Выступившие после министры иностранных дел Германии и России поблагодарили депутатов за мудрое решение и обещали, что безопасность и независимость Датского королевства будет оберегаться объединенными силами их империй так же, как и безопасность России и Германии.
После этого заседание было закрыто. Сидевшие все это время на галерее для прессы журналисты, тайно проникшие во дворец Кристианборг, тут же помчались в редакции своих газет и на телеграф. Завтра же мир взорвется сенсационным сообщением – отныне вход в Балтийское море военных судов иностранных государств, которые попытаются с недобрыми намерениями туда проникнуть, закрыт раз и навсегда.
25 (12) марта 1904 года, утро. КопенгагенКонтр-адмирал Андрей Андреевич Вирениус
Дошли мы с Божьей помощью до Копенгагена, а тут такое творится! Вся же эта свистопляска началась с того момента, как в Джибути, девятого февраля, мы получили известие о начале войны с Японией. Пятнадцатого февраля я получил из Петербурга приказ возвращаться, и еще через три дня после того, как Франция, которая, кстати, была нашей союзницей, объявила нейтралитет, мы были вынуждены покинуть Джибути.
Мы прошли через Суэцкий канал, и в Средиземном море начали досмотр встреченных нами торговых кораблей на предмет военной контрабанды. Боже мой, что тут началось! Какой визг и вой поднялся в английских и французских газетах! Пришлось досмотр приостановить.
Отряд собрался в заливе Ханья на Крите. Здесь мы не досчитались миноносца № 221, который погиб во время шторма, сразу же после выхода из Порт-Саида. Наскоро приведя в порядок корабли, мы решили зайти по дороге в Бизерту, где оставить для ремонта миноносец «Буйный», получивший во время шторма повреждение носовой части. Но тут в залив пришло небольшое судно, зафрахтованное русским посланником в Афинах. На нем был один из работников дипломатический миссии, который передал мне секретный пакет, в котором было послание за подписью самого государя.
Нам предписывалось, по возможности не заходя во французские порты, срочно следовать домой. Бункероваться было предложено в итальянских и испанских портах. И нас предупреждали быть особо внимательными при встрече с британскими и французскими военными кораблями.
Собрав военный совет на броненосце «Ослябе» и посовещавшись с командирами кораблей моего отряда, мы приняли решение отравить миноносец «Буйный» для ремонта в Таранто. Там же решили загрузиться углем и идти в испанский порт Ла-Корунья, где мы снова забункеруемся. Возьмем максимально возможное количество угля, чтобы его хватило до датских или немецких портов.
До Ла-Коруньи мы шли почти неделю. Уголек итальянский оказался довольно скверным – «Ослябя» опять показал чрезмерную прожорливость топок, и ему едва хватило угля, чтобы дойти до Ла-Коруньи. Правда, он тащил на буксире два номерных миноносца. Мимо Мальты и Гибралтара мы прошли с максимальной осторожностью, ночью. Ходовые огни были притушены, на кораблях была объявлена боевая тревога, комендоры все это время находились у орудий. Но, слава Богу, все обошлось.
В Ла-Корунье испанцы дали нам всего семьдесят два часа для погрузки угля и принятия на борт провизии и пресной воды. Матросики работали как проклятые, набивая уголь во все закоулки кораблей, но в срок уложились. Судя по тогдашней европейской прессе, нам теперь был заказан путь в любые порты Англии и Франции, поскольку эти державы стали нам в одночасье враждебными. И лишь Германия и отчасти Дания были готовы дать приют нашим исстрадавшимся кораблям.
Третьего марта мы вышли из Ла-Коруньи. Сразу же после выхода в море к нам подошли два британских бронепалубных крейсера. Они держались на почтительном расстоянии, но не отставали от нашего отряда. В Ла-Манше британский эскорт был усилен четырехтрубным броненосным крейсером типа «Дрейк». Было видно, что моряки Ройял Нэви и хотят нас куснуть, но побаиваются это сделать. Тут бы нам от них оторваться, но забитые котлы «Осляби» не позволяли нам делать больше десяти узлов. В самом узком месте в Па-де-Кале британские миноносцы начали пугать нас, имитируя минную атаку… Видно, что лорды Адмиралтейства очень злы на нас за тот разгром, который наш флот учинил их японским союзникам. Пришлось выдвинуть наши большие миноносцы типа «Буйный» в дальний дозор для охранения эскадры.
Пару раз дело чуть было не дошло до открытого столкновения и стрельбы. Похоже, что Андреевский флаг в этих водах действует на англичан как красная тряпка на быка. Но смилостивился Господь – кровопролития не случилось.
А в Северном море, примерно на траверзе Эмдена, мы встретили совершающую эволюции эскадру германских кораблей. Отряды новейших броненосцев типа «Брауншвейг» и «Виттельсбах» маневрировали, и частым огнем из орудий главного калибра вели огонь по щитам. При эскадре броненосцев были и крейсера: броненосный – «Принц Генрих», и три малых бронепалубных крейсера типа «Газелле».
Обнаружив на горизонте наши дымы, германские крейсера развернулись строем фронта и полным ходом пошли в нашу сторону.
Завидев этот немецкий «комитет по встрече», англичане резко развернулись и ушли в сторону своих баз. «Принц Генрих», проходя мимо «Осляби» на контркурсах, отсалютовал нам выстрелом из пушки и флагами, как корабль союзной державы. Было видно, что вся незанятая на вахте команда собралась на палубе и машет в нашу сторону фуражками и бескозырками. Прямо цирк какой-то!
На мостике «Осляби» при этой картине началось полное смятение умов. Потом командиром броненосца было высказано предположение о том, что пока мы были в море, в мире произошло нечто такое, что вызвало к нам враждебность англичан и дружеское расположение германцев.
Все разрешилось в Копенгагене, при встрече с нашим новым министром иностранных дел Петром Николаевичем Дурново, который ожидал там нашу эскадру, расхаживая в нетерпении по пристани. Как только разъездной катер доставил его на «Ослябю» он немедленно начал вводить меня в курс дела.
Мы уже читали европейские газеты, в которых рассказывалось о блистательной для нас победе над японским флотом, о всеевропейском скандале, который устроил французам покойный государь, о подлой попытке напасть на русский корабль британских корсаров и, конечно, об убийстве государя. Правда, все эти сведения были отрывочными и настолько невероятными, что мы не знали – можно им верить или нет.
Петр Николаевич сообщил мне, что из-за французских финансовых махинаций с кредитами и отказа Франции оказать России союзническую помощь, был расторгнут франко-русский союз. В результате покушения бомбистов погиб император Николай II, и теперь в Петербурге временно, до прибытия с Дальнего Востока нового царя Михаила II, правит его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна.
