Освещая палочкой путь и крепко держа вязанку хвороста, я направился туда, где когда-то видел Сильвана и где на меня напал патронус. Ночной лес утратил знакомые ориентиры, но спустя какое-то время я все же отыскал поляну, скудно освещенную идущей на убыль луной. Расчистив место для костра, я поджег ветки, притоптал снег и уселся на захваченный с собой коврик. В лесу было тихо, но эта тишина казалась иной, нежели глухое, воистину мертвое безмолвие школьной тюрьмы. Ночной лес полнился историями о спящих в нем живых существах и о тех, кто в этот поздний час собирался на охоту. Я разложил перед собой руны: одну, что означала меня; вторую, что отражала качества, которые я хотел обрести; и третью, что символизировала духа, которого я призывал. Спрятав палочку и сунув руки в рукава, я посмотрел на свой небольшой костер и начал произносить слова рунической песни.
Это была не та песня, которую распевают во весь голос, но и остаться в мыслях она тоже не могла. Ее слова надлежало высказать вслух, выразить через дыхание, ритмы, вибрации воздуха. Поначалу я слегка смущался, словно меня могли подслушать, и пел шепотом, но скоро магия заклинаний обрела собственную силу и сама начала управлять моим голосом. Казалось, я лишь посредник между нематериальным миром магии и тем миром, в который она хотела попасть через меня, и это не я пою песню, а она поет мной. Процесс захватывал; я совершенно забыл о своей первоначальной цели. Огонь, снег, луна и звезды, обступивший меня черный лес, древний язык, на котором песня говорила с миром — все это обращалось к тем архаическим слоям моего сознания, которых никогда прежде не касалось ни одно магическое действо или заклятье.
Я успел дважды пропеть весь цикл и принялся за него в третий раз, как вдруг у деревьев, смутно видневшихся в темноте за пределами круга света, шевельнулась чья-то тень. Я мигом вспомнил, что пришел сюда совсем не ради экстатических песнопений, а чтобы встретиться со своим тотемом, и замолчал.
Скоро на поляну вышло животное. Оно было небольшим, приземистым; по крайней мере, не медведь и даже не волк. Зверь медленно направился ко мне, аккуратно ступая по глубокому снегу, и когда попал в освещенное костром пространство, я, наконец, его узнал. Это была лисица — точнее, лис. Сперва его густой мех выглядел черным, но когда зверь приблизился, то оказался скорее буроватым.
Все это время лис не спускал с меня глаз, вытягивая вперед острую мордочку и нюхая воздух. Дойдя до костра, он сел, обернув хвостом лапы, и вновь пристально посмотрел на меня.
Это было странное ощущение. Умом я понимал: передо мной зверь, такой же, как бобры, лесные крысы или белки, но в то же время чувствовал, что лис не настоящий, что он — не только животное, а вместилище или символ чего-то большего. Зверь поднялся и вновь направился ко мне. Подойдя вплотную, он ступил правой передней лапой на коврик, а левой — на мою ногу, приблизил длинную морду к моему лицу, и в его темных глазах на секунду вспыхнул отблеск горевшего костра. Я замер, не представляя, что следует делать и надо ли что-то делать вообще. Лис приподнял верхнюю губу, обнажив острые зубы, а в следующую секунду его челюсти впились мне в шею под самым ухом, прокусив не защищенную шарфом кожу.
От неожиданности я отпрянул, не удержал равновесия и упал на спину. История с патронусом повторялась. Теперь лис стоял у меня на груди и лизал место укуса горячим шершавым языком. Через несколько секунд он спрыгнул в снег и начал облизываться.
Я осторожно сел, прикоснувшись к шее. На пальцах осталась кровь, но ее было немного, и я вновь взглянул на лиса. Закончив умываться, зверь неторопливо направился к черным деревьям. Еще мгновение, и он исчез во тьме.
… Когда я вышел к костру-маяку, почти все уже были в сборе. Через пару минут из лесу показались двое последних учеников, и в мешочек Асвинн вернулись все руны.
До сих пор я пребывал в странном подвешенном состоянии между повседневным миром и иной реальностью, откуда пришел ко мне лис, поэтому в первые минуты Хагрид, стоявший у большого бидона с пахучим имбирным чаем, профессор Асвинн в окружении переполненных впечатлениями учеников, темный Хогвартс, озеро с гробницей на берегу — все это казалось ненастоящим. Настоящим был тот костер на поляне, та луна и тот лис, что отведал моей крови. Или не отведал?..
— Эй, Линг! — окликнул меня Хагрид. — Иди-ка сюда.
Я подошел.
— Значит, у тебя тоже получилось, — констатировал лесничий, протягивая мне большую чашку горячего чая. — Ты бы себя видел, — добавил он, отвечая на невысказанный вопрос. — У вас у всех такие лица… прямо не знаю, как и описать.
Постепенно окружающая действительность вновь заняла положенное ей место, а мир лиса отодвинулся на задний план, ближе к пространству сновидений. Я подошел к Асвинн узнать, о чем она говорит.
— У тебя совершенно отъехавший вид, — сообщил мне возникший рядом Пирс. — Правда, и у меня был не лучше.
— Видел гризли? — спросил я.
— Нет, — усмехнулся Пирс. — Я, знаешь ли, втянулся, забыл, что пришел сюда просто за компанию.
— … не домашнее животное, — объясняла тем временем Асвинн. — Вы не сможете держать его в клетке или дома. Оно придет, если вы его позовете или если оно само захочет вас увидеть, что-то рассказать или чему-то научить. Оно будет приходить во снах…
— Слушай, у меня тут что-нибудь есть? — спросил я Пирса, ткнув пальцем в шею, куда меня цапнули.
— Нет, — ответил он, приглядевшись. — А что?
— Да так. Веткой ударило. Ничего.
Мне хотелось спросить у Асвинн, значит ли что-нибудь этот укус, но задавать вопросы в присутствии других я не собирался. Пусть пройдет немного времени. Возможно, я и так все пойму, или лис навестит меня во сне и расскажет об этом сам.
Рунный ритуал оказал глубокое впечатление не на меня одного. Все, кто в нем участвовал, еще несколько дней ходили, погрузившись в собственные мысли и переживания. Мне очень хотелось сохранить связь с теми слоями своего существа, которые пробудились в лесу, с древними, полуживотными, тонко чувствующими, но в стремительной школьной жизни это едва ли было возможно. Нас захватил поток лекций, зачетов, практических работ, и вскоре от того вечера у меня остались лишь обрывочные воспоминания, как от яркого, но давнего сна.
Разыгравшаяся в воскресенье метель вынудила больше половины учеников остаться в замке, но мне так надоело сидеть на одном месте, что я вышел бы на улицу даже в ураган.
Патрульные у ворот соорудили себе крытую беседку без стен, чтобы не заслонять круговой обзор, и сгрудились вокруг бочки с горевшим внутри огнем. Прокладывая по снегу тропу, я думал, что скоро, меньше чем через полгода, закончу Хогвартс. Оставшиеся месяцы пролетят незаметно. Нельзя сказать, что эта мысль меня печалила; скорее, наоборот — школой я был сыт по горло, — однако сейчас, когда Тейлор собирался взять меня к себе, выбор того, чем заняться после учебы, сводился всего к одному варианту. Что ж, если этот "пес Повелителя" так хорош, как о нем говорят, быть может, имеет смысл воспользоваться шансом и чему-нибудь у него поучиться? Я вспомнил обстановку в комендатуре и представил себя там, среди этих людей: вот я сижу за столом, вот отдыхаю на втором этаже или что-нибудь готовлю у плиты на первом… Как ни странно, такая картина казалась вполне гармоничной, и я немного приободрился: не стоило игнорировать положительный (в кои-то веки!) отклик своей интуиции.
