– Здрава будь, Аринушка! – не сказал – пропел за спиной незнакомый женский голос. Вроде и ласково говорит, но Аринка не обманулась: такие-то мягко стелют, да спать бывает жестко. – Вот, значит, ты какая…
Арина обернулась и как в проруби утонула в чьих-то глазах, серых с мелкими зеленоватыми крапинками. Совсем ничего не осталось, кроме этих глаз, удерживающих ее. Вроде бы и мягко держали, но не отпускали, так что, когда Арина ощутила еле-еле заметное прикосновение, будто пощекотали ее мягкой лапкой по вискам, не сразу обратила на него внимание. Только и спохватилась, когда лапка эта резко отдернулась – не то обожглась, не то испугалась чего-то. Тут и глаза ее отпустили; правда, Аринка напоследок успела заметить в них немалое удивление.
– Погляди, погляди на меня, Аринушка, – снова пропел голос, но теперь уже не было в нем внутренней силы; просто добрая тетушка подошла поздороваться. – Я тебе мешать не стану, – пообещала тетушка и повернулась к Анне. – Аннушка, а девки-то у тебя прямо цветут! Что ж ты там с ними делаешь? Даже и моя прихорашиваться начала, глазками постреливать, глядя на твоих.
Воспользовавшись передышкой, Аринка с настороженным интересом разглядывала незнакомку, прикидывала: женщина вроде самая обыкновенная; примерно ровесница Анны, чуть ниже ее самой ростом, полноватая, но по возрасту уже и положено, не всем же, как Анне, повезет – скорее статью, чем дородностью с годами налиться. Но и эта еще очень даже ничего выглядит: крепко сбитая, сдобная, в себе уверенная. Одежда на ней неброская, но добротная, даже более чем добротная. Уж за Фомой-то замужем побыв, Арина цену тканям знала. Эдакая невзрачность порой подороже любой яркости ценится.
Руки вот еще… бабка, помнится, повторять любила: «Хочешь про женщину знать – не на лицо гляди, а на руки». Трудов руки не чужды, и с серпом знакомы, а вот за скотиной ходить хозяйке не приходится. Ни колец, ни перстней (при дорогой-то одежде!) и… холеные руки-то. Гладкие, мягкие – следят за ними, ухаживают. Да и лицо не обветренное, кожа нежная, чистая, как у молодой, на щеках румянец, морщин почти нет, во всяком случае, глубоких крестьянских, ветром и пылью оставленных. Губы алые, влажные, несмотря на возраст – не просто бережет себя бабонька, а досуг и средства для этого имеет. На поясе мешочки со всякими разностями… вроде бы многовато… И обереги! Вышивка на одежде – знаки Макоши. Ну конечно! Морок ум застит, а то сразу бы сообразила – про нее же сама всю дорогу думала. Лекарка Настена и есть, кто ж еще-то?
– Вижу, поняла… ну тогда еще раз: здрава будь, Аринушка! – женщина слегка поклонилась в ее сторону.
– Здрава будь и ты, Настена! – Арина ответила чуть более глубоким поклоном, но не слишком – только уважение выказала. После Турова она такие мелочи хорошо понимала. Да и эта, по глазам видно, тоже поняла правильно.
– Умница, – улыбнулась женщина. – Аннушка, я Арину сразу к себе заберу. Заодно и по селу пройдемся, пусть бабы посмотрят. Глядишь, половина языков и уймутся, а остальные поутихнут. А не поутихнут… – Настена чуть повысила голос, – укоротим!
Анна в ответ лишь кивнула:
– Это уж точно. Благодарствуем, мы и сами к тебе собирались, – и кивнула Арине. – Ты с Настеной сейчас и ступай, так оно быстрее получится.
– Ну так, знамо дело, быстрее, – усмехнулась лекарка. – Мы с Ариной пройдем ко мне, а потом я ее к вам на подворье сама провожу. Меня Татьяна просила зайти, – кивнула она на стоящую невдалеке невестку Анны. – Дело у нее до меня какое-то…
– Мы тебя и без дела всегда видеть рады! – с поклоном, но уже как равная равной ответила Анна. Впрочем, особого тепла в ее голосе Аринка не заметила.
– Все бы так, а то в беде-то зовут, а в радости забывают. – Настена смотрела на Анну прищурившись, как купец на торгу. Аринка могла бы поклясться: этими взглядами да поклонами две женщины друг другу больше, чем словами, сказали.
Молодая женщина держалась настороже. Непонятно, с чего лекарка такое рвение проявила? Надо же… сама за ней пришла, да не куда-нибудь – к церкви, потом прогуляться предложила. А перед этим то ли прощупать пыталась, то ли и вовсе себе подчинить…
«Ну Красава-то понятно, от дури своим даром забавляется, а эта зачем? Или, как тогда сотник со старостой, меня в ведовстве заподозрила? А чего же тогда отступила? Да нет, не отступила – отшатнулась, будто ударилась обо что-то… или обожглась. Ничего не понимаю… Я же ей не соперница. Это Красаву я окоротить смогла, а с настоящей ведуньей разве сладила бы?»
Настена не спешила первой заговаривать, видно, от Арины вопросов дожидалась, да напрасно; этому уже не столько бабка научила, сколько туровский опыт, и то, как отец торговать своих подручных да Гриньку обучал. Кто первый интерес проявил, пусть тот первый и скажет свое слово, а нам суетиться нечего, мы себе цену знаем!
Тем временем они неторопливо двинулись по улице, и Арина буквально всей кожей чувствовала, как скребут по ней глазами раскланивающиеся с Настеной бабы, принаряженные ради светлого воскресенья. Похоже, с какой бы целью лекарка прогулку ни затеяла, знала, что говорила Анне, и языки действительно укоротятся.
«Ни дать ни взять – хозяйка! Корней с Аристархом мужскими делами заправляют, поп здешний явно в хозяева не лезет, а в женской жизни Ратного хозяйка она – Настена! Странно, почему такая молодая, а не кто-то из старух… но им тут виднее».
– Верно мыслишь, Аринушка! – Ее спутница снова по-доброму улыбнулась, только глаза на этот раз остались холодными, изучающими. Вроде и разговор первая начала, но и тут повернула по-своему. – В каждой избушке свои погремушки. У нас в Ратном – вот так. А что не закрываешься да мысли не прячешь, благодарствую. И от меня тебе тоже добро будет. Лада с Макошью, может, и не всегда дружно жили, но и не враждовали. А когда дело того требовало, Макошь Ладе в помощи никогда не отказывала!
– О чем это ты? – вскинула брови Аринка.
– О даре твоем! – словно кнутом щелкнула Настена. – Ладе ты предназначена. Ведовской силы в самой тебе нет, зато женской – через край! А эта сила – от Лады. Она тебя в обиду не дает.
– Бабку мою во мне увидела?.. – Аринка покачала головой. – Да когда это было! И не учила она меня таинствам.
– Не спорь… и не спрашивай! Бесследно такие вещи не проходят. А бабка у тебя, вижу, сильна была, надежно тебя прикрыла…[7] Интересно, Нинея справится ли?.. Я такой силы раньше и не встречала… Жалость-то какая, что так и не передала никому… – совершенно искренне вздохнула Настена. – Но и не порадоваться не могу, что не она, а ты к нам пожаловала. В тебе-то самой и впрямь ведовства нет. Может, скрыто до времени?
