В машине он познакомился с еще тремя представителями их чрезвычайно скромной для военного времени группой.
Один оказался из местных. В белой рубахе и штанах. На голове шляпа с опущенными полами, на ногах разбитые ботинки.
— Что, ботинки не дали? — спросил Стас на дари.
— Видно, посчитали грязного араба недостойным. Где ты научился нашему языку?
— На войне.
Афганца звали Мехди. Он оказался родом с Мазари, в Ашамлыке не был, но там оставалось недалеко.
Мастер — сержант Эдди Фарклоу был молчалив, не ответив на приветствие. Стас подумал, что парень трусит перед боевым выездом, но не уловил флюидов страха. Парень был сосредоточен, и остальных для него не существовало. Уже потом он узнал, что Эдди снайпер, и такое состояние для него нормально.
Последним членом их группы оказался штаб-сержант Ричард Канн. Удивительно красивый негр, похожий на персонажа фантастического боевика. Просто неземное лицо.
— Поехали, девочки, а то всех кавалеров расхватают, — поторопил Карадайн.
Повинуясь команде, Кейбл включил GPRS. На мониторе загорелись слова: "Связь со спутником установлена."
— Так, посмотрим, что тут у нас? — пальцы Дэвида забегали по клавиатуре.
Кан, уже занявший свое привычное место водителя, дал полный газ, и Хамви понесся по ночным улицам. Слышался только мелодичный голос навигатора:
— Направо. За арыком налево. Теперь вниз!
Внезапно перед ними возникла какая-то незапланированная стройка. Кучи мусора, растянутее поперек дороги вервия, видимые лишь с расстояния в один метр. Кан вывернул руль, каким-то чудом заставив "Хамви" вписаться в узкую щель между дувалами.
Мотор заглох, и в тишине все услышали утробный звук провернувшейся хорошо смазанной цепи.
— Гони! — крикнули Карадайн со Стасом одновременно.
В армии не принято задавать много вопросов. С одновременно взревевшим мотором Канн вдавил педаль газа.
Стронувшаяся машина открыла вид на дувал, который впрочем, существовал недолго. Ахнула так, мало не показалось, и дувал атрофировался до глиняных брызг.
Фугас, профессионально определил Стас. Проявились и преследователи. БМП "M2 Bradley". Роликовая цепь исправно подавала снаряды в "Бушмастер" калибра 25 миллиметров. Все смешалось. Выстрелы, крики, Карадайн безуспешно пытался связаться со своими.
— База! Я Путник! Меня обстреляли! Прикажите патрулю немедленно прекратить огонь!
Неизвестно, что подействовало, приказ базы или бешеная езда Канна, но броневик скоро отстал. GPRS перешел со скороговорки на обычную речь.
Они вырвались.
— Что это было? — спросил Стас.
— Попали в зону проведения операции, — буркнул Карадайн.
— А разве их проводят ночью?
— Их могут проводить когда-угодно.
Но что-то тут не клеилось. Наверное, об этом подумали все. Во всяком случае, на планшете это место было бы помечено как запретное, и навигатор не должен был вывести их прямиком на точку. Однако если б они не крикнули, если бы Канн не вдавил. Стас и сам не знал, чего он вздумал орать. Он никогда не слышал, как перезаряжается "Бушмастер", но в этот момент словно ножом резануло по нервам.
Было у него такое после возвращения. Пил на кухне чай, и вдруг воробей, подлец, с крыши как прыснул. Стас и не заметил, как оказался на полу среди битой посуды. Рефлекс, господа.
На обочине продолжали мелькать убогие лачуги, но они носили разрозненный характер. Из города они ушли.
Вскоре иссякли и лачуги. Хамви несся по разбитой дороге, с обеих сторон которой тянулись густо разросшиеся кусты — "зеленка".
Перед Стасом возникла картинка такой ясности, будто она имела место не позднее вчерашнего дня: он сидит на раскаленной броне, а рядом громко шумит горный ручей. Несмотря на жару, вода в нем ледяная словно из морозильника. В воде снуют мелкие рыбешки, но есть их нельзя, отравишься. В ручье громко, словно таежный медведь плещется Студенцов. В воздухе висит запах пыли и мака, видно где-то недалеко расположилась подпольная плантация.
А потом начинает игриво петь эта маленькая птичка: "Пит-пиль-дык. Пит-пильдык."
Канн продолжал молча давить на газ, и некоторое время в кабине царили лишь воспоминания.
— Как нам добраться до твоего Мазари? — спросил Карадайн у Мехди.
— Есть две дороги, одна из которых гораздо короче, но короткая дорога не всегда самая близкая. Будет безопаснее воспользоваться Старой дорогой. Я покажу.
Они ехали до тех пор, пока на востоке, над самой землей, не возникла бледная еще полоска. Светало.
— Рик, тормози, — приказал Карадайн. — Доставайте тент, маскируйте машину. Ночью рядом с Мазари может быть опасно.
— Тут на Старой дороге кяриз есть, — подсказал Мехди.
— Колодец на Старой дороге? — повторил за ним Стас. — Так вот ты куда нас привел!
— А что? — подозрительно спросил Карадайн.
— У нас тут в восемьдесят девятом взвод спецназа пропал. Ни трупов, ни вообще никаких следов. Долго их искали, так ничего и не нашли.
— Не вздумай нас пугать своими страшилками.
— Какие уж тут страшилки?
— Всем спать! — приказал офицер. — Фарклоу дежурный. Через час его сменит Дэвид. Подьем через два часа. Если хотите выспаться, торопитесь.
В рюкзаке кроме спального мешка обнаружился продовольственный паек, но Стас есть не стал. Только попил сока из пакетика. Мехди лег отдельно, подложив суму по голову.
Перед сном к Стасу подошел Дэвид. Было видно, что парня распирает.
— Говорят, ты был на войне, Стейси? А я никогда не был. Только на Гранаде, но разве это война. Кубинцы сутки, правда, держались, но мы подтянули артиллерию-и все. Мы там с Беном были. Хороший остров. Там самые лучшие проститутки, чуть-чуть похуже, чем на Кубе.
— Ты и на Кубе был?
— Ага, в заливе свиней. Нет, шучу, конечно. Я там отпуск проводил. Представляешь, шикарная мулатка, живот которой можно облизывать вместо мороженного, всего пятнадцать баксов стоит.
— Представляю.
— Ни черта ты не представляешь! А какой там поганый ром. Меня так с него мутило. Но девочки…
— Дэвид, ты когда-нибудь можешь не говорить о девочках?
— Я о них не только не говорить-не думать не могу.
— Тяжелый случай.
— Ты и не представляешь, насколько тяжелый. Я один раз в Гамбурге попал в квартал красных фонарей. Там в каждой витрине сидит полуголая красотка. Пятьдесят марок-и она твоя. Так я из квартала до утра выбраться не мог. Все вроде, сделал свое дело, но нет — каждая следующая девочка в витрине кажется симпатичнее предыдущей. Что тут поделаешь. Шестьсот марок оставил.
— Гигант. Высушенный Геракл.
