class="p1">– Только заочно, разговаривали с ним по телефону, он нам днище «А-44» отдавать не хотел.
– Пришлось отдать. Я еще тогда понял, что дело кончится именно этим авралом. Но компоновку вы Ленинграде полностью изменили. Это сняло столько проблем, что это теперь совсем другой танк.
– Не танк, шасси для него. – парировал я. – И вообще, запускаем САУ-100, а не танк, башку, то есть башню, вы будете ему прикручивать без меня. У меня только САУ.
– У всех только САУ. И у нее нет брони.
– С нами приехало человек 60–70, три автобуса, специалистов по броне. Я выяснял.
– Специалисты – это хорошо, но беда в том, что местный прокатный стан имеет двухсторонний нагрев, и нижняя сторона листа перегревается. Отсюда и перекал. Это позволило отбить Юрия Евгеньевича, но проблему это не сняло. Есть какие-нибудь предложения? – спросил Зальцман.
– План блюминга есть?
– Где-то был. Вот! – Зальцман протянул мне бумагу.
– Я заберу, и поеду к соседям. Мне бы куда-нибудь вещички забросить.
– Ангелина Владимировна позаботится. Общий язык нашли? Так как с расчетами могут быть проблемы, да и не до конца продуманы технологические решения, то я решил подбросить тебе проверенного кадра по компоновке моторного отсека. Ничего?
– Все нормально. Машина есть?
– Есть, у вояк под тебя вытащили. Кстати, я им говорил, что ты – генерал, а ты – подполковник. – Зальцман пальцем показал на петлицы.
– Приказ я вчера только увидел, требуется сменить форму, а в поезде это проблематично. С утра заеду в военторг.
– Не-не-не! В таком виде – не пойдет! Ириша! Ирина Николаевна! Принесите запасной комплект моей формы! – рявкнул он в телефонную трубку, предварительно крутнув магнето армейского аппарата. Появилась подружка Лины, которую мы до этого не видели. Вся зарделась, увидев нас обоих, но выкрутилась из положения, передав форму мне, и кинувшись целовать подружку. У нее явно новый роман, судя по обращению к ней директора. Мне только проще! Она – девушка незамужняя, но с опытом. Надеется, что авторитета папы хватит, чтобы не возникало вопросов о методе набора опыта. Здесь с этим строго! Впрочем, война все спишет.
Сменить танки на пушки и пришить нашивки поручили девушкам, через несколько минут и я вышел из кабинета через ту дверь, куда вышли они. Там меня чмокнули и сказали, что очень рады видеть.
– А Лина где?
– Понесла вещи в вашу комнату, это в этом же здании, сейчас придет. Вот, переодевайся! Так ты уже генерал? Ничего, что я на «ты»? По старой памяти?
– Нормально.
– Лина очень довольная приехала. На нее было просто жалко смотреть, когда Малышев ее отругал на совещании. Она его так боится! Он – ее первый начальник, сразу после института. Смотрит на него, как кролик на удава, глаз отвести не может.
– Ты же говорила, что в другом наркомате работаешь?
– Да, в другом, я работаю в группе Петрова, с Б-34. Здесь только вечером бываю. Я не знала, что и тебя сюда направят. Вот и не устояла перед очарованием Исаака. Он – душка! Своих, правда, в кулаке держит, но я же не своя! Я – в командировке! А если честно, то жить негде, только общага, там 16 девчонок в одной комнате. Трое из них храпят. И каждые четыре часа – смена. Всех будят, даже не поспать. Ты не обижайся. Это – так, приключение, не более того. У них разводов не бывает, и женщина – главная в семье. Без вариантов.
Я не очень ожидал от нее такого цинизма, впрочем, осуждать ее за все это даже и не собирался. Она – случайная знакомая из ресторана, живет как может, вмешиваться в это дело – себе дороже. Да и не к чему. Вошла Лина, и разговор перескочил на другие темы, затем мы вместе выехали на Металлургический завод.
Да, этот блюминг, для подогрева, использовал доменный газ. Блюминг – немецкий, Крупп. В принципе, наш приезд был несколько излишним, возле стана крутилось около 70 человек, в основном с Ижорского завода, специализирующегося на корабельной броне, которая у нас превосходила по прочности и вязкости броневые стали ведущих капиталистических стран. Руководит группой, он представился, товарищ Володин, главный инженер цеха броневой стали, из Колпина.
– Завод строился для производства фигурного проката, не листа, тавр, двутавр, швеллер. Мощности видать не хватило, чтобы плановый выпуск давать, сократили операцию отпуска. Некоторые смены ее вообще пропускали, вот и получалась колкая броня. Она с обоих сторон одинаковая. В общем, решение есть! Уменьшаем температуру, вместо воды будем использовать масло, оборудование позволяет, а закалку будем проводить одностороннюю, в ТВЧ – печи, по-нашему Ижорскому методу. И ставить маркировку на закаленную сторону. Через неделю сможем дать образец для обстрела. Пока гоним сюда ижорский лист, завтра должен прибыть первый эшелон. Так что, не беспокойтесь, товарищ генерал, простаивать завод не будет. Мы дали разрешение на использование местной брони на днище и кормовую часть корпуса. Отпуск у этой партии выполнен. Вот результаты обстрела.
До утра еще довольно много времени, поэтому возвращаемся к себе, доложились об увиденном, Зальцман удовлетворенно потер руки, ижорскую броню он хорошо знал, он же – «кировец».
– Звонил «сам», я доложил о твоем прибытии, новом решении блока цилиндров, он назначил тебе доклад на 02.30 ежедневно. Пройди на БОДО и дай телеграмму в его адрес о ситуации на Металлическом. И отдыхай, соберемся в 11.00.
Утром выяснилась причина моего появления здесь: официально меня «назначили» главным конструктором, а не Гудкова, которого «освобождать» от должности директора 174-го завода не стали. Так как РККА наступала, а завод, большей частью, был ремонтный, то работы в Ленинграде было завались. Плюс ему же сбросили план по производству 57-мм «К-73», которые запустили в серию на двух заводах: в Мытищах и Ленинграде. Плюс, Сталин это подчеркивал в своей записке, жажда «усовершенствовать» машину у производственников была гигантской. Они сходу внесли столько «рационализаторских» предложений, что приходилось бить их по рукам, чтобы не допустить превращения сбалансированного орудия в черте что. Покусились даже на объем боевого отделения, чтобы сэкономить броню. Пока не доказал, что возрастет нагрузка на передние катки, они успокаиваться не хотели. Чтобы удовлетворить их желание снизить расход металла, добился уменьшения линии огня, за счет изменения наклона лобовой брони на 15 градусов. Избавились от люка механика-водителя, который перенесли на верхнюю броню. Рубку сдвинули больше назад, что позволило уменьшить общую длину установки. Да, объемом боевого отделения пришлось пожертвовать, но балансировка нагрузки на катки того стоила. Там же была показана и полукруглая башня Т-55 под 100-мм пушку, будущую Д-10. Но, разворачивать танк, как это было сделано после войны на установке СУ-101 я отказался, хотя это сулило большое сокращение общей длины машины. Особой надобности в этом не было. Новый профиль отослали Сталину, но ответом было только БОДО от него: «Запрещаю заниматься прожектерством тчк Сроки вам определены и пересматриваться не будут тчк И тчк Ст тчк». Но, забегая чуточку вперед,
вернувшись в Москву, я обнаружил именно этот рисунок в кабинете Сталина. Он оценил, что мы сделали. Орудие у Петрова получилось просто замечательным! Как для САУ, так и для танка. По точности оно превосходило все, что выпускалось до нее в этом направлении. Общем и целом мы были готовы встретиться с «кошками», но их время еще не пришло. Пока эти машины пойдут в резерв Ставки, в самоходные артиллерийские полки ИПТА. Однако, создаваемый Морозовым танк похоронит саму идею противотанковых самоходных установок. Но, пока они дешевле танка, и танкисты к ним относятся «не очень», называя их «плохими танками». Все из-за того, что угол поворота орудия маленький, приходится наводиться всем корпусом.
Если с конструкцией больших проблем не возникало, то чисто производственных проблем было с избытком! Я, непосредственно, ими не слишком занимался, а остальные буквально с ног валились к тому времени, когда можно было отдохнуть. Зальцман отличался тем, что для него не существовало маленьких или больших проблем: если обнаруживался затык, то все бросались искать способ его ликвидации. И тут он смотреть на то, что человек несколько суток не спал и питался через пень-колоду просто не станет. Вынь да положь! Гонял он всех крепко. Под горячую руку и «представителя Ставки» мог припахать, если считал, что это поможет делу. Приходилось часто мотаться в Челябинск и в Пермь, работая, так сказать, «толкачем» или «буксиром», но, благодаря такой нацеленности на результат мы смогли получить на 28 день первый экземпляр Д-10С, для нашей самоходки, и начали сборку ее корпуса. Учитывая то, что большинство работающих вовсе не были танкостроителями, было очень много совсем молодых девчонок
