В задумчивости раскуриваю трубку. Почему все мои путешествия, мало того, что некомфортные, так еще напоминают дикую гонку с препятствиями?! И что же теперь делать? Если этот волхв действительно поклялся, то, вернув ему посох, я практически собственноручно уничтожу свой народ. И почему раньше не понял, что дело-то с душком?
Что-то от такой новости снова все разболелось! Выбиваю и убираю трубку. После медитации, ложусь спать.
Выезжаем рано, периодически подгоняя коней.
– Лис! Куда ты так торопишься? – окликает меня девчушка. – За нами же никто не гонится!
– «Птичка» кое-что интересное рассказала, – неохотно отвечаю ей. – У меня меньше времени, чем я рассчитывал.
Поворачиваю голову и успеваю увидеть ее кивок. И зачем было спрашивать?
После полудня восьмого дня, замечаю вдалеке холм, по окружности которого вздымается земляной вал. Перед ним возвышается сторожевая вышка. Казаки! Похоже что это перевалочный пункт – отбиться с такими укреплениями можно лишь от небольшого отряда.
– Помнишь свою клятву? – интересуюсь у Василисы.
– Да, Лис. Спасибо тебе, что спас меня.
– Будем считать, что твое молчание это моя благодарность, – улыбаюсь уголками губ.
Торквемада мяукает из-за пазухи. И пойми, что он этим хотел сказать!
– Поехали быстрее! – говорю девчушке, и несильно бью лошадке под ребра.
Осталось метров пятьсот. Набрасываю иллюзию на лицо и с трудом сдерживаю болезненный стон. Надо отдохнуть и полностью вылечиться, только некогда. Хотя такое же стало привычным…
– Стой! Кто такие? – раздается окрик, когда мы подъезжаем на расстоянии полета стрелы до стены.
– Странник. Вот девчушку выручил, Василиса-знахарка, может, слыхал? отбрасываю капюшон. – Говорит, что из ваших.
– Вроде похожа на дочку атаманову. Да только давно она пропала, – с сомнением произносит он. – А кто третий?
– «Птичку» певчую поймал, заслушаешься ее песен. Ценная, думаю, наш государь по-царски за нее наградит.
– Ладно, подъезжайте – пусть кошевой с вами разбирается.
– Поехали, – говорю, повернув голову к девчушке.
– Как… почему… – сбивчиво начинает она.
М-да, какая впечатлительная особа. Потираю подбородок, о, коротенькая бородка уже отросла. Побриться или все же вернуться к привычной эспаньолке в стиле Генриха IV?
Ворота со скрипом распахнулись. Внутри нас ждала тройка обритых наголо мужчин с роскошными усами. А где характерные чубы? Одеты в зипуны, на поясах сабли.
– Дядя Ваня! – кричит девчушка, спрыгивает с коня и подбегает к одному из мужчин.
– Василиска! – он прижимает ее к груди. – Жива! А то мать все рыдает, а у отца седины прибавилось! Как ты спаслась?
– Никак, – подъезжаю к ним. – Это моя заслуга, я в Азов по делам заезжал…
– А ты кем будешь? Служивый али как?
– А какая разница? – улыбаюсь уголками губ. – С Дона выдачи нет!
– Это да, – местный голова опускает руку на оголовье сабли, – но все же – кто ты такой?!
– Странник, можешь Лисом называть, – спускаюсь с седла. – Девчушку доставил и заодно «птичку» привез, вы уж ее царю доставьте. А кто ты?
– Кошевой я тут, Георгием родители назвали. Что за «птичка»?
– Лыцарь, из Европы. Магистры с Крымским ханством побрататься хотят.
– А не брешешь? – влезает в разговор один из спутников головы.
– Собаки брешут, а я говорю, запомнил? – сжимаю рукоять чекана.
– Николай, успокойся, – произносит кошевой. – Ну а ты чем докажешь, что правду сказываешь?
– Есть письма и свитки, да и допросить можно этого рыцаря, – пожимаю плечами.
– У нас остановишься? – переходит на новую тему он.
– Лучше двинусь дальше. Правда, если коней поменяете и припасами поделитесь.
– Сегодня никак, – качает казак головой, – надо спасение Василисы отпраздновать, да и щебетанье твоей «птички» послушать.
– И долго ее песни слушать будете?
– Послезавтра снаряжу в дорогу как князя, любо? – притопывает он ногой, одетой в сапог из качественной коричневой кожи.
– Любо, – киваю и слегка расслабляюсь, – как князя не надо, а вот как казака в поход можно.
– Любо! – кошевой хлопает меня по плечу. – Пойдем чарку-другую для сугрева выпьем! Лошадей тут оставь, озаботятся о них…
Моя голова… Я читал, что зимой казаки «зипуны пропивают», но не думал, что они столько пьют! Но должен признать, делают это организовано – пока часть напивается до состояния не стояния, другая несет караульную службу на стенах.
– Проснулся? – в полуземлянку заглядывает кошевой.
– Вроде да, подай топор!
– Зачем? – удивляется он.
– Голову снести, а то болит.
И это не только от выпивки, но и оттого, что полуземлянка топится по-черному. Бедно еще, казаки, живут!
Мужчина начинает хохотать, я же морщусь и сжимаю виски. Как же мне плохо!
– Пошли – подлечишься, – предлагает он. – А потом к твоему рыцарю пойдем.
– Он теперь твой, как и Василиса, – открещиваюсь от его слов.
– Ух, люб ты мне, странник! Жаль, что не веры нашей, но все равно молодца!
Криво усмехаюсь и сползаю с тюфяка.
Подправив здоровье парой чарок, и закусив жареным мясом, отправляемся к «птичке». Кот не идет со мной, предпочитает погулять сам по себе.
Очередная полуземлянка, печи нет, из мебели: невысокий колченогий столик с разложенным на нем инструментом заплечных дел мастера, да скамья. Свет, как и тепло, идет он большой жаровни, расположенной в углу. У стены сидит на бараньей шкуре связанный по рукам и ногам рыцарь. Не особо холодно тут, заболеть не должен.
– Сейчас Федор подойдет, тогда и начнем, – произносит голова, присаживаясь на низкую скамеечку у стены.
– Без меня не обойтись? – интересуюсь, набивая и раскуривая трубку.
– Можно, – Иван пожимает плечами, – не хочешь смотреть?
– Я не люблю пытки, – выдыхаю дым. – Понимаю что они необходимы, но кто сказал, что я получаю от этого удовольствие?
– Понятно, – протягивает казак и, следуя моему примеру, раскуривает трубку.
– Давно меня на Руси не было, расскажи, что да как тут.
– Новости до нас доходят долго, – попыхивая трубкой, произносит мужчина извиняющимся тоном, – царевичу Дмитрию уже три года исполнилось, кораблей много строят, да стрельцов учат уму-разуму.
Какой царевич Дмитрий?! Он же в младенчестве утонул! По глупости царской – не послушался старца, наперекор пошел!
– А в остальном? Как там Европа, дрожит от османов?
– Поговаривают, что из какой-то Священной империи послы часто к нашему царю приезжают с дарами и грамотами. А, она всегда дрожит, нету сейчас там воинов. Да и веру на золотого тельца променяли, и рыцари их греховными деяниями в своих замках занимаются, тьфу!
