвых, но доступ к ним многое бы мне дал. Даже чисто психологически.
В первую очередь я бы обрёл возможность перераспределить приоритеты с учётом реальности, а не заключений других людей или картинки в моей же голове. Последняя может в значительной мере являться надуманным бредом, а людям свойственно ошибаться: спешка, необычность ситуации, неверные выводы…
А расхлёбывать потом мне, так что самое заинтересованное лицо тут тоже я.
— Я поняла, чего ты хочешь, но ответить тебе сейчас не смогу. — Белёвская нахмурилась, а я уловил исходящие от неё нотки растерянности… и опасения? Впрочем, последнее быстро растворилось, так, что впору было списывать всё на особенности женских разумов. — У меня не так уж и много возможностей, как тебе может казаться.
— Или вы так считаете, госпожа комиссар. — Я интонацией выделил последнее слово. — Но время пока терпит, и я ни в коем случае от вас ничего не требую. Просто… просьба.
Которую я и Троекурову-старшему озвучивал в перерывах между «подходами». Но он по-военному изящно избегал этой темы. Просто молчал, игнорируя моё желание разжиться данными. То ли опасался, что я увижу потолок других псионов и понастрою в голове психологических барьеров, то ли как и все посчитал, что я способен вознести себя выше неба или вообще Трона. В общем-то, я уже там — на орбите летаю и на всех сверху вниз поглядываю, но кто ж об этом знает? Высокое самомнение не синоним абсурдных амбиций, требующих обязательно занять престол и весь мир под себя подогнуть. Пока я хотел не столь уж и многого: развития, знаний, эмоций и насыщенной жизни. Список вроде бы и солидный, но на фоне того, чего обо мне думают…
Незначительная песчинка. Перхоть на заду бизона, я бы сказал.
— Я учту, Артур. И… не думаешь, что пора на сегодня остановиться?
Я чертыхнулся, сконцентрировав внимание на полузабытой, но всё ещё истязаемой крысе, которая… издохла. Очередной мышечный спазм просто переломил ей хребет.
— Но клетку я заберу с собой, если вы не против. — Я мог работать с мозгами крыс по дороге к дому, за обедом или за другими рутинными делами… которых считай что не было благодаря работе прислуги. Но даже так совмещение было невероятно актуальным, так как контакт с моим сознанием в ускоренном режиме, похоже, был фатален вообще для всего живого. Первая крыска так и погибла, и лишь по счастливой случайности комиссар Белёвская в этот момент отвлеклась на телефонный разговор, «отцепившись» от крысиного разума. А то и её бы, возможно, перемолола разогнавшаяся до сверхскоростей «титановая шестерня» моих мыслей. Почему шестерня? А так это проще всего представить.
Мой разум здесь — крайне крепкая и крупная, «титановая» шестерня, способная выдержать колоссальные нагрузки. Крыса же предстала в виде плохонько сколоченной шестерёнки из фанеры, которую всего лишь десятикратное ускорение находящейся с ней в контакте «титановой шестерни» перемололо так, что я и понять ничего не успел. Крыса сдохла, Белёвская поздно отреагировала и не успела зафиксировать причину смерти. Оно ведь как: нет тела, нет и де… Кхм, нет жизни — нет и разума. При желании она, конечно, наверняка могла заметить неладное, но в её глазах смерть крысы от рук новичка была нормой со вполне понятными, известными причинами. Я и сам таковую озвучил, спасибо теории в учебниках.
Из всего этого следовало что? Верно: в учебниках или не пишут об ускорении сознания, считая это тем, до чего студент дойдёт ещё не скоро, или у всех других оно работает иначе. Учитывая тот факт, что телепатия поднимала боевой потенциал псионов, второе практически подтверждённый факт. Например, то же разделение сознания на потоки — это тоже ускорение, но… костыльное? И ломом можно забивать гвозди, что сделать будет несколько проще, чем голыми руками. Вот только молотком всё равно как-то сподручнее, а лом я для другой работы приспособлю. Более… специфической.
Но необходимости освоить и другой способ это не отменяет: а ну как «сосед» ускорится, союзник, например, а я что? Или останусь за бортом, или намотаю его разум на вал. Некрасиво получится, да и своих как-то жалко будет.
А значит — учимся, учимся и ещё раз учимся.
— И можно ещё один вопрос?
— Конечно. В конце-то концов, я здесь именно для этого и нахожусь. Комиссар-учитель, кто бы мог подумать… — Я хмыкнул. Весьма вероятно, что Анастасия Белёвская со мной совсем ненадолго: вернут к ведению дел, да и не станет у неё времени для заседаний под деревом на протяжении нескольких часов. Потому звание «учителя» у неё скорее формальное.
Но это мелочи: всё-таки мне действительно было, о чём спросить во имя удовлетворения своего любопытства.
— Если это не тайна за семью печатями, и вопрос не прозвучит слишком бестактно… Как вы стали комиссаром в свои… — Я сделал вид, что задумался, окинув девушку взглядом. — … семнадцать?
— Наглый льстец! — Рассмеялась девушка, на лице, в глазах и эмоциях которой, тем не менее, начал преобладать позитив. Даже слишком насыщенный, я бы сказал, позитив. — Уж не в комиссары ли ты метишь, а, Артур?
— Сделали такой вывод по одному-единственному вопросу?
— У меня в принципе редко об этом спрашивали. Буквально… два раза? — Госпожа комиссар подпëрла грудь сложенными руками, проигнорировав мой не требующий ответа вопрос. — Нет, теперь — три. И это ни разу не секрет. От кандидатов в комиссары требуется только из себя что-то представлять, и быть готовыми посвятить свою службу Трону.
Я вскинул бровь.
— Мы все и так уже служим Трону, разве нет?..
— Можно служить так, как служит, например, учитель, работник на производстве
