извините, конечно, но, во-первых, делу общему от этого только польза. А во-вторых, повторяю: это моя личная проблема. И я, то есть мы…
– Хм… Всеволодыч. Как считаешь, может, пора вздуть его? Разочек. ПРАВИЛЬНО. Чтоб понял, перед кем хвост поднимает.
– Василий. Перестань, пожалуйста. Не задирай. Сам хорош: видишь же, наша «особа приближенная» в растрепанных чувствах. А ты, Вадим, не ной. Что за пацанство? Любите друг друга? И – слава богу! Этим и дорожите. А что там и как дальше вывернет, сейчас не узнаешь. Я так понимаю, что вертят тобой, дорогуша. Причем не хитрости или капризов ради, а просто потому, что у твоей принцессы хреново личная жизнь с ее настройками православными укладывается. Можно понять. И даже посочувствовать. Но изменить что-то быстро – нельзя. Ты сам-то понимаешь, что этим взвалил на нас еще одну нехилую проблему? Не токмо на себя, любимого. А на нас, на всех. Ибо Николай нас на индивидов не разделяет. Понимаешь?
– Типа того…
– Типа? Чучело ты, а не кандидат на Нобелевку, – Петрович заржал. – Ладно. Слушай инструктаж, герой-любовник. Краткий. Первое. Нытьем, уговорами и прочим вы ни фига не добьетесь. Ситуация сама должна созреть. Но не по типу сбежать и где-нить обвенчаться или деток нарожать, чтоб потом этим шантажировать. Это фигня полная. Только отягчающие обстоятельства, не более. Далее – второе. С Ольгой веди себя уважительно, но твердо. Нежно, любя. Но до истерик не допускай. Готовь к длительной кампании. То, что ты знаешь, как Николай не сумел противостоять бракам Михаила и Кирилла, не означает, что он не смог их примерно и жестко наказать. Не забывай об этом и не вздумай Ольге рассказать про их амурные делишки. Нам подобное нужно, когда мировая драчка в перспективе? Не трепанул еще?
– Нет, конечно.
– И это правильный ответ, – улыбнулся одними губами Балк, при этом взгляд его оставался спокойным и холодным. – Только, до кучи, на десерт – третье тебе, Вадим. Если ты плохо понимаешь ситуацию, я тебе ее проясню. Ты – не в том положении, когда, ежели что, можно хлопнуть дверью и выйти с гордым видом. Опалы ни для тебя, ни для нас не будет. Мы здесь – не герои-спасители отечества. Таковой здесь имеется в единственном числе. Звать его Николай Александрович Романов. Если мы станем ему неудобными, будут четыре одиночки в Петропавловке, долгое и педантичное «потрошение», на завершающем этапе очень и очень болезненное. Которое, полюбасу, закончится девятью граммами свинца. Либо уже для сумасшедших – кто до конца не выдержал, и это их счастье. Либо для все еще вменяемых. И им же хуже.
– Это все логично, конечно. Но, Василий Александрович, поверьте, я с ним общаюсь уже год. Николай не такой, как вы привыкли его воспринимать. Вернее, не совсем такой.
– Вадим. Человек в разных обстоятельствах способен на различные поступки. Тем более человек внушаемый и болезненно самолюбивый одновременно. И даже просто способный испугаться. За свою семью, например. Понимаешь, о чем это я? Уверен ты на сто один процент, что нет такой ситуации – оговора, провокации, доноса, при которой он не решит отделаться от нас, как от лишнего фактора риска?
– На сто один процент?.. Нет. Не уверен…
– Вот о том и речь, мой дорогой. Так что обиду проглотить. Принять предложенные Николаем правила игры и терпеть. Оставаться для него верным товарищем, лекарем сына, а теперь, как я понимаю, еще и жены, и, вообще, незаменимым помощником. И при этом помнить, что тебя терпеть не может его дядюшка Алексей Александрович. Да вдобавок еще бешено ревнует к Николаю Александр Михайлович. Его «милый Сандро». Про господина Витте я вообще молчу, ты сам понимаешь, откуда ветер, если парни Азефа тебя грохнуть попытались. Но если ты вдруг не разобрался до конца в том, что у тебя под носом творится, знай: за Юличем стоят не только евреи-банкиры доморощенные, но и парижский Ротшильд. И не сам по себе Витте с ними закорешился, а благодаря своим покровителям из Священной дружины – обожателям французской кухни, красот Ниццы и франков в ассигнациях – генерал-адмиралу и великому князю Владимиру. И НикНик по твоему адресу тоже не стесняется. По калибру врагов нашел, короче. Расклад понятен?
– Понятен…
– Информация про Александра Михайловича тебя не удивляет, как я погляжу?
– Нет.
– Откуда знаешь? – прищурился Василий.
– Алексеев предупредил через Буша. А вы откуда – узнали?
– Ну, дорогой, мы-то на флоте. Там такое не утаишь. Да и брата Николая в друзьях не мешает иметь. Мишкин сам в интриганстве не силен, но память у него фотографическая, в папашу. Я же пока кой-какие пазлы складывать не разучился. Согласен, Петрович?
– Да уж. Приятного только в этом всем мало. Но что выросло, то выросло… Ты же, Вадик, ему кучу бабосов с откатов за заказы на постройку «добровольцев» порушил! Да еще и в поход с ГЭКом его Николай от сексуальной женушки, детушек и кормушки имени «Торгового мореплавства» сплавил. А лепших корешей, Безобразова с Абазой, аж в самый Иркутск упек. Великий князь Александр Михайлович считает, что это все – с вашей с Дубасовым подачи. После того, как тебя несколько раз видели в обществе Гинце, некоторым горячим головам не нужно было много времени для того, чтобы решить, что ты, мелкий прыщ, пытаешься сесть на «интерес» от заказов германцам. Да еще и Ольга в доле, само собой.
– Ясно. Только это все цветочки, мужики. На днях вскрылись факты его секретной переписки с Абазой. Дурново кое-что очень занятное там нашел, с аглицким душком.
– Еще один подследственный из тени выполз? Не сиделось ему с Безобразовым у Байкала. А ты, Петрович, еще говорил, что у него высокое чувство самосохранения…
– Василий, а чему удивляться? Сейчас «безобразовцы» постараются нашу победу «отжать» по-полной. Тем более что «Семь Пудов» снова при делах. И он свято, искренне уверен, что победы русского флота – его неоспоримая заслуга. Макарову и мне он точно кровушки попьет. Короче, жить становится интересней, жить становится веселей.
– Типа того. Прав был товарищ Сталин. Почивать на лаврах нам точно не придется, хоть «крыши» у нас и не самые худые: у тебя Алексеев, у меня Мишкин, ну, а у Вадика – сам самодержец. Но. Если шибко захотят грохнуть – вальнут. Так что, господа-товарищи, мы теперь, как саперы перед минным полем. Значит, самое время нам «сверить часы» на ближайшее время. И первым для отчета слово получит наш главный царедворец… Петрович, походу к тебе просьба: больше так генерал-адмирала не величай. «Семь Пудов»… Боже упаси, ляпнешь
