— Гигант. Высушенный Геракл.
— А кто это?
Стас вспомнил, что американцы знают этого античного героя под другим именем, и поправился:
— Геркулес.
— А ты хорошо шпаришь по-английски.
— У меня были хорошие учителя.
— У тебя есть семья? Дети?
— Дочь шестнадцати лет.
— Моей пятнадцать! — обрадовался Дэвид, видно парень любил поболтать. — А я по восемь месяцев в году в командировках, а иногда и все десять. Когда я ее вижу? На день благодаренья? Кому она задаст свои вопросы? Этим парням, что норовят затащить ее в свою машину с орущим магнитофоном? Эти научат, как же, не сомневайся.
— Но мать-то есть.
— Есть, но ей нет до Маргарет никакого дела. Карьера и шейпинг-это единственные две вещи в мире, которые ее интересуют. Я вынужден лезть в такие дебри. Маргарет крупная девочка, и я заметил, что она не носит лифчик. Я ей и сказал: "Маргарет, у тебя уже большие сиськи, тебе надо одевать эти… как у мамы". Так она меня на смех подняла. Оказывается, она чудесно осведомлена про лифчики, но у них модно ходить без них.
— Так и сказал? — Спросил Стас, давясь смехом. — У тебя большие сиськи?
— А что тут смешного? Как я еще должен был сказать девке с большими сиськами, что у нее большие сиськи?
— Резонно. Может, тебе не надо было вообще лезть со своими советами особенно в таких специфических вещах? Мой начальник в Кабуле говаривал: "Женщина-боец особый. Начиная с того, что команду "ложись" неправильно выполняет и, кончая тем, что раз в месяц может тебя укусить ни за что ни про что".
— А что же я, по-твоему, должен был молчать как рыба? Я приехал на побывку на неделю, вижу взрослую дочь от силы пятнадцать минут в день, пока она еще не в колледже или не со своими подружками-я же должен хоть что-то сказать, хоть какую-то глупость.
— Имеешь полное право. Только не ори, а то людям спать мешаешь.
— Извини. Не понимаю, что со мной творится? Давай выпьем, я угощаю.
— В боевом выходе не пью и тебе не советую.
— Если бы кто сказал раньше, что русский откажется выпить!
В это время между Карадайном и сержантом Бакстером тоже случился разговор.
— Вы сказали не всю правду, сэр, — сказал Бен.
— Объясните ваши слова, Бакстер.
— Вы упомянули, что из-за отсутствия проводника мы не могли организовать экспедицию раньше, но ведь это неправда.
— Неужели? — Карадайн поднял одну бровь.
— Проводника нашли. Это был один парень из пуштунов. И экспедиция была. Восемнадцать парней на двух боевых машинах пехоты. Они выехали из Кабула неделю назад. Вы не считаете, сэр, что за это время до Луны можно было доехать?
Карадайн встал к нему вплотную и произнес:
— Откуда ты знаешь про пропавшую экспедицию, сынок?
— Оттуда, откуда и вы, — спокойно произнес Бен. — От генерала Найчеза Уошберна. Перед отъездом он вызвал меня и сказал, что считает, что в группе правду о группе лейтенанта Броуди должны знать двое. На всякий случай. Выбор пал на меня.
Карадайн успокоился и произнес:
— Значит, так тому и быть.
— Почему вы все-таки не рассказали про Броуди русскому?
— Потому что ему совсем не нужно это знать. Еще вопросы есть?
— Он был бы последним дураком, если бы после такого рассказа согласился с нами идти, — Бен осклабился.
Стас был уверен, что не заснет, раньше бы никогда не заснул, но стоило ему залезть в спальник, пахнущий свежим паралоном, и закрыть глаза, как он разом отрубился. И еще храпел. Старый он стал.
Когда его тронули за плечо, ему показалось, что это произошло через секунду. Над ним возвышался Дэвид.
— Что случилось? — спросил Стас, в ответ тот молча поманил его за собой.
Стас с сожалением выбрался из нагретого мешка, и воздух по контрасту показался ему ледяным.
— Ты чего не спишь? — спросил Стас.
— На дежурство заступил, решил осмотреться и вот, — Дэвид указал вперед.
В предутреннем, но все еще довольно густом сумраке Стас различил фигуры американцев, возвышающихся рядом с лежащим Мехди. Все вроде было так же, как и в тот момент, когда афганец только улегся, подложив суму под голову. Одна нога подогнута, голова расслаблено откинута вбок.
И только нож, вбитый в сердце по самую рукоятку, портил картину.
Выяснилось, что отсутствует Карадайн.
— Куда он делся? — спросил Бен у Эдди, дежурившего первым.
— Он не ложился. Вокруг лагеря все ходил, потом когда затих, я думал, что он тоже лег.
— Думал он! А если б и нас как этого афганца?
— Я за ним не следил!
— А за чем ты следил? За собственными шарами? Чтоб не укатились ненароком?
Бакстер вцепился в ворот Эдди, у него на руках повис Дэвид, а того, в свою очередь, держал Канн.
— Прекратить! — раздался зычный голос сзади. — Чего разорались? Вас слышно на милю. Разведчики, фак вашу мать.
Карадайн подошел к ним и, глядя на их вытянутые лица, спросил:
— Что смотрите на меня? Я не зомби, уверяю вас. Я обычный уорент-офицер американской армии.
— Мехди убит.
Карадайн растолкал их, наклонился над трупом, бегло оглядел, потом резко встал.
— И единственное, на что у вас хватило ума, это то, что я пришил араба и сбежал в пустыню, видно решив стать отшельником и замолить этот страшный грех?
Он наклонился и рывком выдернул нож. Булькнув, выплеснулась кровь.
— М-9! Нож от винтовки М-16. Я мог бы обыскать сейчас всех вас, но думаю, это ничего не даст. Даю сто очков, что все ваше оружие по штату у вас на месте.
— Я скажу больше, — холодным тоном проговорил Карадайн, едва приоткрывая с силой сомкнутые челюсти. — Если бы это было необходимо для дела, я, не колеблясь ни секунды, пришил бы этого араба, нисколько от вас не таясь. Мне глубоко безразлично, если кто-то из вас решил прирезать его из одной только расовой ненависти, или даже просто из-за того, что он плохо пахнул. Я не позволю из-за такой ерунды, как этот мертвый араб, срывать операцию, находящуюся под личным контролем генерала Найчеза Уошберна. Тот, кто думает иначе, может высказать свое мнение перед тем, как получить от меня пулю в лоб.
Добровольцев не нашлось.
Стас попросил у Канна лопату и пошел копать могилу. Вскоре к нему присоединился Дэвид.
— Не верю я нашему Бешеному Гарри, — сказал американец. — В управлении про него разное болтают. Может, он талибам продался?
— Для этого он чересчур исполнителен и помешан на дисциплине.
9.
С Т А Р А Я Д О Р О Г А
Безжалостное солнце освещало почти лунный пейзаж. Ровная как стол пустыня с горами на горизонте. Канн вильнул, инстинктивно объезжая лежащий посредине дороги предмет. Колесо.
