От всех этих разговоров старик окончательно разонравился Фридриху. Власов довольно сухо попрощался и, провожаемый приглашениями, не чинясь, заходить еще, направился на выход. Звонок застал Фридриха уже на лестнице его гостиницы, которую он, по своему обыкновению, штурмовал быстрым шагом, размышляя, по правде говоря, о вещах совсем не возвышенных - а именно о том, как хорошо будет после всего выпитого чая наконец добраться до туалета. Однако новости, сообщенные Никоновым, заставили его на время даже забыть о физиологии.
- Операция состоится сегодня ночью, - информировал майор.
- Удалось добиться согласия продавцов?
- Не совсем. Наши коллеги решили пересмотреть план. Они полагали, что Матиас сейчас прочно залег на дно, но после того, что они узнали благодаря вам, они опасаются, что о развитой им активности по поиску старого друга вскоре станет известно и здесь. И тогда, естественно, сделка сорвется. Так что ее решено было ускорить любой ценой. Для чего они сами созвонились с Андреем и предложили ему кредит от лица другой фирмы смежного профиля. Под еще больший процент, зато без немедленного обеспечения. Он согласился и в настоящий момент уже получил деньги и договорился о встрече с продавцами. Прежние кредиторы, очевидно, выйдут сухими из воды, но тут уж приходится жертвовать частью, чтобы не потерять все. Их вообще трудно ущучить, сама по себе дача денег в долг своим знакомым - не преступление. Вот если бы их удалось застукать на той встрече...
- Не будем обсуждать упущенные возможности. Особенно возможности, упущенные другим ведомством... Я хочу лично присутствовать при операции.
- Я понимаю.
- Вы предупредили коллег, что моя дичь нужна мне только живой?
- Можете сами им это сказать. Они хотят лично с вами побеседовать, о том звонке и вообще. Перед операцией времени хватит. Я могу заехать за вами через час.
- Хорошо.
Прежде, чем занять наблюдательную позицию в "Ауди" среди складских бараков (которая, на самом деле, не была наблюдательной, ибо располагалась слишком далеко от места будущей сделки - русские полицейские отчаянно не хотели, чтобы кто-то путался у них под ногами и спугивал дичь), Фридрих имел беседу с командовавшим операцией ротмистром в кузове грузовика с выцветшей эмблемой какой-то транспортной компании на борту. Снаружи машина, сошедшая с конвейера явно не вчера, имела изрядно замордованный вид "рабочей лошадки", с утра до ночи развозящей доставляемые товарняками грузы и ни о чем другом не помышляющей. Внутри же она каким-то чудесным образом вмещала пульт с экранами, зажатый между двумя набитыми электронным и иным оборудованием стеллажами, стойку с оружием и боеприпасами к нему, шкаф, поделенный на узкие секции для бронежилетов и шлемов, медицинский шкаф с прозрачными небьющимися дверцами, прихваченные скобой к стене свернутые носилки в количестве полудюжины штук, раскладушку, несколько стульев, небольшой свободный столик и еще один, занятый никелированной кофе-машиной. Фридрих, весь вечер напивавшийся чаем, от предложенного кофе отказался, о чем впоследствии пожалел, борясь с дремотой в "Ауди". Полицейский ротмистр, довольно молодой еще человек с гусарской щеточкой жестких усов и неожиданно обходительными манерами (даже к подчиненным он обращадся исключительно на "вы", что, конечно, предписано уставом, но редко выполняется на практике), задал Власову несколько вопросов относительно Спаде, осведомился, готов ли херр оберст поучаствовать в операции по захвату Спаде при передаче выкупа (Фридрих ответил, что помощь полиции - долг всякого честного человека, но он, увы, не может заранее ничего обещать, ибо его служебные обязанности могут оказаться приоритетнее) и в завершении, выслушав просьбы Власова, заверил, что "клиентов будут брать под белы руки чисто, без стрельбы и прочего ковбойства".
И вот теперь Фридрих с Никоновым сидели в машине и слушали волну, на которую были настроены переговорные устройства группы захвата. Сигналы автоматически кодировались, так что даже если бы посторонний случайно оказался на этой волне, он бы ничего не понял. Но помехи мешали расшифровке и ухудшали четкость речи по сравнению с обычной радиосвязью; к счастью, они возникали все же не каждую секунду.
- Он заходит, - сообщила рация. Никонов одобрительно кивнул и покрутил ручку.
- Хи, гуйз, - донеслось из динамика.
- Неужели повесили микрофон прямо на Грязнова? - восхитился Фридрих.
- Вообще-то нет, - ответил Никонов. - Можно было попробовать, это делается даже дистанционно, крохотный дротик... но мог заметить, решили не рисковать. Микрофон вмонтирован в чемоданчик с деньгами.
- Он мог переложить деньги в другой.
- Мог, но понадеялись, что он не станет тратить время на покупку нового. Да и зачем это ему? В общем, гарантии не было, но, как видите, сработало.
- ...Хейке фирстовый, - рокотал меж тем нагловатый басок из динамика, - Все, как агредали. Только ты не мельтеши, сперва чени пошовь.
- Вот, - неестественно громко щелкнули замки, - можете покоунтить.
- Ясное дело, - хихикнул другой голос, визгливый, с лакейской интонацией. - Чени коунт любят.
- Сколько их там всего? - осведомился Фридрих, нажимая кнопку второго канала.
- Шестеро, помимо Грязнова, - ответил голос ротмистра. - Двое продавцы, остальные шестерки.
"Не многовато ли телохранителей для встречи с одним-единственным Грязновым?", - подумал Власов. Впрочем, возможно, бандиты опасаются не столько курьера, сколько друг друга - участие в общей сделке еще не делает их друзьями. А может, "шестерки" нужны им просто для демонстрации статуса. Прямо как в обезьяньей стае...
Из динамика доносился быстрый шорох: бандиты пересчитывали купюры.
Фридрих подумал еще, что Грязнов ведь - человек с университетским образованием, пусть и неоконченным, и, вполне возможно, знает английский. До чего же ему должно быть противно коверкать произношение английских слов, превращая их в этот дегенеративный жаргон! Впрочем, одернул себя Власов, не следует судить о других по себе.
- Ну что? - нетерпеливо спросил Грязнов. - Все ок?
- Ес, - ответил визгливый, и одновременно ротмистр скомандовал: "Пора!"
Через несколько секунд в динамике раздался хлопок - негромкий, но вполне узнаваемый для всякого, кто слышал, как стреляет пистолет с глушителем - и сразу же за ним шум падающего тела.
- Черт! - крикнул Фридрих, вдавливая кнопку передачи. - Обещали же без стрельбы!
- Это не наши! - торопливо отозвался ротмистр, и следом по первому каналу донеслось: "Никому не двигаться!" - и сразу же еще хлопки, чей-то стон, чья-то матерная брань (что характерно, на чистом русском), какая-то возня...
