class="p1">— Ладно, человек ты верный, служил долго, помогу тебе. Так и быть.
Алексеев покопался в бумагах, достал чистый лист. Придвинул по столу чернильницу. Велел:
— Бери перо, пиши.
— Что писать, хозяин?
— Пиши... Дорогая моя супруга, пишу тебе в последнюю минуту перед разлукой. Каюсь, что не по злому умыслу, а единственно от недомыслия... недомыслия и желания добыть тебе и деткам нашим достойную жизнь...
— Господин Алексеев, почто же мне говорить такое?
— Пиши, не сомневайся. Жене скажешь, что проворовался по глупости. Что сбежал, чтобы не поймали тебя.
— Да как же...
— Лучше вором быть, чем убийцей государева человека. Понял, Кузьма? Бежать тебе надо. Укроешься пока что у меня в особняке за городом. Я тебе документы выправлю на другое имя. Поживёшь смирно, пока всё не затихнет. А там, глядишь, и жена к тебе приедет.
Управляющий немного отдышался, говорит:
— А что же супругу мою тревожить? Сбежал так сбежал. Можно ли мне, раз такое дело, Настасью привести? Она молодая, ей полегче в бегах будет...
Алексеев хмыкнул:
— Ну что же, можно и Настасью. Пиши дальше. А ежели про меня что дурное говорить будут, так ты не верь. Всё, что сделано, сотворил я сам, единственно ради вас. Деньги, что я выручил, передаст вам мой верный человек, бухгалтер Семён...
Сижу я, смотрю — управляющий пишет старается, пером по бумаге скребёт. Ой, думаю, нечисто что-то. Да и Кузьма не очень доволен, судя по виду. Но пишет — деваться ему некуда.
— Написал? — спрашивает Алексеев.
— Написал, всё как вы сказали, — говорит управляющий.
Алексеев бумагу у него из рук взял, пробежал глазами. Кивнул.
— Молодец. Ну что же, Кузьма. Пора тебе в путь-дорожку. Не поминай лихом...
В ту же секунду за спиной управляющего возник один из амбалов. Может, Федька, может, Ерошка. Накинул на шею управляющего шарф и давай душить. Управляющий забился, ногами задёргал, но куда там.
Я вскочил было, но другой амбал, Ерошка или Федька, вперёд вышел, заслонил их собой. Не обойдёшь.
— Не дёргайся, ваше благородие, — сказал амбал. — Не пущу. Себе хуже сделаешь, да не поможешь.
И вижу — правду говорит. Не помогу. Пока с амбалом этим драться буду, другой Кузьму придушит. Да и, судя по звукам, уже придушил.
И точно. Амбал отошёл в сторонку, я посмотрел. Управляющий на полу валяется, мертвее некуда. А Ерошка или Федька, убийца его, даже не вспотел. Шарф встряхнул и на тело Кузьмы бросил.
Господин Алексеев бумажку с запиской управляющего бережно сложил, в карман засунул. Скомандовал:
— Ерошка, бери покойничка, тащи по чёрной лестнице вниз. Да аккуратнее! Тело найти не должны. Довези до проруби, да камень потяжелее. Чтоб не выплыл. Понял?
Ерошка — вот как душителя зовут — кивнул молча. Кузьму подхватил и поволок из кабинета.
Алексеев ко мне повернулся. Задумчиво так. Руку в другой карман сунул. Ну, думаю, револьвер там у него. Сейчас пристрелит, как лишнего свидетеля.
Только я прикинул, как от пули уворачиваться буду, Алексеев платок вытащил, лоб утёр.
— Фух-х, что за день такой... Не бойтесь, господин Найдёнов. Ничего вам не будет. Вы мне клятву давали. Клятва эта верная... не то что людишки. Вон как Кузьма покойный. Всем ведь мэтра с амулетом не вызовешь, господин полицейский. Денег не хватит. Кузьма-то мой и без того верный был, во всём меня слушал, шагу боялся в сторону ступить. И вот чего сотворил.
Алексеев сел за стол, вздохнул тяжело:
— Вот и думай, кто динамит похитил. Кто про это знал, те уже покойнички. Кузьму пытать бесполезно — сам дурак, не знает... не знал. Знал бы — сказал. Бухгалтер наверняка в деле был. Да его уже не спросишь.
Вздохнул снова Алексеев, на меня зыркнул:
— Слушайте, Найдёнов. Мы теперь повязаны одной верёвочкой. Куда я — туда и вы. За собой утяну, ежели что. Убийство видел, не воспрепятствовал — значит, виновен. Но вы и так это понимать должны. Докопайтесь до правды. Даже если ничего наружу не выйдет, докопайтесь. Мне надо знать, откуда крысы полезли. А я вам помогу, чем смогу. Деньги, люди, только скажите.
Я кивнул. Мне тоже надо знать, откуда крысы полезли.
— Жди здесь! — я выскочил из коляски.
Кучер угнездился на своём месте и приготовился меня ждать. В коляске, под меховым пледом, притаился мелкий гоблин Микки.
Бизнесмен Алексеев расщедрился, отпустил мальца со мной. Доверяет Алексеев, уверен, что я его человек теперь. Конечно, вместе Кузьму убивали. Неважно, что я рядом стоял. Видел, не помешал, значит — участвовал.
Я взбежал на крыльцо полицейского участка. Кивнул полицейскому у входа и двинулся в кабинет Бургачёва — доложить о ходе расследования.
Ткнулся в дверь начальника — закрыто. Бегает где-то Бургачёв. А может, за своей пассией ухаживает.
А ведь точно, он же по уши втрескался в племянницу Алексеева, Елизавету Ивановну! Ту самую, что на карьер каталась, милостыньку раздавала, везде нос совала. Как раз в день, когда динамит мог пропасть.
Кстати... а кто был тот кузен, что с ней на карьер приехал? Вот я дурак, не спросил. Управляющий сказал в смысле «никто и звать никак», я и успокоился... Тосик какой-то. Как собачонка мелкая...
Пристав знакомый в буфетной сидит, чай хлебает из блюдца. Меня увидел, говорит:
— Никак, начальство ищете, Дмитрий Александрович? Нету, уехали.
— Куда уехали, — спрашиваю, — по делам или так?
— По делам, — пристав из блюдца отхлебнул, усы вытер. — Велел, ежели вас увижу, за ним отправить. Так что за ним езжайте, не мешкайте. Очень торопился наш поручик.
— Куда езжать?
— Ну как же, начальство вам записочку отправило, неужто не получали? Я говорю, наш Дмитрий Александрович на лавке ночует в участке, ему домой бегать некогда. Да и где его дом? А господин Бургачёв ножками затопал, кричит: сыщите мне Найдёнова! Сей же час чтоб здесь был!
Пристав ухмыльнулся в усы.
Во как. Меня тут с фонарями уже ищут.
— Так куда мне ехать-то? — спрашиваю.
— Знамо куда, в дом к его светлости главному эльву, — отвечает пристав. — Там сейчас все старшие собрались. Гобы с оргами из тюрьмы доставлены. Старшему эльву клятву будут давать.
— Это зачем? — говорю.
Пристав ухмыльнулся, как будто я пошутил удачно.
— Оно конечно, незачем. Так ведь обычай старинный, нарушать нельзя. Положено клятву
