- И кроме того, - продолжал Герман, - у вас заляпан грязью задний номер.
- Где? - Гельман открыл дверь машины и хотел выскочить, но вылез нарочито спокойно, избегая резких движений. Прошел к корме своего "Мерседеса", заодно рассмотрев по пути салон "суки" - пусто, Герман был там один, никакой группы захвата...
Номер и впрямь был покрыт серо-коричневым налетом и плохо читался.
- Да, действительно, - согласился Гельман. - Не видел, сами понимаете, темно сейчас... - где-то в багажнике была ветошь, но искать было некогда, поэтому, вытащив из кармана пальто дорогую кожаную перчатку, Гельман старательно стер ею грязь с номера. - Вот, теперь порядок!
- Аккуратнее надо, Мюрат Александрович. Автомобиль - средство повышенной опасности.
- Да, конечно. Вы совершенно правы, - страх уже исчез, осталась только злость. В особенности он ненавидел эту идиотскую доповскую манеру изрекать очевидные банальности с глубокомысленным видом гуру, возвещающего Истину. В голосе Гельмана, однако, звучала лишь смиренная готовность внимать полицейским откровениям. - Спасибо, что вовремя заметили. Понимаете, в этой праздничной суете... Кстати, с праздниками вас, с Днями арийского единства! Так я могу ехать?
Он ожидал лишь два возможных ответа. В лучшем случае - "езжайте и будьте впредь осмотрительней", в худшем - "сможете, как только мы составим протокол". Но Герман произнес нечто третье:
- А где ваш талон техосмотра?
- Да вот же он! - недоуменно воскликнул Гельман. - Вы держите его в руках!
- Действие этого талона закончилось в прошлом месяце. Новый у вас есть? Вы проходили очередной техосмотр?
Мюрат мысленно застонал. Черт, черт, черт! Со всеми хлопотами последнего времени совершенно вылетело из головы!
Дальнейшее было предсказуемо и неизбежно. "Машина не может продолжать движение. Вы должны за свой счет доставить ее эвакуатором в любой из специализированных центров допо. Вот телефон эвакуационной службы. После получения действующего талона вам вернут номерной знак." Ко всем просьбам позволить доехать своим ходом, апелляциям к погоде, времени суток и праздникам подпоручик Герман остался глух. Разве что холодно заметил, отвинчивая передний номер, что еще мог бы проявить снисходительность, будь сегодня первый день нарушения - но господин Гельман катается без талона уже полмесяца...
"Тупой солдафон!" - с ненавистью думал Мюрат, глядя вслед отъезжающей "суке". "Ладно бы еще взятку вымогал, это я бы понял. Так ведь нет - им надо нагадить человеку из принципа! Гниды легавые, хоть бы они все сгинули!"
Однако он понимал, что гневом делу не поможешь. Эвакуатор он вызовет завтра, ночью пункты техосмотра все равно не работают, а сейчас надо как-то добраться до дома. В принципе, осталось меньше трех километров, за полчаса можно дойти пешком. Погода, конечно, не располагает, но если идти быстро...
Кипя от злости, Гельман шагал по безжизненным и темным параллельно-перпендикулярным улицам, и там, где асфальт был расчищен от снега, эхо его шагов отдавалось от застывших во фрунт старинных стен. Никакой это не город-музей - город-казарма, вот что это такое! От того, что некоторые из этих казарм украшены лепниной, они не перестают быть казармами, так же, как солдафон в эполетах и аксельбантах - все равно солдафон... Кошмарный город, кошмарная страна! Сюда можно приехать на экскурсию, как в какое-нибудь капище древних ацтеков, посмотреть на пирамиды, где людей тысячами приносили в жертву... здесь даже можно делать гешефт, и порою неплохой гешефт, если, конечно, уметь... но жить здесь - увольте. И он, разумеется, не собирается здесь задерживаться. К счастью, происхождение его не подвело - всем юде из Райхсраума американцы дают статус беженца автоматом, но одним статусом сыт не будешь, ехать надо не с пустыми руками. Только бы ему удалось уладить дела и выпутаться из всех этих идиотских шпионских игр!
В какой-то момент ему показалось, что эхо шагов раздвоилось, и снова жидко плеснулся страх. А что, если все-таки... если его специально оставили без машины в таком месте, оживленном днем и совершенно глухом ночью, если этот Герман выполнял указание любой ценой найти, к чему придраться... Гельман остановился, резко оборачиваясь. Нет, никого. И никаких лишних звуков. Просто особенности местной акустики. Он двинулся дальше, и вновь ему почудились шаги за спиной. Проклятый город, построенный на костях... прав Достоевский, когда-нибудь он просто развеется, как морок, вместе с утренним туманом... Надо было все-таки вернуться в Апраксин переулок, где машины и народ, а не пытаться тут срезать через Торговый, где, как назло, ни души...
Сзади послышался шум мотора и шелест шин. Но Гельман, только что тосковавший по машинам, этому звуку не обрадовался. Что, если это - ОНИ? Группа захвата, или как там это у них называется - зондеркоманда... Умом он понимал, что это глупо, но ноги так и рвались припустить бегом. Набережная Фонтанки уже совсем близко! Да, он будет выглядеть идиотом, но лучше живой параноик, чем мертвый скептик! Но - поздно, от машины не убежать...
Автомобиль проехал мимо, не уделив Гельману никакого внимания. Это оказался минифургон. Странно - что может развозить минифургон посреди ночи? И не тот ли это самый, что стоял в Графском проезде? Нет, вроде тот был светлее...
Но вот, наконец, Мюрат обогнул овальный скверик на площади и вышел на набережную. Прямо перед ним был Чернышёв мост - старинный, тяжеловесный, казавшийся неоправданно громоздким для маленькой Фонтанки из-за четырех квадратных башен, увенчанных полукруглыми каменными куполами. Когда-то мост был разводным, ныне башни выполняют лишь декоративную функцию... старые имперские механизмы сохраняют видимость основательности, но на самом деле уже не работают... Ну вот, считай, полпути пройдено.
Когда Гельман прошел через первую башню, он заметил людей, идущих ему навстречу.
Он заметил бы их и раньше, если бы не темнота, в проходах сквозь башни становившаяся совсем непроглядной. Их было трое, они шли, перекрыв собой весь тротуар. Кажется, у одного из них был какой-то странный головной убор...
Мюрат сразу понял, что эти типы ему не нравятся. Было в них что-то неестественное. Хотя бы уже то, что они шли молча, хотя для дружеской компании естественно было бы разговаривать. И что-то еще в их движениях... в одежде... Неужели это ОНИ, неужели все-таки ОНИ? Не Герман, не подозрительный фургон, а вот эти? Или все прочие выполняли роль загонщиков?
Бежать было поздно и бессмысленно. Гельман никогда не увлекался спортом, а это были, судя по всему, молодые парни. Им не составит труда его догнать. Оставалось только спокойно идти им навстречу. Иногда такая наглая уверенность срабатывает. И потом, может быть, его страхи все-таки беспочвенны...
