меня обвиняли? И за что судили?
– Да за отречение ваше, в первую очередь. За то, что фронт, армию бросили. Такое не прощается, ваше величество. Никому! И за вступление в войну с неподготовленной армией и флотом. Ни Сербия, ни все Балканы целиком, ни проливы эти несчастные таких жертв не стоили. Да еще против германцев. Что нам с ними делить? Польшу? Да она для нас только гиря на ногах и геморрой со столетним стажем!
Николай остановился. Резко повернулся к замершему Балку. Лицо императора было спокойно. Но глаза!
– Спасибо вам, Василий Александрович. За правду от сердца. Я вам – верю. За честную и храбрую службу, спасибо. И… за справедливость. Поверьте, и вы: для меня рассказ Михаила Лаврентьевича стал страшным шоком. Отречение на пороге победы! Что же они со мной такое смогли сделать? Я, кстати, не исключаю, что был какой-то грязный шантаж…
– Семья ваша была в заложниках. Не доглядели вы. Да и что бы это была за победа, когда Россия должна была своим союзникам больше десятка годовых бюджетов? Сие и близко не победа, простите. А форменное рабство.
Николай нетерпеливо стянул перчатку, сдернул с усов намерзшие льдинки и досадливо поморщился. Было понятно, что затронутый момент ему не просто неприятен. Он его гнетет… Но через пару секунд взял себя в руки.
– Все. Давайте пока не будем больше о грустном, Василий Александрович, если не возражаете… Капитан Балк. Станьте смирно! Клянетесь ли вы верно, нелицемерно и бескорыстно служить Империи Российской, Престолу, нам? Так же честно и самоотверженно исполняя торжественную клятву присяги, что дали вы нашей Родине в вашем времени?
– Клянусь, мой государь!
– Вольно, капитан… Отныне вы – офицер Российской Императорской армии. Нашей гвардии. И мой флигель-адъютант. И, кроме того, имеете право персонального доклада своему государю в случае возникновения любых особых ситуаций. В любое время. Но об этом – никому. Будут знать только министр Двора, Мосолов, Дедюлин, Спиридович и я.
– Каких «особых», ваше величество?
– А вот с этим вы теперь уж сами разбирайтесь, Василий Александрович. Сами, мой дорогой. Вы нынче же отправляетесь в Петербург. В распоряжение Сергея Васильевича Зубатова. Того самого, за которого вы меня особо просили. С зачислением к нему в штат ИССП [13]. Если война для кого-то и закончилась в Токио, то только не для нас с вами. И хоть погоны у вас пока останутся капитанские, должность вам предстоит принять полковничью. А по ответственности, правам и содержанию – генеральскую. Этот момент мы с братом оговорили. С учетом вашего мнения, естественно. Наверное, это правильно. Не стоит вам пока блистать. Пусть лучше о капитане Балке судачат как о любимчике и протеже Михаила Александровича, чем понимают ваш истинный уровень. Я надеюсь, что ваша будущая супруга не обидится на меня за то, что генеральшей станет еще не скоро. И спасибо вам огромное за нашего Мишкина. Я сегодня с первого взгляда на него понял, что он вернулся оттуда совсем другим человеком. Хотя по корреспонденциям от него было понятно, но лучше один раз увидеть, как говорится. Он чем-то даже напомнил мне нашего отца. Слава богу, что так все обернулось… Кстати, Михаил Лаврентьевич уже рассказал вам о том, чем будете заниматься?
– В самых общих чертах. Но по большому счету он очертил ряд задач, которые мне именно что «по профилю».
– Конечно. Я в этом не сомневаюсь.
– Государь, а наша докладная, что мы с Михаилом Александровичем…
– Все, что вы предлагаете по реформированию нашей армии, мной принято. Военное министерство уже верстает план мероприятий и роспись расходов. Документы готовит полковник Генерального штаба Петр Константинович Кондзеровский. Он вас ожидает и о полномочиях ваших проинформирован. Над изменениями в Уставы работа завершается. Примерно через месяц мы все это рассмотрим. Но у меня к вам будет еще много вопросов, Василий Александрович. Очень много вопросов. Как, не сомневаюсь, и у вас ко мне… А сейчас давайте-ка возвращаться, а то что-то в сапогах ноги начали мерзнуть, не простыть бы. В Петербурге у нас с вами будет время о многом перетолковать, когда вы обустроитесь и войдете в курс дел. По проживанию все вопросы уже решены, Сергей Васильевич вам расскажет.
Да! Знаете, есть еще любопытство некоторое. Ведь, хотя Михаил Лаврентьевич и с вами прибыл оттуда, но он много вас моложе. Ту страну, ваш великий Союз Республик, он «вживую» не помнит практически… Так почему, скажите, почему все у вас вдруг рухнуло? Только ли из-за того, что, как Миша говорит, у руководства пошел «бардак в головах»? Что система «стала проигрывать в конкуренции»? Что самое главное вы просмотрели? Как и я, кстати. Ведь только он раскрыл мне глаза на роль и место пролетариата…
– Бардак? Это было, конечно. Но не только, ваше величество. Вернее, не столько. Плановое хозяйство – это, по моему мнению, колоссальный плюс для экономического развития. Но у нас был очень умный, дальновидный и могучий враг – американцы.
– И неужели мы… Вы не смогли разобраться с этими янки? И с их жидовскими заправилами – банкирами?
– Николай Александрович, увы. Не смогли. Кишка тонка оказалась. Хотя были и глупость, и элемент предательства, но… Во всем этом виноваты опять-таки лично вы! – Василий не удержался, чтоб не рассмеяться.
– Я?!
– Конечно. Кто же еще? Довели страну до двух революций, проиграли две войны, итогом второй стала гражданская. Да еще немцы остались во врагах с воспоследовавшим вторым раундом. Самым разрушительным и кровавым. А тем временем янки развивались за океаном, уходили вперед, получая с наших войн дикие барыши. В итоге фора стала слишком велика. И в лоб эта задача решалась лишь на уровне взаимного уничтожения.
– Понятно. И в том, что вы на войну с ними не решились, тоже я виноват?
– Но…
– Что но? Видеть, что явно проигрываете, и не пойти ва-банк? Не стукнуть по столу кулаком?
– Стучали. Даже туфлей…
– Это как?! Что еще за… Ладно, почти пришли. Потом обязательно расскажете про туфлю, – царь улыбнулся. – А сейчас ступайте, Василий Александрович, своих поздравьте. Вижу же, стоят, мерзнут. Вас ждут.
– Есть! Но… простите, еще один небольшой момент, ваше величество…
– Да, конечно, конечно…
– Вот тут три списка, – Василий достал из кармана запечатанный конверт, – в первом перечислены фамилии и род занятий людей, которые, как показала наша история, были если не гениями, то великими талантами в своих областях. Но по тем или иным причинам эти люди не смогли полностью реализовать своих дарований. Некоторых нужно спасать, прямо сейчас. Это интеллектуальный золотой фонд,
